Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

Его первое жизненно важное решение продемонстрировало истинную ситуацию в царстве и убывание роли Рима. Он покинул этот город, лишив его статуса столицы, и сделал своей императорской штаб-квартирой Никомедию в Малой Азии, расположенную несколькими милями южнее Византия. Сенат по-прежнему собирался в Риме, консулы исполняли положенные обряды, гремели игры, а улицы полнились кишащей и шумной человеческой массой. Но власть и лидерство ушли из этого средоточия экономического и нравственного упадка. Диоклетиан обосновывал свой шаг военной необходимостью: должны быть защищены и Европа и Азия, а это невозможно сделать, находясь в городе, который расположен так далеко к югу от Альп. Поэтому он назначил талантливого полководца Максимиана своим соправителем (286 г.), поручая ему оборону Запада, и Максимиан сделал своей столицей не Рим, но Милан. Шестью годами позже для того, чтобы еще более облегчить заботы по администрированию и обороне, оба «Августа» избрали по «Цезарю», каждый из которых стал помощником и преемником императоров: Диоклетиан избрал Галерия, который сделал своей столицей Сирмий (Митровица на Саве) и был ответственным за положение в придунайских провинциях; Максимиан назначил «Цезарем» Констанция Хлора (Бледного), который сделал своей столицей Августу Тревиров (Трир). Каждый Август поклялся через двадцать лет уступить место своему «Цезарю», который тогда назначит нового «Цезаря», чтобы обрести в его лице помощника и преемника. Оба Августа выдали замуж дочерей за своих «Цезарей», скрепив узами крови узы закона. Таким способом Диоклетиан надеялся предотвратить опасность новой войны за императорское наследство, вернуть последовательность и авторитет правительственной системе и образовать четыре стратегических пункта, которые встанут на страже интересов Империи и будут преградой внутренней смуте и внешней агрессии. Это было блестящее устройство, которому недоставало лишь единства и свободы.

Монархия разделилась, но осталась абсолютной. Всякий закон каждого правителя издавался от имени всех четверых и имел действительную силу по всей Империи. Эдикт правителей немедленно становился законом без санкции римского сената. Все государственные чиновники назначались правителями, и гигантский бюрократический аппарат опутал государство. Чтобы придать системе еще большую устойчивость, Диоклетиан развил культ гения императора в поклонение себе самому как земному воплощению Юпитера, тогда как Максимиан скромно согласился на роль Геркулеса; мудрость и сила спустились с небес, чтобы утвердить порядок и мир на земле. Диоклетиан обзавелся диадемой — широкой белой повязкой, усеянной жемчужинами, — и одеждами из шелка и золота; его туфли были усыпаны самоцветами; он поселился в гордом одиночестве во дворце и требовал от посетителей проходить сквозь строй евнухов-церемониймейстеров и титулованных камергеров, а также преклонять колени и целовать край его платья. Он был светским человеком и несомненно посмеивался про себя над этими мифами и формами, однако его престол нуждался в легитимации временем, и он надеялся укрепить его, предотвратить мятежи населения и армии, облачившись во внушающие трепет ризы божества. «Он приказывал называть себя господином (dominus), — говорит Аврелий Виктор, — но вел себя, как отец»{1865}. То, что сын раба усвоил восточный деспотизм и отождествил царя с богом, означало окончательный крах античных республиканских установлений, отказ от плодов Марафонской победы; это было возвращение (предпринятое в свое время и Александром) к формам и теориям дворов Ахеменидов и фараонов, Птолемеев, парфянских и сасанидских царей. К этой ориентализированной монархии восходят структуры Византийского царства и европейских королевств, просуществовавшие вплоть до французской революции. Все, что теперь требовалось, — это заключить союз между восточным монархом в восточной столице и восточной верой. Византинизм начинался при Диоклетиане.

VI. СОЦИАЛИЗМ ДИОКЛЕТИАНА

С энергичностью Цезаря он приступил к реформированию всех ветвей правительственной системы. Он трансформировал аристократию, подняв до ее уровня многих чиновников и офицеров и сделав ее наследственной кастой с восточной иерархией достоинств, изобилием титулов и изощренностью этикета. Вместе со своими коллегами он разделил Империю на девяносто шесть провинций, сгруппированных в семьдесят два диоцеза и четыре префектуры, и назначил гражданских и военных правителей для каждого подразделения. Это было откровенно централизованное государство, которое считало местную автономию, как и демократию, роскошью, позволительной лишь в мирное время, и оправдывало диктатуру нуждами идущих или предстоящих войн. Войны велись с блестящим успехом: Констанций усмирил восставшую Британию, а Галерий одержал над персами победу столь решительную, что те оставили Месопотамию и пять провинций за Тигром. На целое поколение враги Рима забыли и думать об агрессии.

В годы мира Диоклетиан вместе со своими помощниками столкнулся с проблемами экономического упадка. Чтобы преодолеть депрессию и предотвратить революцию, он заменил управляемой экономикой закон спроса и предложения{1866}. Он оздоровил денежное обращение, гарантируя фиксированный вес и чистоту золотой монеты, которые сохранялись в Восточной империи вплоть до 1453 г. Он распределял продовольствие между бедняками бесплатно или за полцены и затеял общирные общественные работы для смягчения безработицы{1867}. Чтобы обеспечить надежное снабжение городов и армий всем необходимым, он взял под полный государственный контроль многие отрасли промышленности, начиная с импорта зерна; он убедил судовладельцев, торговцев и корабельные команды, занятые в этой торговле, согласиться с контролем, взамен гарантируя им от лица государства надежную занятость и прибыль{1868}. Задолго до него государство являлось владельцем большинства каменоломен, месторождений соли и рудников; Диоклетиан запретил вывоз соли, железа, золота, вина, зерна и масла из Италии и дотошно регулировал импорт этих видов продукции{1869}. Далее под контроль были взяты предприятия, являвшиеся поставщиками армии, бюрократии и двора. Для оружейных заводов, ткацких цехов и пекарен государство установило минимум продукции, который они должны были изготовить во что бы то ни стало и продать по назначенной государством цене; коллегии ремесленников стали отвечать за исполнение приказов и спецификаций. Если эти меры оказывались недостаточными, данные фабрики полностью национализировались и на них использовался крепостной труд{1870}; Постепенно при Аврелиане и Диоклетиане большинство промышленных предприятий и гильдий Италии были взяты под контроль корпоративным государством. Мясники, пекари, каменщики, строители, стеклодувы, металлурги, гравировальщики вынуждены были подчиняться детализированным правительственным предписаниям{1871}. «Различные корпорации, — пишет Ростовцев, — походили скорее на контролеров низшего звена своих собственных предприятий от имени государства, чем на их собственников. Сами они были прикреплены к чиновникам различных департаментов и начальникам различных воинских подразделений»{1872}. Ассоциации торговцев и ремесленников получали от правительства различные привилегии и нередко оказывали давление на политику правительства; взамен они выступали в роли органов национальной администрации, помогали организации труда и собирали со своих членов налоги в государственную казну