Королевская история медицины: как болели, лечились и умирали знатные дамы - Ирина Александровна Лапина

Она была дочерью единственного младшего брата короля и имела в распоряжении колоссальные средства, лучшую медицину того времени и неограниченные ресурсы. В 1698 году она торжественно вышла замуж за наследного герцога Лотарингии Леопольда I Иосифа, сына австрийской принцессы. Первоначально отношения между мужем и женой складывались удачно, однако с годами и после многочисленных родов внешность Елизаветы Шарлотты изменилась, и ее супруг начал обращать свое внимание на придворных метресс.

В этом браке с 1699 по 1715 годы Елизавета Шарлотта родила четырнадцать детей. То есть на протяжении 16 лет практически каждый год она рожала по ребенку. Но до совершеннолетия дожили только 4 – два сына и две дочери. Большинство ее детей скончались, заболев оспой во время эпидемии 1711 года. К середине 1711 года из десяти рожденных к тому моменту детей в живых остались только двое мальчиков. Один из них позже, в 1723 году скончался в возрасте 16 лет от той же оспы. Ужасающая статистика детской смертности тех времен, неправда ли? После 1711 года принцесса родила еще четверых детей, к которым судьба была более благосклонна. Только одна девочка умерла при родах, трое остальных детей остались живы.

Все четверо прожили интересную жизнь. Старший сын благодаря бабушке и родству с австрийским домом стал императором Священной Римской империи, чьи потомки правили в Австрии вплоть до 1918 года. Его брат был видным военным деятелем тех времен. Старшая дочь удачно вышла замуж за короля Сардинии, но, родив четверых детей, погибла при родах в 29 лет, заболев пресловутой оспой и не пережив мать. А младшая дочь замуж так и не вышла, по преданию, страшно боясь повторения участи матери и сестры.

Натуральная оспа стала первой инфекцией, против которой появилась вакцина, и она в конце концов помогла полностью избавиться от болезни. В 1977 году после поголовной тотальной вакцинации Всемирная организация здравоохранения объявила о полном искоренении оспы на нашей планете. Снилось ли такое нашим предкам?

Чахотка – модная болезнь аристократок

XVIII–XIX века в России по праву называют расцветом русского дворянства. В те времена, воспетые Пушкиным, каждая уважающая себя барышня-аристократка мечтала быть похожей на идеал. Идеальной красотой тогда считался белый цвет лица с легкой краснотой щек, бледно-синеватая кожа, тонкий изящный стан с талией, подчеркнутой корсетом, манера речи с придыханием, слабость в обыденных вещах и обмороки по незначительному поводу. Вся эта, на первый взгляд, благородная романтичность полностью укладывается в клиническую картину туберкулеза или, как его тогда называли, чахотки.

В XIX веке полагали, что чахотку вызывают нервные потрясения, несчастная любовь, ипохондрия и сердечные раны.

Примерно в это же время в Российской империи начинается эпидемия. Трудно сказать, почему до этого времени туберкулез не был столь распространен. Возможно, это было связано с низкой плотностью населения: до Петра Первого практически отсутствовала скученность людей в городах, все строения были низкими, а города – малонаселенными. Кроме того, даже одежду было принято носить гораздо более теплую, подходящую отнюдь не жаркому климату. С приходом моды на европейские тонкие кафтаны и открытые платья простудиться и ослабить иммунитет стало гораздо проще, поскольку такая одежда не годилась для наших широт. Безусловно, свою роль сыграл и перенос столицы в ветреный приморский Санкт-Петербург; дворянство стремилось жить ближе ко двору, независимо от состояния здоровья. Многочисленные многолюдные балы в плохо отапливаемых помещениях, мода на глубокие декольте и тонкие шелковые кафтаны плохо влияли на общую эпидемиологическую обстановку в среде дворян. Среди крестьянского населения в деревнях туберкулез встречался гораздо реже, но городские трущобы не были им обделены.

Чахотка не считалась непристойной болезнью, следствием нищеты и обездоленности. Наоборот, в XIX веке полагали, что туберкулезом заболевают люди, обладающие особо тонкой и ранимой душевной организацией – много думающие, творческие и чувствительные. Считалось, что чахотку вызывают нервные потрясения, несчастная любовь, ипохондрия и сердечные раны. Больная чахоткой девушка тонка и изящна, бледна и задумчива, у нее совершенно очаровательный чахоточный румянец и аристократический блеск глаз. Конечно, когда температура держится месяцами, глаза будут блестеть, а румянец – пылать. Высший свет буквально грезил этим нездоровым образом: дамы закапывали в глаза белладонну, чтобы получить вожделенный горящий чахоточный взгляд.

Эта болезнь в то время стала абсолютным бичом, ей страдали все слои общества, независимо от материального статуса, положения и возраста. Но особенную опасность туберкулез представлял для молодых беременных женщин. В условиях многочисленных родов ослабленный туберкулезной палочкой организм часто не выдерживал деторождения, что приводило к преждевременной гибели новоиспеченной матери.

Долгое время, вплоть до конца XIX века – открытия знаменитым ученым Кохом палочки-возбудителя – способ передачи болезни оставался неизвестным, существовало множество разных теорий. Контактный путь передачи от человека к человеку не всегда находил подтверждение, поскольку даже в одной семье могли одновременно быть и больные, и абсолютно здоровые на вид люди. В связи с этим никаких мероприятий по организации карантина никогда не проводилось. Основным способом лечения в бедных семьях была молитва, а в богатых – поездка на воды к целебным источникам, где климат, воздух и вода благоприятно влияли на легкие больного. В дворянской среде даже стало модным «ездить на воды» для поправления здоровья. Безусловно, в условиях отсутствия антибиотиков это была достаточно хорошая мера, помогающая продлить жизнь, поскольку ветреный, достаточно холодный климат Санкт-Петербурга и его окрестностей не способствовал стабилизации состояния больного.

В многочисленных воспоминаниях русской аристократии встречаются записки о том, что беременных больных чахоткой девушек специально вывозили на лечебные курорты Европы, чтобы облегчить состояние, что нередко заканчивалось печально. В многодневной поездке по кочкам и ухабам в карете, запряженной лошадьми, девушек, как говорили, «растрясало», что приводило к кровотечению, выкидышу и преждевременным родам.

Императорскую семью чахотка также не обошла стороной. Самой известной долго болеющей женщиной стала императрица Мария Александровна, жена царя Александра II. Ее болезнь была продолжительной и мучительной, на пару месяцев в году она вынуждена была уезжать за границу в теплый климат. Именно благодаря ей французская Ницца стала столь популярна среди русских дворян.

Современники Александра II (1818–1881) так отзывались о Марии Александровне: «Каждая следующая беременность Ее Величества протекала все сложнее и сложнее. Поэтому перерывы между родами были по несколько лет. Если после первых родов она смогла встать на девятые сутки, то после седьмых – лишь на четырнадцатые. Во время празднеств и торжеств императрице было так плохо, что она покидала зал, ее тошнило. Возвращалась, похожая на покойницу». Надо понимать, что придворное платье весило немало, а на голове и руках были тяжелые бриллиантовые украшения.