История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

Именно этого домогались кентцы всего шумнее, что и заставило графа Нориджа согласиться. Итак, было принято решение о походе, назначен день общего сбора в Блекхите и разосланы соответствующие распоряжения.

Из-за вспыхнувших в столь многих местах беспорядков стало, наконец, известно о решении главнокомандующего, которое прежде тщательно скрывали: Ферфакс отказался идти в поход на шотландцев. Кромвель очень хотел взять это дело на себя; шотландцев же он презирал настолько, что готов был выступить с войском, по численности своей, как он отлично знал, сильно уступавшим шотландской армии. Получив известия о том, где именно шотландцы собираются перейти границу королевства и что они уже готовы к походу, Кромвель, взяв с собой отобранные им самим части, двинулся на север, намереваясь встретить шотландцев тотчас же по их вступлении в Англию. Он не стал утруждать себя осадой Понтефракта, полагая, что если ему удастся разбить шотландцев, то замок этот уже не доставит ему больших хлопот.

Едва они успели войти в город (который вовсе им не обрадовался), хоть немного подготовить его к обороне и навести известный порядок в собственных рядах, как перед Колчестером появился Ферфакс. Узнав, что произошло с графом Нориджем и его друзьями, он решил не задерживаться в Кенте, но оставил там два или три кавалерийских эскадрона, которые и должны были окончательно умиротворить графство при содействии местных парламентских комитетов; ранее изгнанные из Кента, а теперь вернувшиеся с победой, их члены отлично знали, как им теперь следует поступить с теми, кто поднял против них мятеж. Подступив к Колчестеру, Ферфакс увидел, что город не имеет никаких укреплений, и заключил, что быстро войдет в него со своей армией. Однако он встретил столь яростное сопротивление, что по совету Айртона — Кромвель оставил его следить за армией и за самим Ферфаксом — решил окружить его своими войсками и, не рискуя жизнями собственных солдат, держать в блокаде до тех пор, пока голод не принудит осажденных к сдаче. Он соответствующим образом расположил свои части, после чего доставка в город провианта и проникновение в него людей быстро сделались невозможными; хотя осажденные, совершая смелые вылазки, в ходе которых с обеих сторон полегло немало доблестных воинов, часто наносили весьма чувствительные удары по квартирам Ферфакса.

Флот, после того как он с величайшей радостью подчинился командованию принца, совершил гораздо меньше, чем от него ожидали, а раздоры и разногласия состоявших при особе принца лиц сказывались на его действиях самым скверным образом. Принц Руперт, с которым принц Уэльский был весьма любезен, из-за множества старых споров, происходивших между ними еще в годы войны, недолюбливал лорда Колпеппера, а тот обладал отнюдь не таким характером, чтобы добиваться его расположения. Человек же, имевший тогда наибольшее влияние на принца, а именно генеральный атторней Герберт, как никто другой на свете был склонен сеять вокруг себя рознь и несогласия, а все его способности служили духу противоречия: он пререкался по всякому поводу и отвергал любые предложения. Принцу Руперту не терпелось предпринять какие-то действия на побережье, чтобы склонить таким образом приморские города и прилегавшие к ним области к выступлению в пользу короля — замысел, который не выдерживал разумных возражений. Однако слово «бой» было чрезвычайно мило сердцам моряков, и на тех, кто противился любым мерам, способным к нему привести, смотрели с величайшим предубеждением и подозрительностью. Впрочем, полученные из Парижа инструкции запрещали принцу ввязываться в любые предприятия, которые могли бы его отвлечь и сделали бы его неготовым явиться к шотландцам по первому же их зову. А потому он с нетерпением ждал известий из Лондона, откуда уже получил заверение в том, что герцог Гамилтон вступил в королевство с более чем 30-тысячной армией — что было чистой правдой.

Когда принц вышел со своим флотом в море из Гельветслюйса, он встретил судно, направлявшееся из Лондона в Амстердам с грузом сукна, принадлежавшего компании купцов-авантюристов, которые не ожидали, что его флот так быстро подготовится к плаванию. Судно было захвачено и, когда его палубы опечатали, взято под охрану флотом, который, войдя в устье Темзы, захватил немало других судов с ценными грузами, шедших из Лондона, и задерживал все корабли, направлявшиеся в Англию — и среди них судно Ост-Индской компании с богатым грузом на борту, чему обрадовались еще и по той причине, что само это судно было очень большим и мощным, и из него вышел бы отличный военный корабль, а его капитан, моряк храбрый и опытный, изъявил пылкую готовность служить королю.

Когда принц стоял в Даунсе, потребовалось предпринять одно дело на берегу, которое, впрочем, не принесло желанного успеха. Как только флот поднял мятеж против Парламента — и еще до ухода в Голландию — он захватил несколько блокгаузов, находившихся у самого устья Темзы, и оставил в них своих моряков, обеспечив их припасами, которые позволили бы им обороняться до возвращения флота. Теперь же принц обнаружил, что блокгаузы осаждены, и получил от гарнизонов известие, что припасы у них на исходе, так что продержаться они смогут столько-то дней и не более. Действовавшие против них силы состояли преимущественно из кавалерии, и казалось, что во время прилива, когда лодки смогут подойти к ним совсем близко, будет нетрудно оказать гарнизонам необходимую помощь или же принудить располагавшегося перед ними неприятеля снять блокаду. Моряки, не обремененные иными заботами, изъявили готовность принять участие в этом деле и выручить своих товарищей, а поскольку на кораблях тогда находилось немало армейских офицеров и известное число пехотинцев, то некоторых из них принц также отрядил на это предприятие. Исход его, однако, оказался неудачным. Начали его уже после того, как вода отступила, а потому между местом высадки и фортом им предстояло преодолеть более значительную дистанцию, чем они рассчитывали прежде; тут их решительно атаковала кавалерия, так что многие были убиты, еще больше попало в плен, а прочим пришлось в неподобающем беспорядке отступить к лодкам. Несколько новых попыток, предпринятых впоследствии, имели не больший успех, и в конце концов блокгаузы оказались в руках неприятеля. Хотя это не доставило принцу особых неудобств — упомянутые форты были слишком невелики, чтобы причинить флоту какой-либо ущерб — однако бесславный исход этого предприятия внушал известное недоверие к замыслам, осуществление коих еще нигде не увенчалось успехом. Любая же удача поднимала дух тех людей, которые готовы были с легкостью преувеличить ее размеры, тем более если сами они все еще находились под тяжелым впечатлением какой-то неудачи.

К