Митридат Великий, «последний эллин» - Станислав Николаевич Чернявский

Следующим на пути карательного отряда Зенобия лежал Эфес. Часть его жителей также, как было заявлено, впала в грех измены. Начальником города в то время был Филопемен, получивший эту должность как отец царской наложницы Монимы. У горожан он вызывал стойкую неприязнь и имел все основания опасаться за свою жизнь.

Когда Зенобий подошел к городу, эфесцы предложили ему оставить оружие у ворот и войти внутрь с небольшим отрядом. Зенобий выполнил эти условия. Затем он встретился с Филопеменом и узнал от него о настроениях горожан. Вместе они предложили гражданам явиться на собрание — то есть все шло по той же схеме, что и на Хиосе.

Эфесцы попросили перенести собрание на другой день. Ночью их предводители провели совещание и решили поднять восстание. Действовали быстро. Еще до рассвета Зенобий был схвачен, брошен в тюрьму и там убит. После этого было извлечено из арсенала и распределено между гражданами оружие, а на городские стены поднялись наскоро сформированные караулы.

Так Митридат получил еще одного врага. По примеру Эфеса против Митридата восстали жители Тралл и еще нескольких городов — видимо, тех, где были сильны проримские партии.

Митридат послал войско против отпавших городов. С мятежниками, которые попадались в руки, он приказал не церемониться. Начались казни. В то же время Эвпатор пытался сохранить авторитет вождя эллинизма. Поэтому он провозгласил свободными греческие города и объявил об уничтожении их долгов. Метеки — иностранцы, постоянно жившие в этих городах, но не имевшие многих прав, — получили право гражданства. Рабы — вольную.

Эти меры сразу дали положительный результат. Если недавно греческие города были на грани восстания, то теперь все изменилось. Аппиан с некоторым осуждением пишет, что рабы и метеки верно служили Митридату и были его опорой. Это и не удивительно: те и другие прекрасно знали, что своим новым положением обязаны именно ему.

Действия Митридата оказались воистину революционными. Он не просто возвысил униженных. Он ликвидировал барьеры между городами-полисами, каждый из которых имел свое гражданство. Теперь освобожденные греки чувствовали себя не гражданами маленького мирка, ограниченного городскими стенами, а жителями единой страны. На такое не пошел даже Александр Македонский, великий революционер и разрушитель устоев. На это не решились цари Селевкиды — их громадная держава оставалась нагромождением городов-государств, племен, конфедераций со своими законами, уставами, гражданством, иногда — собственной монетой и полусамостоятельной внешней политикой. Митридат пошел дальше всех. К сожалению, все это делалось в условиях тяжелой войны с беспощадным противником. Этот противник не давал времени на раздумья и бил наотмашь.

Смелые социальные реформы Митридата пришлись не по нраву многим придворным. Против царя возник заговор. В него вошли греки — близкие друзья и приближенные Эвпатора. Известны их имена. Это Миннион и Филотим из Смирны, Клисфен и Асклепиодот с Лесбоса. Но они не смогли договориться, и Асклепиодот донес на своих товарищей. Чтобы не было сомнений, доносчик устроил встречу заговорщиков. А за спинкой одного из лож, на которых они возлежали за чашей вина, спрятался верный человек Митридата. Речи заговорщиков не вызывали сомнений: планируется убийство царя. Эвпатор отдал приказ арестовать предателей; все они умерли в страшных мучениях.

Иногда приходится слышать о подозрительности Митридата. Но, как видим, она имела под собой веские основания. Каждый неверный шаг мог стоить царю жизни.

После расправы с главными заговорщиками начались аресты их единомышленников в разных греческих городах. Скорее всего, участники заговора на местах принадлежали к числу зажиточных «уважаемых» людей. Шокированные социальными реформами, они ждали римлян как освободителей, но, не дождавшись, решили действовать самостоятельно.

В одном только Пергаме люди Митридата арестовали, как сообщает Аппиан, 80 человек, «составивших подобный заговор». Всего же, по подсчетам Аппиана, «по доносам, в которых каждый указывал своего врага, казнили 1600 человек». Заметим в скобках, что это сравнительно не так много. Это не знаменитые проскрипции Суллы, когда римляне убивали сограждан по спискам без суда и следствия. Следовательно, можно сделать вывод, что Митридат не поддался эмоциям и не дал репрессиям выйти из-под контроля, и это в определенном смысле говорит в его пользу.

Битва при Орхомене

До Луция Корнелия Суллы дошли неприятные новости.

В Италии свершился политический переворот. Власть взяли сторонники популяров («народников», популистов, «демократов» — называть можно по-разному). Вождями этой партии были злейшие враги Суллы — Гай Марий и Корнелий Цинна. Они объявили Суллу вне закона и устроили выборы консулов. Ими стали Цинна и Луций Валерий Флакк. Последний по решению народного собрания получил войско и поспешил на Восток. Войско это должно было сражаться с Митридатом. Причем отдельно от Суллы. Однако Сулла предполагал, что война с Митридатом — только прикрытие. На самом же деле популяры послали армию на Восток, чтобы уничтожить его, своего главного врага.

Он бросил все и выступил навстречу Флакку в Фессалию. И тут же получил сообщение, что в его тылу высадилась новая понтийская армия под началом стратега Дорилая. «Численностью не уступающая прежней», — добавляет Плутарх, хотя ниже говорит, что в новом войске было 80 тысяч солдат (эту же цифру приводит Аппиан). Прежняя армия насчитывала, по версии Плутарха, как мы помним, 120 тысяч солдат. Проще поверить авторитету Моммзена, который пишет о «неисчерпаемых» источниках людских ресурсов Митридата, чем заниматься какими-либо подсчетами. Тогда, кстати, и необходимость в подсчетах сама собой отпадет.

Конечно, сам факт высадки крупной, по всем меркам, понтийской армии все же имел место. Может быть, она насчитывала 30—40 тысяч солдат. Да еще у Архелая, пишет Аппиан, оставалось 10 тысяч войска. Впрочем, мы приводим эти цифры лишь в качестве одной из версий.

Поскольку Сулла ушел драться с Флакком, Архелай и Дорилай снова захватили Беотию. Возник вопрос, что делать дальше. Архелай придерживался прежней тактики: нужно, говорил он, опираться на укрепленные города и изматывать римлян. Дорилай, еще не видевший врага, предлагал немедленно атаковать, не считаясь с плохой управляемостью своего разноплеменного войска. Архелай указывал на недавний разгром понтийцев при Херонее. «Пустое, — отвечал Дорилай. — Там не обошлось без предательства».

Теперь, после раскрытия крупных заговоров в греческих городах, было удобно все свалить на предателей — если выражаться греко-римской терминологией, «врагов народа». Словом, уроки из недавнего поражения извлечены не были.

Тем временем Сулла вернулся в Беотию и разбил лагерь у Орхомена. Римский полководец решил сначала уничтожить понтийскую армию, а потом уже разбираться со своими согражданами.

В окрестностях Орхомена разбил лагерь и Архелай. Значительную часть его войска составляла конница, а местность