Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

мысль, что поступок в Бозе почивающего Императора – мудрейший поступок и справедливейший, и высоконравственный, ибо русским войскам, русским офицерам принимать участие в войне братоубийственной, в войне Каина никоим образом не следовало, как не следует принимать и теперь.

Вообще все нападки проф. Милюкова были чрезвычайно наивны; профессора вообще очень примитивны, и проф. Милюков в особенности. Он доказывал в течение почти двух часов, что вот такие-то ноты русского министра говорили болгарам о том-то, в таком-то направлении, а вот потом стали говорить в другом направлении. По-видимому, это представление о дипломатии как о каком-то институте благонравных девиц, где надо только быть искренним, только откровенным и высказывать свои мысли, так сказать, до глубины души. Если это хорошо для институтки четвертого класса, то для дипломата это непростительно; дипломат не может быть правдив, как это ни неприятно с общечеловеческой точки зрения (голос справа: «Правильно»), и дипломат должен скрывать свои искренние намерения, иначе это не дипломат, а проф. Милюков. Так что аргументация эта меня совершенно не могла разубедить в тех мыслях, которые я имел с самого начала.

Когда дело коснулось Армении, то Милюков сказал: глаза мои или друзей моих могли бы отдохнуть на армянском деле, – впрочем, он не отдохнул, – могли бы отдохнуть, ибо Россия вмешалась в дела турецкой Армении и стала там вместе с Европой насаждать культуру, ограждение их интересов, развитие, и я не знаю, что еще делать с ними, но помешала Германия. По мнению Милюкова, Германия разорвала эту великую Армению, и вот у же мечты армян о создании великой Армении через это не так у ж близки к осуществлению.

Я в этом отношении вполне разделяю точку зрения моего далекого политического противника – депутата Чхенкели; он был прав во всей той части своей речи, когда говорил о делах армянских, ибо тогда он был не социал-демократ Чхенкели, который говорит, что приказывает из Берлина Маркс, а говорил то, что подсказывает ему грузинское сердце; он поэтому и был совершенно прав, потому что в это время он был глубоким националистом, правда, националистом грузинским. Но и я буду прав, присоединившись к нему, не будучи нисколько националистом грузинским; я спрашиваю: зачем, собственно, России создавать на границе Кавказа великую Армению, которая будет, естественно, стремиться присоединить к своей части и русскую Армению? Ведь это правильно он сказал: это будет вторая Македония, – нет, это гораздо хуже, чем вторая Македония, это создастся вторая Польша у нас, это создастся враждебное государство на границе Кавказа, который и так очень мало ассимилировал с Россией. И если эта политика наместника на Кавказе гр. Воронцова-Дашкова3, то я считаю эту политику с русской точки зрения, с государственной точки зрения, чрезвычайно опасной, вредной и крайне нежелательной. И все эти генерал-губернаторы, которые якобы от России, в сущности, от Европы, ставятся, и это укрепление Армении на границе – опаснейший опыт, который надо по возможности скорее прекратить. Никакого дела нам нет до внутренних дел турецких. Хорошо или плохо живется армянам – это дело их; если им плохо живется, пусть они восстают против турецкого владычества, но нам содействовать образованию армянского государства на Кавказе – это значит содействовать потере всего Кавказа, и это все кавказские жители, сколько-нибудь знающие дело, подтвердят. Это есть опаснейшее, вреднейшее предприятие, вмешательство в армянские дела Турецкого государства.

Касаясь дел Китая, получил и президент так называемой Китайской республики выговор, впрочем, вместе с ним и наш министр иностранных дел, который виноват в том, что затруднился назвать теперешнее правление Китая «республикой», и профессор сейчас же его притянул к ответу. Но и самого президента Юань Шикая он упрекнул и порицал за нарушение китайской конституции. Но это специальность проф. Милюкова заботиться о сохранности конституции во всех странах, между прочим, и в Китае, а я думаю, что наш министр иностранных дел может этим менее интересоваться, как он это и делает. Он, по-видимому, не уверен, что там есть конституция, и не уверен, что там есть республика, и я, признаться, вопреки проф. Милюкову затрудняюсь назвать республиканским образом правления то, что происходит в Китае. Но, если проф. Милюков думает, что это и есть именно республика, то я поздравляю его. Если в Китае сейчас республика, то те, которые стремятся ввести в других странах республику, ясно обнаруживают, к чему они стремятся, чего хотят. В таком случае проф. Милюков блистательно доказал, что он глубоко не прав в своих основных политических воззрениях.

В Англии, по Милюкову, дело обстоит так, что она с нами до конца не идет. Я добавлю, что Англия с нами не только до конца не идет, но она, кажется, и в начале с нами не идет, по крайней мере, мы этого совместного шествия не замечали, но он находит, конечно, что это естественно, что она с нами не идет. Станет Англия с нами, с несчастными, жалкими русскими идти до конца! И, оппонируя министру в его речи, которая указала на вредную роль печати как русской, так и германской в деле обострения отношений между Германией и Россией, он сказал: да, в Берлине осуждают печать, и в Петербурге сегодня осудили, а вот на 26 съезде представителей печати в Лондоне похвалили. Бедный проф. Милюков… Ведь в Лондоне хвалят за что? За то, что она выполняет задачу, заданную из Лондона, задачу из Лондона, как поссорить Россию с Германией. Ясное дело, что если русская печать и германская эту задачу Англии выполняют, то в Лондоне хвалят. Вот почему хвалят, ибо для англичан это выгодно, выгодно, чтобы Россия с Германией воевали, ибо они во всяком случае разобьют себе лбы, а Англия будет только усиливаться. И странно, что такие простые мысли не приходят в голову профессорам, которые желают оппонировать нашему министру.

Но я не буду говорить о той руке, которая протянута кадетской партией через Милюкова либеральной Швеции, ибо в Швецию протянуть руку можно из России только через Финляндию, а это уже область другая, которую я сейчас оставлю в покое, ибо у меня слишком мало времени, и перейду к существу разбора сегодняшней речи министра иностранных дел.

У нас существуют две группировки в Европе: с одной стороны – прочный тройственный союз Германии, Австрии, Англии (голоса: «Нет, не Англии – Италии»), а с другой стороны – единение держав тройственного согласия. В это единение входит союз, – насколько он прочен, я не знаю, – но во всяком случае союз франко-русский, и две дружбы, один союз и две