Кирилл Кожурин - Повседневная жизнь старообрядцев

На Выге были сохранены и продолжены древнерусские традиции книгописания, иконописи и знаменного пения, созданы школы для обучения грамоте и певческому искусству. Сохранились свидетельства о книжных экспедициях братьев Денисовых, предпринятых в 1705–1712 годах. «Оный же Андрей, — свидетельствует Иван Филиппов в «Истории Выговской пустыни», — в те вышеписанныя нуждныя годы ездяше ово з братом Симеоном, а ово и с ынными по всем градом и в Москве по всем монастырям и в Нижегородской пустыни промышляше книги и осматриваше, овые покупаше, а овые списываше, испытуя, како в древлеотеческом благочестии утверждатися и стояти». Одновременно с разысканием и перепиской книг вёлся подбор свидетельств церковно-археологического характера в пользу старых обрядов. Из книг, приобретённых во время подобных поездок, пожертвованных благотворителями и переписанных, составилась богатейшая библиотека общежительства, включавшая в себя почти всё древнерусское книжное наследие. Были здесь книги Священного Писания: Библия киевской печати, Библия печатная на древнееврейском языке, Толковый Апостол в трёх книгах, Толковое Евангелие Феофилакта Болгарского; сочинения Святых Отцов и учителей Церкви: Иоанна Златоуста, Августина Блаженного, Амвросия Медиоланского, Кирилла Александрийского, Афанасия Великого; богослужебные: Потребник харатейный, печатный и письменный; книги по каноническому праву Никона Черногорца, Стоглав русский, Кормчая — печатная и старописьменная; древнерусские сборники Палея, Златоструй, Златая Цепь, Зерцало мирозрительное, Зерцало Великое, Зерцало — беседование души с телом; сочинения древнерусских отцов Кирилла Туровского, Макария, митрополита Московского, Максима Грека; книги древнерусских светских писателей: князя Андрея Курбского, князя Константина Острожского; книги исторические — «гистории разные» — Летописец Еремия, книга Матея Стрыйковского. В состав библиотеки входили не только богослужебные, богословские и полемические книги, но и книги учебные, среди которых были представлены грамматики, риторики, логика, «Диалектика» Иоанна Дамаскина, «Великая наука» Раймунда Луллия, были здесь сочинения Аристотеля и даже французских просветителей Вольтера и Ж-Ж. Руссо.

Выговское поморское общежительство ставило перед собой серьёзные культурные задачи. Например, создание единой системы образования. На Выгу обычно выделяют два вида учебных заведений: школы грамоты для мальчиков и девочек (в которых обучались не только дети старообрядцев, но и «внешние») и своего рода «семинарию», подготавливавшую старообрядческих наставников, певцов, иконописцев и начетчиков-апологетов. Со временем появляется даже идея создания старообрядческой академии. Так, в 1787 году выговский киновиарх Андрей Борисов писал наставнику московской Монинской моленной: «А мне любо, что наши московския заселят места здесь, и академию разведем; лишь завести, а то наедут, и детей городских обучать станем разным наукам»[68].

Известно, что с выговскими книжниками общался Михаил Васильевич Ломоносов в свои молодые годы. В первой академической биографии великого помора есть такие слова: «На тринадцатом году младой его разум уловлен был раскольниками так называемого толка беспоповщины, держался оного два года, но скоро познал, что заблуждает». В большинстве последующих биографий сведения о старообрядческих корнях Ломоносова стыдливо замалчиваются. Однако данные о том, что он отошёл от старообрядчества, документально не подтверждаются. Наоборот, в исповедальной книге Кур-островского прихода за 1728 год есть запись, что Василий Дорофеевич Ломоносов и его жена Ирина явились к исповеди и причастию, а «сын их Михайло не сделал этого по нерадению». Видимо, укрепился в «расколе» ещё больше. Несмотря на то что отец Ломоносова старовером не был, но он, как и большинство поморов, сочувствовал им. Вторая жена отца, Федора Михайловна Узкая (ум. 1724), относилась к Михайле как к родному сыну, и, вероятно, она и ввела его в старообрядческую среду. После её смерти и новой женитьбы отца, болезненно принятой Михайлой, его сближение со староверами продолжилось. Есть много версий о том, кто научил Ломоносова азбуке. Читать и писать могли обучить многие, но сделать его подлинно грамотным человеком — только профессионалы. Такие хорошо подготовленные наставники, знающие церковнославянский язык, риторику, стихосложение, иконопись и умеющие этому обучить, были тогда только у старообрядцев.

В 1916 году в книге Д.Д. Галанина «М.В. Ломоносов как мировой гений русской культуры» было выдвинуто предположение об участии в судьбе Ломоносова выговского киновиарха Андрея Дионисьевича, подготовившего его переход в Москву в интересах старообрядчества. Андрей Дионисьевич поддерживал хорошие отношения с Феофаном Прокоповичем, поэтом и архиепископом Новгородским. Это и позволило талантливому юноше поступить в Славяно-греко-латинскую академию вопреки установленным правилам. В 1947 году в работе Д.С. Бабкина «Юношеские искания М.В. Ломоносова» было заявлено о том, что Ломоносов обучался в Выговском общежительстве, где тогда готовили старообрядческих наставников для всей России, и что он был знаком с главным сокровищем монастыря — старообрядческой библиотекой. Отсюда идёт начитанность Михайлы.

Уход Ломоносова с рыбным обозом в Москву «за знаниями» в декабре 1730 года был не случайным, а хорошо подготовленным (даже паспорт удалось получить). Московские старообрядцы были предупреждены о его приезде. Юношу должны были встретить, помочь устроиться и опекать во время учёбы. Оказавшись впервые во вроде бы русском, но духовно чужом городе, Михайло испытал сильное смятение. Первую ночь он провёл в рыбном ряду с обозом. Встав рано утром, чтобы никто не видел, тайно помолился. Вскоре за ним пришёл незнакомый приказчик-старовер и оставил жить у себя. Сначала Ломоносов поступил в цифирную школу, но там не преподавали латынь, которая в то время была языком учёных. Тот же приказчик через знакомого монаха помог юноше поступить в Славяно-греко-латинскую академию. При этом Ломоносов вынужден был скрыть своё крестьянское происхождение, записавшись дворянином. Когда обман раскрылся, Ломоносова ожидали серьёзные неприятности, но дело замяли. Принадлежность Ломоносова к традиционному для Севера направлению старообрядчества — документально подтверждённый и научно доказанный факт. Прямых подтверждений, что эта связь продолжалась и в петербургский период, не сохранилось, а если и были такие документы, то их могли уничтожить как противоречащие официальной церкви. Но есть немало косвенных подтверждений. Когда положение Ломоносова в обществе упрочилось, он пишет в 1757 году стихотворение «Гимн бороде», содержащее сатиру на никонианское духовенство. Синод вызвал автора для увещевания и подал жалобу императрице Елизавете Петровне. Большего против профессора Академии наук Синод предпринять уже не мог. Статья Ломоносова «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» (1758), вероятно, написана на основе работ Андрея Дионисьевича. Сто лет спустя, при разорении властями Выговского общежительства, в старообрядческой библиотеке были обнаружены книги М.В. Ломоносова. В 1855 году монастырь был сожжён, библиотека также погибла в огне. Несомненно одно: талантливого помора первыми заметили и поддержали старообрядцы. Полученные от них самобытные древнерусские знания оказали влияние на весь творческий путь Ломоносова.

Итак, выговская система образования включала в себя две ступени и предусматривала общее и профессиональное образование. На первой ступени учащиеся обучались чтению по богослужебным книгам — Псалтырю и Часовнику, а также письму и церковному пению по знаменам (крюкам). Именно на Выге удалось сохранить традиции древнерусского церковного пения и литургического чтения в их наиболее чистой, архаической форме.

Второй ступенью системы образования было профессиональное обучение. Проявившие свои таланты и способности могли получить специальное образование, определявшееся нуждами общежительства, — прежде всего требовались писцы, писатели и иконописцы. Своеобразно и неповторимо изобразительное искусство старообрядцев Выга, в особенности книжная миниатюра, медное литьё, иконопись. Выговское общежительство было не только хранителем древних рукописей, — здесь они также переписывались и распространялись во множестве списков. В Выговской пустыни очень рано начали составляться Торжественники — сборники слов на праздники — особого, выговского состава, причём со временем в них стали включать и сочинения поморских отцов. Было составлено собрание сочинений Максима Грека, весьма авторитетного для старообрядчества автора, защитника двуперстия и сугубой аллилуйи. За каких-то полтора-два года была проделана огромная редакторская работа и составлены двенадцатитомные Четьи Минеи (Жития святых), причём в отличие от получивших широкую известность Четьих Миней новообрядческого митрополита Димитрия Ростовского, пользовавшегося преимущественно западными источниками, выговские Четьи Минеи включали в себя в значительно большем объёме жития русских святых. Сюда вошли и такие редчайшие памятники русской агиографии, как жития Иоасафа Каменского, Антония Дымского, Мартирия Зеленецкого, Филиппа Ирапского, Кирилла Челмогорского, Галактиона Вологодского, Евфимия Архангелогородского и др.