Не имеющий известности - Михаил Борисович Бару

но экскурсовод вам покажет место, где она проходила. Ну а внутри городских стен, кроме церкви и порохового погреба, были воеводский двор, дом священника, житницы для хлеба, соляной амбар, кузница и все то, что должно быть в крепости: деловито снующие в поисках пропитания куры, сохнущие на веревках кольчуги и чумазые ребятишки, катающие по пыльным тропинкам неизвестно где украденное чугунное ядро. Кстати, о пушечных ядрах. В Опочецком краеведческом музее их четыре. Все они, хоть и выглядят очень старыми, – новодел, как объяснил мне главный хранитель музейных фондов Александр Владимирович Кондратеня. Есть еще каменные. Вот среди них-то одно или два настоящих.

Возвели крепость на удивление быстро – всего за две недели. В Псковской летописи по этому поводу записано: «Сделаша у весь в две недели в осень по Покров», то есть к середине октября. Почему в такие короткие сроки – понятно: в тот год неугомонный Витовт взял штурмом и сжег еще один укрепленный пригород Пскова – Себеж. В такой ситуации медлить не приходилось.

Мост на ужищах

Новорожденная крепость была деревянной. Общая протяженность стен составляла около полукилометра. С самого начала в крепости имелось двое ворот – Большие юго-восточные и Малые северо-западные. Между двумя частоколами толстых дубовых бревен насыпали землю и обломки местного известняка. Как строительный материал он никуда не годился, поскольку был очень непрочен, но в качестве бутового камня был на своем месте – крепостную стену с таким наполнением артиллерия того времени не пробивала – ядра если и проламывали наружный частокол, то непременно вязли в земле, перемешанной с камнями. Кроме того, этим камнем, который во множестве находили, когда копали ров, устилали основание вала, а уже на него насыпали землю.

Раз уж зашла речь о местном известняке, то следует сказать, что именно он изображен на гербе города, пожалованном Опочке при Екатерине Второй. Кстати, о гербе. Интересно, куда подевалось отбитое у литовцев знамя Коложе. Передали ли его как переходящее знамя гарнизону Опочки или… Впрочем, этот вопрос выходит далеко за пределы нашего рассказа.

Вернемся, однако, к крепости. Она была, мягко говоря, небольшой – всего 750 квадратных метров – и в плане представляла собой эллипс. Валы сохранились до наших дней, ширина и высота их примерно одинакова и составляет около пяти метров. Не забудем сюда прибавить высоту самого холма, составляющую пятнадцать, а местами и 20 метров. По периметру стен установили три глухие башни – Себежскую, Велейскую и Заволоцкую, по имени трех таких же псковских пригородов, как и сама Опочка. Имелись еще и ворота – Большие и Малые.

Уже через двенадцать лет под городскими стенами появился все тот же Витовт. Да не один, а привел с собой, кроме собственно литовцев, еще и немцев, татар, чехов, поляков и валахов. На этот раз Псков узнал о планах Витовта заранее, и на помощь гарнизону Опочки были присланы полсотни вооруженных псковичей. В Псковской первой летописи об этой осаде сказано: «Приде прежде к городу Опочке и лезше усердно к городу велми, а опочане с ними бишася искрепка, а Бог им святый Спас помогаше, а Псковичи пришли бяху 50 муж снастных, много бо, рече, побиша опочани Литвы и Немци и Тотар, а опочан Бог блюдоше; и он неверный поиде опором к городу, а много голов своея рати остави…»

Бог, конечно, опочанам помог, но и сами они не плошали. Еще до прихода Витовта перед воротами крепости был повешен тонкий мост на веревках через ров, а под заполнявшей ров водой, аккурат под мостом, были набиты острые колья. Первыми вбежали на мост татары, а за ними поляки, чехи и валахи. Как только мост заполнился, так опочане веревки и подрезали. В Никоновской летописи по этому поводу написано: «…и тако начаша татарове скакати на мост на конех, а гражане учиниша мост на ужищах, а под ним колиа, изострив, побиша; и якоже бысть полон мост противных, и гражане порезаша ужища, и мост падеся с ними на колие оно, и тако изомроша вси, а иных многых татар и ляхов и литвы живых поимаша, в град мчаша». Доскакались, значит. Некоторым не повезло – они оказались насаженными на колья. Тем, кого опочане, мгновенно вышедшие из ворот, взяли в плен, не повезло куда больше. По свидетельству Никоновской летописи, опочане «резаша у татар срамныа уды их и в рот влагаху им… а ляхом и чяхом и волохам кожи одираху». Делали все на валу, на виду у осаждавших. Витовт на это смотреть долго не стал – на следующий день рано утром неприятель из-под стен города ушел. Осада Опочки продлилась всего двое суток.

Это была, так сказать, светская версия событий осады Опочки. Теперь обратимся к религиозной, в правдивости которой не сомневался один из первых опочецких краеведов – Иван Петрович Бутырский. По этой версии, она же легенда, как только началась осада, так опочане стали ходить крестным ходом с хоругвями и иконами вокруг крепости. Осаждающие сразу же стали в них стрелять и через короткое время прострелили икону Всемилостивого Спаса. Пуля сделала отверстие в иконе чуть повыше правого ока Спасителя. Как только это произошло, так войско Витовта, устрашенное невидимой силой, сняло осаду и ушло. Некоторые старики, как пишет Бутырский, слышали от своих прадедов и прапрадедов, что литовцы в ослеплении даже рубили друг друга[4].

Рубили или не рубили, а икона с пулевым отверстием была. Если еще точнее, то просто с отверстием. Фотография ее приведена в книге Леонида Ивановича Софийского «Город Опочка и его уезд в прошлом и настоящем», изданной к пятисотлетию города в 1912 году. В 1814-м икону, которая в то время находилась в Опочецком Спасо-Преображенском соборе, описали. «Образ чудотворный Всемилостивого Спасителя, с предстоящими: Божией Матерью и Николаем Чудотворцем. На оном риза серебряная, позлащенная, чеканной работы, с тремя венцами таковыми же. В венце Спасителя над местом, где во время нашествия Литвы оный образ, повыше левой брови, прострелен, – звезда серебряная, позлащенная, в середине со вставкою белого хрусталя, и позади образа – звездочка серебряная. Хотя о случае простреления сего образа никакого описания по сие время не отыскано, народное ж изустное, исстари, предание носится, что действительно последовало оное во время литовского нахождения, от стреляния из ружей…» Нет теперь того собора – взорвали его в 1937-м, а икона пропала еще раньше – в двадцатых.

Правду говоря, у историков имеются сомнения относительно первой версии. Мост, упавший на колья, их просто накроет, и вряд ли кто-то из нападавших