Под красно-золотым знаменем. Осада Балера - Сатурнино Мартин Сересо

консервных банок. Уместно пояснить, что мы разбросали перед зданием много пустых банок, чтобы таким способом получить предупреждение о приближении врага.

«Вы уверены, – спросил я, – что это не улитки, как в другие ночи?» (В этом регионе очень много улиток.) «Нет, сеньор, – ответил он; – улитки продолжают двигаться, даже несмотря на то, что консервные банки гремят, но эти останавливаются, когда слышат этот звук и очевидно, что они пытаются избегать консервных банок. Я уверен, что это люди и что рядом со стеной их несколько».

Из ризницы мы смогли с уверенностью разглядеть, что под окном алтаря были люди, но их нельзя было обстрелять с любого направления, потому что они находились в мертвой зоне.

Таким образом, не было возможности обойти их с фланга и опасность возрастала, а противник явно собирался в опасном для нас месте. Моим людям стало не по себе, и мы были готовы пойти на опасный риск вылазки, когда Вигиль в момент вдохновения схватил револьвер и, просунув руку в окно алтаря, рискуя, что они отрубят ее, начал стрелять прямо по собравшимся внизу людям. Они в ужасе бежали. Когда они отошли, мы начали стрелять по ним из окна ризницы.

Этот импульсивный поступок, рожденный отчаянием и героизмом, мог дорого обойтись нашему спутнику, поскольку окно было очень низким; но в ту ночь мы были обязаны ему своим спасением. На следующий день, когда мы приступили к разведке этого места, то обнаружили явные признаки того, что здесь несколько человек ползли по земле. Мы также обнаружили две фашины, которые они уже положили на парапет ризницы, двенадцать других поблизости, и несколько тяжелых палок, похожих на трости, каждая с пометкой на одном конце, смысл которых мы не могли объяснить. Все это мы унесли и сложили в церкви. Так как нам не хватало горючего, то эта древесина очень пригодилась для приготовления нашей жалкой еды.

Настойчиво предлагавшаяся нам серия переговоров, в которых я только что участвовал и эта недавняя враждебная попытка заставили меня поверить в то, что наше освобождение не казалось нашему противнику очень трудным делом, поэтому они так спешили принудить нас к сдаче. Это предположение не было беспочвенным и оно побудило меня продолжать оборону.

Но борьба, к сожалению, уже достигла предела, который могла выдержать человеческая воля и если помощь не придет скоро, то я не видел другого конца, кроме смерти.

24 числа выдали бобы и кофе. Я имею в виду их последние остатки. Теперь уже не осталось почти ничего съедобного – несколько горстей рисовой муки, пыль с палая, который мы лущили, и несколько десятков банок сардин сомнительной съедобности.

Наша еда, помимо того, что была скудной, состояла из тыквенных листьев, смешанных с сардинами и небольшим количеством риса, но теперь пришлось сократить даже это. Тех же самых людей, которые сначала не ели листья, потому что, по их словам, они лежали, как комок в желудке, вскоре приходилось сдерживать, чтобы не дать им выйти из траншеи и пожрать эти листья сырыми, даже ростки, не дожидаясь, пока они вырастут.

По утрам у нас вместо кофе был отвар из апельсиновых листьев, которые мы собирали с деревьев, растущих перед церковью. Наш голод был настолько велик, что если собака подходила к нам, то ее съедали, если кошка – кошку, если рептилии – рептилий, если вороны, то ворону. Было много улиток определенного вида. Туземцы испытывали к ним отвращение, но вскоре стало очевидныи, что и улитки исчезают. Повсюду вокруг церкви росло много кустов и все они лишились листьев, мужчин не отпугивал риск, вполне вероятный, съесть какое-нибудь ядовитое растение.

А море, по прошествии нескольких дней, оставалось безжалостно пустынным.

VI

До 27-го мая

Отряд снайперов. – Цель – артиллеристы. – Меткий выстрел. – Предатели ранены. – Побег. – В запасе. – Оскорбления на расстоянии. – Орудийный выстрел. – Милосердный совет. – Если колокольня рухнет. – Импровизированная лестница. – Флаг все еще развевается.

В предыдущей главе я рассказал о замечательнейшем выстреле, сделанном одним из солдат, выбившего из руки маленького мальчика письмо, которое тот настойчиво нам пытался передать. Продемонстрированный навык действительно был предметом восхищения, но у него есть свое объяснение. Необходимость и столь долгое время пристального наблюдения за врагом, поиск хорошей цели, рвение подстрелить кого-нибудь, которое подстегивало нас постоянно, неспешность при стрельбе, сделали некоторых из моих людей отличными снайперами и их мастерству мы в значительной степени обязаны бессилию вражеской артиллерии.

Восемь лучших из них не несли ночных дежурств, но как только начинало светать, то располагались парами, одна пара на колокольне, другие внизу, без каких-либо других задач, кроме как внимательно следить за батареями. Осаждавшие прикрывали орудия циновками. Чтобы запугать нас, они также перемещали современное орудие, о котором уже упоминалось, из одного места в другое.

Но поскольку их пушки никогда не стреляли одновременно и для наведения орудий необходимо было поднять циновки, то мы вскоре обнаружили уловку и быстро сумели посеять панику среди артиллеристов.

Впоследствии мы узнали, что паника достигла такой степени, что никто не хотел брать на себя эти обязанности и только подготовив свои орудия к стрельбе под покровом темноты, они могли навредить нам, за исключением особых и редких случаев.

Действительно, меткость, с которой мои люди стреляли, была такой, что приподнять циновку и сразу же рухнуть на землю – обычное явление для любого, кто пытался приблизиться к пушке. После нашей капитуляции они сказали нам, что приписали эту точность стрельбы тому факту, что мы, должно быть, прикрепили наши винтовки к бойницам! Beati pauperes spiritu (Блаженны нищие духом), как говорится в Писании.

Филиппинские повстанцы, осаждавшие церковь в Балере

(май 1899 г.)

Среди раненых за эти дни , причем легко, я припоминаю только одного, Педро Планаса Басагеньяса, которого ранили во второй раз. Но 7 мая нам пришлось оплакивать одного тяжело раненого, Сальватора Санта-Мария Апарисио, который скончался через несколько дней и чья потеря вызвала у нас не только горе, поскольку он был хорошим солдатом, но и удивление из-за странной траектории, по которой пролетела пуля.

Этот парень находился у окна хоров, выходившего на загон, и пуля прошла через другое окно справа и снизу. Отрекошетировав от стены и пройдя под острым углом, она попала ему в бок, задев спиной мозг. Казалось, что пули ищут своих намеченных жертв, в то время как избегают других, минуя их в своем опасном полете.

Теперь противник ежедневно вел бой, его стрельба начиналась