Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2

Но это сейчас не единственная и даже не главная причина. Главная причина состоит в отказе большинства неагрессивных стран, и прежде всего Англии и Франции, от политики коллективного отпора агрессорам, в переходе их на позицию невмешательства, на позицию «нейтралитета»[1065].

Принципиально важное значение имел тот факт, что Сталин в своем докладе ясно и недвусмысленно провел четкую грань между государствами агрессивными, к которым он открыто причислил Германию, Японию и Италию, и государствами неагрессивными, куда относились остальные западные державы. Причем следует подчеркнуть, что подобное различие носило принципиальный характер. Что, естественно, не означало, что Сталин не высказывал остро критических замечаний относительно политики невмешательства и подстрекательства, которой в тот период следовали так называемые западные демократии. Дальше я приведу соответствующие оценки Сталина. Здесь же не могу обойти молчанием одну передержку, которую допускают некоторые специалисты демократического покроя, которые, обуреваемые стремлением во всем развенчать Сталина, приписывают ему свои собственные предположения. Так, М. Мельтюхов, оценивая положения внешнеполитической части доклада Сталина, утверждает: «Из контекста речи становится ясно, что «поджигателями» войны являются страны, проводящие политику невмешательства: Англия, Франция и США. В этих условиях целью советского руководства было использовать кризис и противоречия великих держав для дальнейшего усиления своего влияния в мире с перспективой окончательного решения вопроса о существовании капиталистического общества»[1066].

Внимательный анализ доклада Сталина как раз и приводит к выводу, что весь запал сосредоточен на разоблачении агрессивных государств — Германии, Японии и Италии, — а критика западных держав мотивирована прежде всего тем, что они попустительствуют захватническим устремлениям агрессивных государств. Здесь, как говорится, телега ставится впереди лошади.

Обратимся к словам самого Сталина. «Речь идет уже не о конкуренции на рынках, не о торговой войне, не о демпинге. Эти средства борьбы давно уже признаны недостаточными. Речь идет теперь о новом переделе мира, сфер влияния, колоний путем военных действий.

Япония стала оправдывать свои агрессивные действия тем, что при заключении договора 9-ти держав ее обделили и не дали расширить свою территорию за счет Китая, тогда как Англия и Франция владеют громадными колониями. Италия вспомнила, что ее обделили при дележе добычи после первой империалистической войны и что она должна возместить себя за счет сфер влияния Англии и Франции. Германия, серьезно пострадавшая в результате первой империалистической войны и Версальского мира, присоединилась к Японии и Италии и потребовала расширения своей территории в Европе, возвращения колоний, отнятых у нее победителями в первой империалистической войне.

Так стал складываться блок трех агрессивных государств. (Выделено мной — Н.К.) На очереди встал вопрос о новом переделе мира посредством войны»[1067].

Кажется, вполне ясно, кто причислен к агрессорам. И здесь едва ли уместны какие-то хитроумные ссылки на контекст и т. п. моменты. Наконец, вполне четко и ясно Сталин говорит о том, что характерная черта новой империалистической войны состоит в том, что она не стала еще всеобщей, мировой войной. Войну ведут государства-агрессоры, всячески ущемляя интересы неагрессивных государств, прежде всего Англии, Франции, США, а последние пятятся назад и отступают, давая агрессорам уступку за уступкой.

Таким образом, на наших глазах происходит открытый передел мира и сфер влияния за счет интересов неагрессивных государств без каких-либо попыток отпора и даже при некотором попустительстве со стороны последних[1068].

И, наконец, главное — мотивы, лежавшие в основе политики умиротворения агрессоров. Поскольку без понимания этих мотивов трудно не только объяснить, но и даже приблизительно понять скудоумие и политическую слепоту вдохновителей мюнхенской стратегии. Сталин дает следующее разъяснение: «Формально политику невмешательства можно было бы охарактеризовать таким образом: «пусть каждая страна защищается от агрессоров, как хочет и как может, наше дело — сторона, мы будем торговать и с агрессорами и с их жертвами». На деле, однако, политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, следовательно, превращение ее в мировую войну. В политике невмешательства сквозит стремление, желание не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, выступить на сцену со свежими силами — выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия.

И дешево и мило!»[1069]

Нельзя обойти молчанием и моральную сторону вопроса, а именно оценку Сталиным политики умиротворения с точки зрения морально-этических критериев. Здесь следует ясно заметить, что вождь не питал никаких иллюзий относительно моральных соображений, которые могли как-то влиять на политику западных держав. Он с чувством обнаженного реализма заметил: «Они прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их «разочаровали», так как вместо того, чтобы двинуться дальше на восток, против Советского Союза, они, видите ли, повернули на запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда-то подальше.

Я далек от того, чтобы морализировать по поводу политики невмешательства, говорить об измене, о предательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не признающим человеческой морали. Политика есть политика, как говорят старые прожженные буржуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить, что большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом»[1070].

Не надо быть специалистом в области международных отношений, чтобы по достоинству оценить это предостережение, прозвучавшее из уст советского лидера. Игра на противоречиях, как правило, в политике приносит свои плоды, порой весьма ощутимые. Но если вся политика строится на противоречиях, вернее на игре на противоречиях, то она не имеет прочного фундамента и рано или поздно обнажает свою бесперспективность и близорукость. История кануна второй мировой войны — блестящий тому пример.

Сталин дал вполне объективный анализ бесперспективности и опасности политики умиротворения агрессора. Он указал на то, что война создала новую обстановку в отношениях между странами. Она внесла в эти отношения атмосферу тревоги и неуверенности. Подорвав основы послевоенного мирного режима и опрокинув элементарные понятия международного права, война поставила под вопрос ценность международных договоров и обязательств. Пацифизм и проекты разоружения оказались похороненными в гроб. Их место заняла лихорадка вооружения. Стали вооружаться все — от малых до больших государств, в том числе и прежде всего государства, проводящие политику невмешательства. Никто уже не верит в елейные речи о том, что мюнхенские уступки агрессорам и мюнхенское соглашение положили будто бы начало новой эре «умиротворения». Не верят в них также сами участники мюнхенского соглашения — Англия и Франция, которые не менее других стали усиливать свое вооружение.

Принципиально важное значение имели сформулированные Сталиным основные цели и задачи советской внешней политики, а также те основы, на которых она будет проводиться в жизнь. Эти цели и задачи изложены четко и лаконично и сводились они к следующим основным положениям:

Внешняя политика Советского Союза ясна и понятна:

1. Мы стоит за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны.

2. Мы стоим за мирные, близкие и добрососедские отношения со всеми соседними странами, имеющими с СССР общую границу, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить, прямо или косвенно, интересы целости и неприкосновенности границ Советского государства.