Музей-заповедник А. С. Пушкина - Владимир Семенович Бозырев

По словам А. М. Горького, «...Пушкин был первым русским писателем, который обратил внимание на народное творчество и ввел его в литературу, не искажая в угоду государственной идее «народности» и лицемерным тенденциям придворных поэтов. Он украсил народную песню и сказку блеском своего таланта, но оставил неизмененными их смысл и силу». Знаменательно, что именно в михайловской ссылке Пушкин создал свою первую «простонародную сказку» «Жених», о которой Белинский восторженно писал, что «в народных русских песнях, вместе взятых, не больше русской народности, сколько заключено ее в этой балладе».

Именно в Михайловском поэт на основе народных песен, слышанных от Арины Родионовны, написал свои замечательные «Песни о Стеньке Разине», которые оказались, по выражению шефа жандармов Бенкендорфа, «неприличны к напечатанию» — из-за их острого социально-политического содержания.

В бумагах Пушкина сохранился отрывок, озаглавленный так: «План создания русских исторических песен и статьи о них». В план включены песни об Иване Грозном, о Майстрюке Темрюковиче[12], о Стеньке Разине, казацкие песни и другие.

Это говорит о той серьезности и глубоком творческом увлечении Пушкина собиранием и изучением фольклора, которая стала характерной чертой его жизни в Михайловском.

Позже, отстаивая в полемике с критиками свое право на некоторые народные выражения в стихах, поэт как самый веский довод в защиту своей правоты приводил критикам пример из народного творчества. Подвергались критике, в частности, строфы из «Евгения Онегина»:

Лай, хохот, пенье, свист и хлоп,

Людская молвь и конский топ!

В «Опровержении на критики» поэт писал в 1830 году: «Молвь (речь) слово коренное русское. Топ вместо топот, столь же употребительно, как и шип вместо шипение (следственно, и хлоп вместо хлопание вовсе не противно духу русского языка). На ту беду стих-то весь не мой, а взят целиком из русской сказки:

«И вышел он за врата градские, и услышал конский топ и людскую молвь» («Бова Королевич»).

Изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств русского языка. Критики наши напрасно ими презирают».

Поэт, на всю жизнь полюбивший красоту русской сказки и песни, сам был, не без влияния Арины Родионовны, непревзойденным рассказчиком фольклорных произведений. М. И. Семевский рассказывал со слов П. А. Муханова, свидетеля описываемых событий: «...между прочим, он (Пушкин. — В. Б.) увлекал присутствующих прелестною передачей русских сказок. Бывало, все общество соберется вечером кругом большого круглого стола, — и Пушкин поразительно увлекательно переносит слушателей своих в фантастический мир, населенный ведьмами, домовыми, лешими, русалками и всякими созданиями русского эпоса...»

Время описываемых здесь событий — конец 20-х годов, т. е. сразу после михайловской ссылки поэта, когда еще были свежи впечатления от сказок Арины Родионовны.

Неизменно теплыми и сердечными были взаимоотношения Пушкина с няней и после ссылки.

Когда стало известно, что поэт должен уехать из Михайловского, то, по свидетельству П. Парфенова, михайловского кучера Пушкина, «Арина Родионовна растужилась, навзрыд плачет. Александр-то Сергеич ее утешать: „Не плачь, мама, говорит, сыты будем; царь хоть куды ни пошлет, а все хлеба даст“». А когда вскоре после освобождения из ссылки Пушкин снова на короткое время вернулся в деревню, радости и счастью няни не было предела, и она по-своему праздновала эту встречу. «Няня моя уморительна, — с ласковой шутливостью писал поэт Вяземскому 9 ноября 1826 года. — Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом».

А вскоре Пушкин вновь уехал, поручив няне хранить в своем доме самое дорогое — книги, о которых она писала ему из Михайловского в письме от 30 января 1827 года (письмо писано под ее диктовку — няня была неграмотна):

«Милостивый Государь Александра Сергеевич имею честь поздравить вас с прошедшим, новым годом и с новым сщастием; и желаю я тебе любезному моему благодетелю здравия и благополучия; а я вас уведомляю что я была в Петербурге: и об вас нихто — неможет знать где вы находитесь и твоие родители: овас соболезнуют что вы к ним неприедете; а Ольга Сергеевна к вам писала при мне содною дамою вам известна а мы батюшка от вас ожидали письма когда вы прикажите, привозить книги нонемогли дождатца: то извознамерились повашему старому приказу от править: то я ипосылаю, больших и малых, книг сщетом 124 книги архипу даю денег 90 рублей: при сем любезный друг я цалую ваши ручьки с позволении вашего съто раз и желаю вам то чего ивы желаете и прибуду к вам с искренным почтением Арина Родионовна».

Пушкин в ответ няне прислал письмо, в котором, видимо, благодарил ее за расторопность и умелую распорядительность, обещал летом приехать и справлялся о ее здоровье, а в награду прислал и деньги. В ответ на это няня писала ему 6 марта 1827 года (под диктовку в Тригорском):

«Любезный мой друг Александр Сергеевич! Я получила ваше письмо и деньги, которые вы мне прислали. За все ваши милости я вам всем сердцем благодарна; вы у меня беспрестанно в сердце и на уме и только когда засну, забуду вас и ваши милости ко мне. Ваша любезная сестрица тожо меня не забывает. Ваше обещание к нам побывать летом меня очень радует. Приезжай, мой Ангел, к нам в Михайловское — всех лошадей на дорогу выставлю. Наши Петербур. летом не будут: оне все едут непременно в Ревель — я вас буду ожидать и молить Бога, чтоб он дал нам свидеться... Прощайте, мой батюшка Александр Сергеевич. За ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила: поживи, дружок, хорошенько, — самому слюбится. Я слава Богу здорова, цалую ваши ручки и остаюсь вас многолюбящая няня ваша Арина Родионовна».

Проникновенным поэтическим ответом на это трогательное послание звучит стихотворение «Няне»:

Подруга дней моих суровых,

Голубка дряхлая моя,

Одна в глуши лесов сосновых

Давно, давно ты ждешь меня.

Черты облика и характера няни нашли отражение в той или иной мере во многих пушкинских произведениях — в «Дубровском», «Евгении Онегине», «Борисе Годунове», «Русалке», в нескольких лирических стихотворениях.

С конца июля по 14 сентября 1827 года Пушкин был снова с няней в Михайловском. Это была их последняя встреча. Прожила после этого няня недолго. Она умерла в семье Ольги Сергеевны Павлищевой, сестры поэта, 31 июля 1828