Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк

он никогда не носил. Самозванство Егорова приносило ему существенные социальные дивиденды. Местные власти, как сообщал прокурор железной дороги в Москву, «стали Егорову создавать авторитет, окружили его особым вниманием, приглашали его как почетного гостя на торжественные заседания и пр.»[15]. Егоров был арестован в мае 1941 года.

В годы войны самозванство приобретало новые черты, нередко было связано с дезертирством из армии или уклонением от призыва. Герой этой книги также впервые использовал методы самозванства именно в военный период, создав свою первую фиктивную военно-строительную часть. В результате Павленко и его сотрудникам фактически удалось ускользнуть из-под контроля военно-мобилизационной системы и пережить войну в сравнительно безопасных условиях в тыловых частях.

В военный период самозванство распространилось как метод дезертирства. Совершив побег из части, 22-летний военнослужащий Гаджиев сфабриковал себе документы военного врача и благодаря им передвигался по разным городам, скорее всего промышляя кражами. Попался на краже чемодана в Баку. В декабре 1942 года был осужден к 10 годам заключения, но вскоре освобожден для направления на фронт[16]. В документах можно найти примеры и более изощренных методов самозванства дезертиров. Так, в июле 1942 года, в критический период поражений, руководство Саратовского обкома партии отправило в ЦК ВКП(б) и Политуправление Красной армии сообщение о разоблачении группы из трех военнослужащих-дезертиров, действовавших по типичному сценарию «героического» самозванства[17]. Ее возглавлял лейтенант Юрьев, представлявшийся по сфабрикованным документам Героем Советского Союза. Сбежав из воинской части по подложным командировочным удостоверениям, эти дезертиры разъезжали по городам Поволжья в роли героев войны. В Пензе, посетив двух секретарей обкома партии, Юрьев был привлечен к участию в серии пропагандистских мероприятий: выступал на собраниях перед рабочими и интеллигенцией, по радио и т. д. Аналогичным образом Юрьев действовал в Куйбышеве, Вольске и Ртищеве, где при поддержке партийных руководителей встречался с населением и курсантами военных училищ. Эта активность сопровождалась банкетами, оказанием материальной помощи «герою». В этом случае самозванство не только обеспечивало средства для существования, но позволяло легализовать дезертирство под видом командировок и участия в военной пропаганде.

Для темы этой книги особый интерес представляет профессиональное самозванство, прикрывающее частное предпринимательство, поскольку именно этот принцип лежал в основе деятельности Павленко. Несколько примеров дают представление об этом явлении.

В январе 1947 года в Ленинграде был осужден к расстрелу Б. М. Баршай, занимавшийся нелегальными торгово-посредническими операциями. Осужденный в 1934 году к 10-летнему сроку за хищения, он быстро нашел применение своим предпринимательским талантам в лагере. Баршай получил должность начальника финансового отдела лагеря и право свободного передвижения, в том числе в длительные командировки в другие города. Воспользовавшись этими возможностями, он приобрел новые документы (паспорт и военный билет) на чужое имя и бежал из лагеря. Работал начальником финансового отдела, коммерческим директором на ряде предприятий Урала. Был вновь арестован за должностные злоупотребления, но, дав согласие сотрудничать с НКВД (похожий эпизод, как мы увидим далее, был и в жизни Павленко), освобожден. В конце войны Баршай, судя по всему, спасаясь от новых обвинений, бежал в Среднюю Азию, а оттуда в Москву. В столице он приобрел новые документы о службе на железной дороге, а также орден Красной Звезды (как утверждал Баршай, за 700 руб.). По купленным командировочным удостоверениям и нарядам на железнодорожный вагон он перевозил из Ленинграда пряжу, полученную при помощи махинаций через кооперативную артель, в Харьков. Там после реализации пряжи вагон загружался новыми товарами, которые доставлялись в Ленинград[18].

В этом ряду можно отметить также схемы некоего Синицына, арестованного осенью 1947 года в Симферополе. Выдавая себя за Героя Советского Союза, он вел частную торговлю. Под прикрытием «героической» легенды Синицын получал в государственных учреждениях грузовой транспорт, на котором выезжал для скупки хлеба в Херсонскую область. Приобретенные таким путем продукты в условиях голода с прибылью продавались на рынке в Симферополе.

При обыске в квартире Синицына была найдена поддельная медаль «Золотая Звезда» и пистолет с боевыми патронами[19]. Нельзя исключить, что сфабрикованное звание героя Синицын использовал и в других, оставшихся неизвестными операциях такого рода. Пока же мы не очень много знаем о самозванцах-предпринимателях. Тем интереснее пример Павленко, свидетельствовавший о возможности длительно и успешно маскировать свою деятельность псевдолегитимным фасадом.

Известные сегодня случаи советского самозванства позволяют лучше понять контекст деятельности организации Павленко. После войны самозванство было тесно связано с военными атрибутами и извлекало преимущества из высокого статуса героев победоносной войны. Наличие в стране многих миллионов бывших фронтовиков, повсеместное распространение военной формы и наград облегчали использование псевдовоенных «героических» легенд.

С легкостью приобретались поддельные документы и награды. В докладной записке НКВД высшему руководству страны по делу Вайсмана, например, говорилось: «В ходе следствия Вайсман показал, что уголовные преступники в случаях надобности имеют возможность купить медали и ордена Союза ССР за определенно установленные цены. При этом он привел пример, что был очевидцем, когда один уголовник купил у майора Советской Армии, возвращавшегося из отпуска, за 800 руб. орден Ленина, но без орденской книжки»[20]. У нас нет оснований преувеличивать масштабы этого явления, но нужно учитывать, что в 1941–1945 годах награжденным было выдано более 13 млн орденов и медалей[21].

Многолетняя активность советских самозванцев-мошенников, следы которой прослеживаются в источниках разных периодов, свидетельствовала и об определенной уязвимости советского аппарата управления. Несмотря на громоздкий и навязчивый официальный дискурс «бдительности», советские чиновники в повседневной жизни нередко руководствовались прямо противоположными принципами безоглядного доверия. Их «доверчивость» могла быть оборотной стороной чрезвычайной бюрократизации и многочисленных ограничительных инструкций, которые затрудняли процессы управления, способствовали выстраиванию параллельных неформальных каналов и методов ведения дел. Как это происходило на практике, позволяют понять конкретные случаи, в том числе деятельность организации Павленко[22].

Хотя государство объявляло самозванцев и мошенников пережитками прошлого, они находили многочисленные ниши для существования в советском настоящем, доказывая, что имеют полное право на принадлежность к новой эпохе. Наиболее яркие примеры самозванства, как тот, что рассматривается в этой книге, были лишь вершиной айсберга. Социальная мимикрия, концентрированным выражением которой выступало самозванство, притворное приспособление к требованиям государства и, при всяком удобном случае, уклонение от них были присущи образу жизни части населения страны.

Конечно, в отличие от активного противодействия (в отдельные периоды оно принимало форму вооруженных выступлений)[23], социальное притворство, уход во внутреннюю эмиграцию и другие практики маскировки во враждебном окружении агентов государства и их пособников не так легко