Петербург на границе цивилизаций - Александр Владимирович Тюрин

Брюса. Всего 16 тыс. чел., командовать которым должен был фельдмаршал Б. Шереметев. 23 апреля он вышли в поход и двинулись к Ниеншанцу правым берегом Невы, по Келтушскому пути.

В ночь на 25 апреля в устье Невы высадился отряд русской морской пехоты, который направился к валу, имевшемуся к востоку от Ниеншанца. Сбив заставу в 150 шведских драгун, он овладел валом. 25 апреля к крепости подошел осадный корпус и первым делом прокопал траншею рядом с крепостным рвом. Полки Чамберса и Брюса встали у восточного вала. Дивизия Репнина, переправившись на правый берег Охты, обложила город Ниен от Охты до Невы. В ночь на 26 апреля русский отряд овладел шведский ретраншементом на левом берегу Невы. 26 апреля прибыл по Неве из Шлиссельбурга Петр с артиллерией. Осадная работа закипела, возведены были апроши, поставлена мортирная батарея у западного фланга бастионного фронта крепости. 27 апреля были поставлены еще три мортирные и две пушечные батареи. Начался обстрел Ниеншанца. На взморье, на Гутуевском острове, были поставлена застава для наблюдения, не идут ли шведские корабли. Местному населению – после столетней шведской оккупации это были уже преимущественно ингерманландские финны – были розданы грамоты, которыми гарантировалась полная безопасность и рекомендовалось не уходить из своих домов.

1 мая Ниеншанц сдался, в крепость вошел Преображенский полк. Гарнизон был отпущен со стрелковым оружием, движимым имуществом и провиантом, также были отпущены и горожане. Ничто не напоминало то, как шведы брали наши города и что они там делали с русским населением – достаточно вспомнить истребление жителей Ивангорода, Нарвы и Корелы.

Под вечер 2 мая в русский лагерь под Шлотбургом (так нынче назывался Ниеншанц) прибыл курьер от заставы на Гутуевском острове – рядом с Невской дельтой появилась шведская эскадра из девяти вымпелов и встала на якорь около впадения Екатерингофки в залив. Когда вице-адмирал Нумерс дал приветственные залпы из корабельных пушек, из Шлотбурга ему также ответили приветственными залпами. Так что шведский командир остался в приятном неведении относительно судьбы Ниеншанца.

Затем русские взяли в плен одного шведа, высадившегося на берег, который собирался в Ниеншанц за лоцманом. От него и узнали всю правду о корабельном составе и планах Нумерса. Остальным шведам удалось вернуться на шлюпке к эскадре, однако Нумерс не придал значения исчезновению одного матроса. Два шведских корабля, десятипушечный бот «Гедан» и восьмипушечная шнява «Астрель», вошли в Большую Неву и бросили якорь, чтобы утром продолжить путь к Охте и Ниеншанцу.

Однако ими уже занялись тридцать лодок с царем и Меншиковым. Часть из них ожидала момента атаки у истоков Фонтанки, другая у деревни, в честь которой затем назвали Калинкин мост.

В мае в Питере уже, считай, белые ночи, однако, под утро разразился проливной дождь, что также не редкость в наших краях. Отряд лодок, что был у верховья Фонтанки, стал спускаться вниз по Неве, а Петр, двинувшись от деревни Калинки, шел со стороны взморья, вдоль берега Васильевского острова. 

Конфузия у шведов была полной, они проспали атаку русских, которые быстро взяли их на абордаж. Петр первым забрался на борт «Астрели». От шведской команды осталось только восемь пленных – абордажный бой дело суровое. Нужны крюки, топор с длинной ручкой, абордажная сабля – не перепутайте с ее сухопутной сестрой. Клинок должен быть короче, на корабле будет тесно, и шире, потому что надо будет рубить канаты, прорубать двери и люки, да и гарда должна быть покрепче, потому что придется бить ей как кастетом. Два шведских корабля стали первыми серьезными трофеями русских в этой войне.

8 мая фельдмаршал Шереметев двинулся к Копорью. Петр заботливо писал Шереметеву, чтобы наши иррегуляры не смели ничего разорять по пути. А тот сообщал Петру 23 мая, что местное население «не смирны, чинят некие пакости и отсталых стреляют».

Ям сдался русскому отряду, под командованием генерала Вердена, 14 мая, а Копорье досталось нам 27 мая, едва к осаждающим русским войскам были доставлены мортиры. 

16 же мая (27-го по новому стилю), в день Св. Троицы, была заложена на Заячьем острове, в присутствии царя, крепость. Что и считается датой основания города. А 20 июля произошло крупное сражение на реке Сестре, где Петр нанес поражение шведскому корпусу генерала Крониорта, который выступил из Выборга и ставил целью занятие устья Невы, причем наши потеряли только 32 человека убитыми, а шведы на порядок больше.

Сражения со шведами за Приневье длились до 1709, по сути, до Полтавской виктории. Но, можно сказать, что эти земли вернулись к нам относительно легко. Борьба шведов за них не отличалась упорством. Этот регион был слишком чужой для шведской короны – по климату, природе, расстояниям и т.д. Швеция за сто лет оккупации этих земель не смогла ни освоить их, ни заселить. И использовалась они только как средство блокады и грабежа России. 

Материализация мечты

Россия создает новую столицу

Город начал строиться чисто государственными этатистскими методами.

И строителей, естественно, и солдат, и чиновников кормила казна - никаких частных предпринимателей, которые рискнули бы сунуться сюда, и в помине не было.

Слышу вой с болот. Подневольный труд…

Государство мобилизует трудовые ресурсы на благо всех. Частный капитал мобилизует и эксплуатирует трудовые ресурсы на благо себя, на свое накопление.

В России, в отличие от Англии, отсутствовала резервная армия труда, состоящая из ограбленных выгнанных с земли и своих домов крестьян, готовая "добровольно" – под страхом голодной смерти, а также порки и виселицы, работать за гроши у ближайшего нанимателя, что обеспечивалось кровавым законодательством против бродяг и нищих. (В нашей стране нельзя было найти наемных работников даже за плату в 20 кг зерна в день в южных районах, в московском регионе — за 10 кг.[32])

Как уже упоминалось, в британской «цитадели демократии» легко можно было и загреметь в самые настоящие рабы, что означало бесплатный труд от зари до зари весь год под угрозой телесных наказаний. Это были и обитатели работных и исправительных домов, которых прежде всего секли, а за попытку побега приковывали к рабочему месту цепями за руку, ногу и шею.[33] И, как пишет британский историк Дж.Тревельян, "молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии".[34] И, как читаем у Дж. Свифта в "Скромном предложении"– те люди, которые "продают себя на Барбадос", чтобы рабством спастись от голодной смерти. И продаваемые в рабство ирландские крестьяне за то, что те