«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

направили струю воды, с хохотом стали разбегаться. Я сел в экипаж и поехал телефонировать моему начальнику. По дороге обогнал большую толпу. Шли громить австрийское посольство, но полиция не допустила разгрома. Я доложил обо всем генералу Воейкову. Он просил меня остаться в городе до утра. Утром, едучи на вокзал, я проехал посмотреть на посольство. Жуткая картина. Колоссальное здание зияет разбитыми окнами. На крыше покосившиеся лошади. Их не сумели сбить. Тротуары завалены грудами обломков и осколков. Полиция не позволяет приближаться. Публика смотрит молча. Ходят на Мойку смотреть, где сброшены статуи»[81].

По другим сведениям толпу рассеивали усиленные наряды конной полиции, были вызваны войска. По данным, которыми располагал К.Д. Кафафов, при задержании нескольких студентов старший городовой обратился к ним с советом выбросить из карманов какие-либо немецкие вещи, если таковые туда «случайно попали», чтобы их потом не обвинили в грабеже. Но в карманах у задержанных и правда ничего не оказалось.

Труп, найденный в немецком посольстве, был обнаружен в уединенном месте чердака, куда, судя по уцелевшей обстановке, толпа не заходила, и только случайно находившийся на крыше участник погрома проник на чердак и, увидев тело, сообщил о нем полиции. На место немедленно были вызваны чины сыскной полиции и судебно-следственные власти. Был составлен протокол, и толпа разошлась, обнажив головы. Из опросов сторожей посольства и некоторых лиц, живших рядом со зданием, в убитом опознали по приметам и по буквам «А.К.» на рубашке драгомана (драгоман – официальная должность переводчика и посредника между ближневосточными и азиатскими державами, и европейскими дипломатическими и торговыми представительствами; должность предполагала как переводческие, так и дипломатические функции) посольства, служащего российского происхождения шестидесятилетнего Альфреда Маврикиевича Кетнера, который служил при посольстве нештатным переводчиком и корреспондентом, а также исполнял обязанности смотрителя здания. Он жил в доме № 7 по 12-й линии Васильевского острова и по домовым книгам значился выбывшим за границу 20 июля, в день отъезда германского посла из Санкт-Петербурга. В день объявления войны А.М. Катнер ушел из дома и не вернулся. Лицо, близко знавшее покойного, поведало, что Ф. фон Пурталес относился к Катнеру свысока и что Альфред Маврикиевич ни раз на него жаловался.

Дело о загадочном трупе было передано судебному следователю 28 участка, а здание затем неоднократно посещали министр внутренних дел Н.А. Маклаков, петербургский градоначальник А.Н. Оболенский, начальник Сыскной полиции В.Г. Филиппов и высшие судебные власти.

По воспоминаниям дворцового коменданта В.Н. Воейкова разгром немецкого посольства был спровоцирован германским послом Ф. фон Пурталесом, который угрожал России революцией в случае ее вступления в войну с Германией: «Накануне объявления нам войны германский посол граф Пурталес при посещении в Петергофе министра двора графа Фредерикса выставлял одним из мотивов необходимости для России подчиниться указаниям Берлина то обстоятельство, что в момент выступления мобилизованных войск в России может вспыхнуть революция, признаками которой, по словам посла, служили забастовки, в те дни происходившие на многих крупных фабриках и заводах Петербурга. Упорно циркулировали слухи, будто бы деньги на забастовочное движение широко лились из „Дойчебанк“. Этим обстоятельством многие объясняли осведомленность графа Пурталеса в деле настроения рабочих масс. Но в этот раз, несмотря на революционное настроение наших прогрессивных кругов общества, прилив немецкого золота не дал ожидаемых результатов. Можно было думать, что патриотизм в народе еще был силен: все немецкое усердно изгонялось, даже произошло казавшееся необходимым переименование Санкт-Петербурга в Петроград благодаря настоянию перед его величеством статс-секретаря А.В. Кривошеина. В действительности же, так как всякая война ложится тяжелым бременем главным образом на народ, это обстоятельство было и на этот раз учтено сеятелями смуты, которым было на руку возбуждение военного патриотизма. Мирные жители, ограничившиеся первые два дня после объявления войны ношением по улицам столицы портрета государя и пением народного гимна, решили на третий день принять более активное участие в начавшейся войне и разгромили здание германского посольства на углу Большой Морской и Исаакиевской площади. Не избегли уничтожения и бронзовые кони, украшавшие это весьма неудачное в архитектурном отношении здание. Снятые с крыши, они не без большого труда были потоплены в Мойке якобы патриотически настроенной толпою. От внутреннего убранства помещений посольства остались одни лишь воспоминания»[82].

Французский посол М. Палеолог также оставил описание разгрома германского посольства, хотя и не столь детальное: «около десяти часов… мне докладывают, что народная толпа бросилась на германское посольство и разграбила его до основания. Расположенное на самой главной площади города, между Исаакиевским собором и Мариинским дворцом, германское посольство представляет собою колоссальное здание. Массивный фасад из финляндского гранита; тяжелые архитравы; циклопическая каменная кладка. Два громадных бронзовых коня на крыше, которых держат в поводьях гиганты, окончательно подавляют здание. Отвратительное как произведение искусства строение это очень символично; оно утверждает с грубой и шумной выразительностью желание Германии преобладать над Россией. Чернь наводнила особняк, била стекла, срывала обои, протыкала картины, выбросила в окно всю мебель, в том числе мрамор и бронзу эпохи Возрождения, которые составляли прелестную частную коллекцию Пурталеса. И, чтобы кончить, нападавшие сбросили на тротуар конную группу, которая возвышалась над фасадом. Разграбление продолжалось более часу, под снисходительными взорами полиции. Этот акт вандализма, будет ли он иметь также символическое значение? Предвещает ли он падение германского влияния в России?»[83].

Пыл погромщиков усилился после того, как в погребе нашли большое количество шампанского. Полиции с трудом удалось выдворить «патриотов» из здания. Всего задержали и арестовали 101 человека. Арестованные – рабочие, подмастерья, официанты и прочий питерский люд. Отсутствие в здании сотрудников немецкого посольства объяснили наличием тайного подземного хода между зданием посольства и зданием гостиницы «Астория», строившихся почти одновременно.

После разгона манифестантов у посольства была оставлена сильная охрана. До утра 23 июля на месте разгрома находились пожарные, которые убирали остатки мебели, камни и стекла. Поломанную мебель вносили в здание посольства, где складывали в кучу в одной комнате. Лежавшую на краю крыши поваленную статую пожарные в целях безопасности передвинули на середину. Утром же пожарная команда Казанской части с помощью канатов извлекла из Мойки сброшенную туда статую, бывшую на крыше германского посольства.

Несмотря на ранний час, обе стороны набережной были усеяны народом, с большим интересом наблюдавшим за работой пожарных. Вынутую из воды статую перетащили двор посольства. К первому часу дня 24 июля были завершены срочные работы по зашивке окон германского посольства, выходящих на Исаакиевскую площадь и Морскую улицу. Также по приказу градоначальника с крыши были сняты медные конные статуи. Фирма, пославшая опытных слесарей для работ по снятию лошадей, от денежного вознаграждения