Андрей Фурсов - Советская победа, всемирная история и будущее человечества

 Таким образом, вовсе не преуменьшая историческую вину Гитлера, мы не должны забывать всей той игры, которая привела к захвату им Польши и тех, кто эту игру затеял, «перейдя рубикон» в Мюнхене 28 сентября 1938 г. Сразу скажу: именно эту дату, по моему мнению, следует считать началом Второй мировой войны и одновременно созданием антисоветского военно-политического блока четырёх европейских держав, который Сталин сломал договором 23 августа 1939 г., сделав первый шаг к победе мая 1945 г.

 Здесь мы подходим к первому вопросу. Мюнхенский сговор (договором этот документ назвать трудно) не просто отдавал Германии часть Чехословакии и приглашал в перспективе проглотить всё остальное. Это было нечто более серьёзное. Во-первых, на самом деле это был акт совместной агрессии четырёх европейских держав: Великобритании, Германии, Италии и Франции, — направленный на расчленение пусть искусственного, но суверенного государства, члена Лиги Наций. Данный акт должен был стать началом новой войны в Европе, эдаким вторым изданием Восточной (Крымской) войны, плавно перетекающим во Вторую мировую. Сам Гитлер подчёркивал, что война на Востоке, т. е. с прицелом на СССР, должна начаться внезапной операцией против Чехословакии. Началом своего «дранг нах Остен» («натиска на Восток») он считал захват Чехословакии.

 Во-вторых, тем самым в Европе посредством «мюнхенского сговора» формировался агрессивный антисоветский блок, эдакое «протоНАТО», теневым хозяином которого была Великобритания, «клубы», «ложи», «группы» её правящего класса, а главной ударной силой, военным кулаком — Третий рейх.

 В-третьих, Мюнхен-38 объективно был средством решения определённой частью британского истеблишмента важных для неё внутриполитических проблем Германии. В частности — срыва заговора генералов, стремившихся свергнуть Гитлера: тот был слишком нужен банкирам и промышленникам Запада для сокрушения СССР и уничтожения национальных государств Европы. Тот режим власти Гитлера с его внутренней и внешней политикой, который оформился между 29 сентября 1938 г. и 1 сентября 1939 г., есть результат скоординированных действий западноевропейских верхушек или, как сказал бы Ленин, «международного переплетения клик финансового капитала», а также их наёмных клерков в виде формальных глав правительств.

 Не будучи посвящёнными в планы британско-французской верхушки, немецкие генералы считали, что агрессия против Чехословакии обернётся для Третьего рейха катастрофой. Генералы исходили из чисто военной оценки: чехословацкая армия насчитывала 34 дивизии, более миллиона человек под ружьём, а наступать немцам пришлось бы в хорошо укреплённой, к тому же гористо-лесистой местности, т.е. чисто военное поражение вермахту было гарантировано. В связи с этим генералы составили заговор: в середине сентября 1938 г. Гитлер, по приезде из Берхтесгадена в Берлин, должен был быть арестован и, в случае сопротивления, убит. Но о своих планах генералы сообщили британцам — и те сделали всё, чтобы сорвать заговор. Прежде всего 14 сентября с визитом в Берхтесгаден отправился Чемберлен — это удерживало Гитлера от поездки в опасный для него Берлин. Ну а сам «мюнхенский сговор» вообще ставил крест на целесообразности заговора. «Сохраняя мир, мы спасли Гитлера», — писал Н. Хендерсон. С какой целью? Разумеется, они спасали Гитлера для войны против СССР.

 Кто-то может усомниться: как всё это связано с мировой войной, до неё ещё далеко, ведь Чехословакию «схарчили» мирно. А вот Черчилль (как и Гитлер!) считал иначе. Дорогого стоит написанное им письмо одному из активных участников заговора. «Я уверен, — писал, в частности, Черчилль, — что пересечение немецкой армией или авиацией чехословацкой границы приведёт к возобновлению мировой войны. […] Такая война, начавшись, будет вестись, как последняя — до горького конца, и мы должны думать не о том, что случится в первые месяцы войны, но о том, где мы все окажемся в конце третьего или четвёртого года»[1]. Далее Черчилль писал, что Великобритания и другие «демократические нации», невзирая ни на какие потери, сделают всё, чтобы сокрушить агрессора, т.е. Гитлера, и победить.

 По сути, своим письмом Черчилль объяснял генералам-заговорщикам следующее: во-первых, не надо лезть со своим заговором, не надо мешать захвату Чехословакии Гитлером. Во-вторых, этот захват будет означать де-факто начало новой мировой войны (к которой и подталкивала его определённая часть британской верхушки — очевидные поджигатели войны). В-третьих, война продлится 3–4 года и станет ловушкой для Гитлера — рейху, измотанному войной с СССР, англосаксы и французы нанесут поражение. Письмо Черчилля со всей очевидностью указывает на реальных поджигателей войны.

 На Западе прекрасно понимали и понимают, что путь к мировой войне открыл Мюнхен, именно поэтому выпячивают советско-германский договор 1939 г., переводя стрелки на СССР и пряча, таким образом, и Мюнхен, и свое геополитическое поражение — развал антисоветского блока, произошедший 23 августа 1939 г.

 Ещё один вопрос, который следует затронуть в год 70-летия: готовил ли Сталин нападение на Германию, не успев буквально на две недели, как это утверждает перебежчик-предатель Резун? Эта точка зрения побивается элементарным подсчётом военно-экономических потенциалов крупнейших держав в конце 1930-х годов и знанием некоторых исторических фактов. Суть в следующем. Ещё в 1937 г. президент США Франклин Рузвельт заявил, что в случае возникновения конфликта между Германией и СССР позиция США будет такова: если Германия нападет на СССР, то США будут помогать СССР; если же СССР нападет на Германию, то помощь будет оказана Германии. В апреле 1941 г. конгресс США официально принял следующее решение: если Германия нападет на СССР, то помощь будет оказана СССР, если же СССР нападет на Германию или позволит спровоцировать себя на нападение (выделено мной. — А. Ф.), то США выступят на стороне Германии. США — об этом чуть позже — не устраивала советско-германская война; она была не в интересах той фракции американской буржуазии, чьи интересы выражал Ф. Рузвельт. Гитлер прекрасно знал об этом решении и пытался спровоцировать Сталина на такие действия, которые с точки зрения международного права можно было бы квалифицировать как агрессию; тогда рейх почти автоматически замирялся бы с Великобританией. Именно эту цель с немецкой стороны преследовали переговоры, которые тайно (но не для Сталина) велись в Великобритании примерно с 10 мая по 18 июня 1941 г. между перелетевшим в Англию и якобы арестованным британцами Гессом и представителями британского истеблишмента (не случайно в Великобритании все материалы по Гессу засекречены аж до 2050 г.!).

 Опасаясь, что, сговорившись, немцы и британцы устроят провокацию, обвинят СССР в агрессии и, воспользовавшись этим для замирения, нанесут совместный удар по СССР, Сталин, исходя из данных разведки, инициировал знаменитое заявление ТАСС от 13 июня (опубликовано в прессе 14 июня) 1941 г., выдержанное в подчёркнуто миролюбивом тоне.

 Это заявление используется хулителями Сталина в качестве доказательства «глупости вождя», «его стремления заискивать перед Гитлером», пытаясь таким образом оттянуть войну. Эти люди почему-то полагают, что адресатом заявления был Гитлер. На самом деле Сталин прекрасно понимал неотвратимость войны, и главной задачей перед лицом этой неотвратимой (он знал: счёт идёт буквально на дни) угрозы было лишить кого-либо на Западе, прежде всего в США, возможности приписать СССР малейшие агрессивные намерения по отношению к Германии — именно такое впечатление у США, у президента Рузвельта пытался создать Гитлер, всячески провоцируя СССР в июне 1941 г.

 Сталин прекрасно понимал, чем грозит СССР столкновение с коллективным Западом и его азиатскими сателлитами. Простой подсчёт военных потенциалов практически не оставлял СССР шансов не только выиграть, но и уцелеть. В ставшей классической работе «Взлёт и падение великих держав» П. Кеннеди представил следующую оценку военно-экономических потенциалов великих держав на 1937 г. (в процентах от общемирового): США — 41,7%; Германия — 14,4%; СССР — 14%; Великобритания — 10,2%; Франция — 4,2%; Италия — 2,5%; Япония — 2,5% (остальной мир — 10,5%)[2]. Даже если ограничиться великими державами (в случае войны против СССР к ним обязательно присоединились бы Польша с Турцией) и учесть возросший к 1941 г. военно-экономический потенциал СССР (третья пятилетка, оборвавшаяся в 1941 г., была насквозь военизированной, но ведь и потенциал Третьего рейха весьма увеличился и сам по себе, и за счёт поглощения промышленно развитой части Западной и Восточной Европы), соотношение сил было бы 75:15 не в пользу СССР, т. е. Запад имел бы пятикратное превосходство.

 Безумцем Сталин не был, а потому если и мог планировать какой-то удар по Германии, то лишь ответный, контрнаступательный. Другое дело, что советского контрнаступления в 1941 году не получилось. Анализ причин этого выходит за рамки доклада, отмечу лишь, что шанс на победу Гитлеру давал только блицкриг — полная победа в течение двух-трёх месяцев. В противном случае Третий рейх мог бы воевать — с небольшими шансами — только на ничью (не случайно некоторые немецкие генералы заговорили о поражении уже в сентябре 1941 г.). Добиться полного разгрома Красной армии летом 1941 г. вермахт, несмотря на миллионы советских военнопленных и захват огромной территории, не смог. Именно это во многом определило Победу, одержанную в мае 1945 г.! Активное сопротивление и контрудары Красной армии летом 1941 г., с чем немцы не сталкивались в своих «прогулочных» европейских кампаниях, стали фундаментом Победы, прологом к Московской, Сталинградской и Курской битвам — как стал предтечей красного флага над рейхстагом изрешеченный пулями красный флаг над Брестской крепостью.