Сборник статей - Неизвестная война. Правда о Первой мировой. Часть 1

Пашич одобрил коронацию Петра I, ориентировавшегося на западные демократические идеалы и популярного в народе. В 1904 году он стал новым премьер-министром, сохранив за собой и пост министра иностранных дел.

Однако и на этом бурные перемещения Николы Пашича на политическом поле не закончились. В 1908 году его правительство подало в отставку в связи с закрытием границ Австро-Венгрии и сменой курса. Тогда же были аннексированы Босния и Герцеговина, и Пашич сыграл роль миротворца, успокаивая волнения народа и анти-австрийские возмущения. В его политической деятельности все большее значение приобретали связи с Российской империей, в которой виделся могущественный славянский покровитель балканских народов. От радикализма Пашич перешел к славянскому национализму, решив провозгласить Великую славянскую империю на Балканах.

Вернувшись в политику и сформировав подряд два правительства (1909 и 1912 годов), он в 1912 году инициировал создание Балканской лиги, в состав которой вошли Сербия, Болгария, Греция и Черногория. Эта сила, объединившаяся под знаменем защиты христиан, с неожиданной для всех легкостью путем войны отвоевала у Османской империи в 1913 году почти все территории, освободила северную Грецию, Македонию, а также создала независимое Албанское княжество. Сербские войска продвинулись к Адриатическому побережью, и теперь уже южные славяне в составе Австро-Венгрии с надеждой смотрели на крепнущую Сербию. Растущее могущество Балканского союза внушало опасения Австрии и Германии, на ослабление которых нацелилась лига. Австрия потребовала от Сербии уйти с Адриатики, но это вызвало взрыв негодования в России и уличные демонстрации с анти-австрийскими лозунгами. Это было связано с надеждой России закрепить свое влияние на бывших турецких территориях Европы.

Лондонский мирный договор от 30 мая 1913 года закрепил за Балканской лигой отвоеванные у турок земли, но в тот момент полному триумфу Балканской лиги помешало отступничество Болгарии, решившей побороться за территории с недавними союзниками. Болгария получила меткое прозвище «Пруссия на Балканах» за свои амбиции и огромное войско, насчитывавшее 600 тысяч человек. При поддержке России она рассчитывала присоединить к себе Македонию и Фракию, что привело ко Второй балканской войне, начавшейся 30 июня 1913 года. Лишь объединенными силами Балканской лиги, в основном Сербии, Греции и Румынии, удалось блокировать со всех сторон болгарское наступление, после чего 31 июля по инициативе Болгарии было подписано перемирие. Болгария в результате этой войны потеряла не только свои недавние завоевания, но и территории, принадлежавшие ей раньше. Большая часть Македонии досталась Сербии, ее южную часть получила Греция вместе с Салониками и Западной Фракией. Остальная часть Фракии вновь отошла к Турции.

К 1913 году сочетание внутреннего национально-освободительного движения и внешних интересов капиталистических держав Европы превратило Балканский полуостров в наиболее опасный в военном отношении регион, с которого и могла начаться катастрофа.

До Первой мировой войны оставался год.

В июле 1914 года, сразу после теракта в Сараево и начала следственных действий, Сербия, опасаясь обвинений, продолжала утверждать, что пыталась предотвратить убийство. Сербский посол во Франции Миленко Веснич[112] и сербский посол в России Мирослав Спалайкович[113] заявили, что Сербия заранее предупреждала Австро-Венгрию о готовящемся покушении. Однако никаких данных о таком предупреждении не имелось. Уже позднее, когда война началась, сербский военный атташе в Вене полковник Лешанин сказал, что поручение предупредить австрийцев о покушении возлагалось на посла в Вене Иована Иовановича[114], но тот не справился с заданием. Что означает последняя формулировка, и как можно было «не справиться с заданием», не ясно. Впрочем, и само высказывание полковника Лешанина ничем не подтверждено, да и запоздало.

Премьер Пашич демонстративно предпринял собственное расследование, но старался, судя по всему, замести следы. Секретарь министерства иностранных дел Славко Груич[115], к которому австрийские власти также обратились с запросом, ничего определенного ответить не смог.

При прямом участии в покушении Сербии эта странная растерянность, неподготовленность к запросам и претензиям выглядит удивительно. Создается впечатление, что и для Сербии покушение в Сараево стало неожиданностью, а кроме того повлекло за собой множество проблем.

Когда Австро-Венгрия решительно потребовала от сербов представить документы, необходимые следствию, Пашич ответил отказом. Тогда Сербии был предъявлен ультиматум – требование допустить австрийских представителей на место преступления. Само по себе это требование с юридической точки зрения было вполне оправданным, однако, по сути, оно означало ввод австрийских войск в Сербию. Отказ сербов сотрудничать с следствием спровоцировал в Австрии всеобщую мобилизацию, которую объявил руководитель штаба, барон Франц Конрад фон Гётцендорф[116]. Он назвал срок сбора войск – шестнадцать дней.

В те же дни активную дипломатическую деятельность, направленную на подготовку войны с Сербией, развернул уроженец города Фиуме, начальник канцелярии министерства иностранных дел Австрии граф Александр фон Ойос[117]. Вместе со своим заместителем графом фон Форгахом он занялся пересмотром прежнего меморандума в адрес Сербии и значительно ужесточил его.

4 июля в Вену прибыл чиновник министерства иностранных дел Германии Виктор Науман. Он выразил немецкую солидарность Австрии на случай действий со стороны России. Однако составителей меморандума это не убедило, и решено было направить Ойоса в Берлин, чтобы заручиться поддержкой союзников в лице германского кайзера.

5 июля губернатор Потиорек, следивший за ходом следствия, снова телеграфировал в Вену. Назван был еще один организатор заговора – майор Войя Танкосич.

В тот же день граф Ойос с письмом императора Франца Иосифа, прибыл в столицу Германии. В Берлине графа хорошо знали: он уже появлялся здесь в качестве парламентера в дни Боснийского кризиса 1908 года с похожей целью – убедить Германию поддержать аннексию Австрией Боснии и Черногории.

В день приезда Ойос встретился с Артуром Циммерманом[118], который в то время занимал пост заместителя госсекретаря по иностранным делам…

Позднее, уже в конце войны, Циммерман, поднявшийся до поста госсекретаря, снискал себе прозвище «самый разрушительный человек XX века», поскольку в 1917 году послал властям Мексики шифрованную телеграмму с предложением включиться в войну на стороне Германии, чтобы предотвратить нападение США. Телеграмма была перехвачена и сыграла обратную роль, спровоцировав США на немедленное возмущение против Германии. Циммерман тогда вынужден был уйти в отставку. Можно было бы лишний раз вспомнить, что инициатива наказуема, если бы госсекретарь действовал по собственному почину, но в этом случае авторство шифровки приписывали начальнику Циммермана Готлибу фон Ягову, а Циммерман просто оказался крайним.

Несмотря на то, что Ойосу хотелось избежать участия в переговорах престарелого посла в Берлине Сегени-Марича Ласло[119], которого планировали отправить в отставку из-за его эмоциональности, глухоты и слабого здоровья, посол также сыграл немалую роль в миссии Ойоса и подготовке Австрией войны против Сербии. На званом обеде в Потсдамском дворце он переговорил с кайзером Германии в тот же день, когда Ойос встречался с Циммерманом. Там же, в Потсдаме, посол передал кайзеру письмо Франца Иосифа, в котором император сетовал на политику воссоединения южных славян под сербским флагом, представляющую постоянную опасность для Австрийского королевского дома, и на поведение Румынии, которая, сблизившись с Сербией, ведет анти-австрийскую агитацию. В конце письма император Австрии призывал императора Германии присоединиться к кампании, направленной на борьбу с панславянским союзом. Император писал, что «сараевское убийство не является делом отдельной личности, а есть результат тщательно подготовленного заговора, нити которого ведут в Белград». Сербию Франц Иосиф называл «осью панславистской политики», а Белград – «очагом преступной агитации»[120].

На следующий день после этих параллельных переговоров состоялось заседание Совета Короны. Кайзером Вильгельмом II, канцлером Теобальдом фон Бетман-Гольвегом[121] и Циммерманом было принято решение поддержать Австро-Венгрию в связи с убийством эрцгерцога в Сараево и готовиться к войне. Решающим было, конечно, мнение кайзера. Вечером того же дня посол Сегени-Марич телеграфировал в Вену о полученной поддержке. Циммерман рассказал о заседании совета Ойосу. Граф получил с собой письмо Бетмана-Гольвега, составленное от имени кайзера. В нем кайзер благодарил Франца Иосифа за послание, заверял австрийского императора в своей поддержке и обещал взять переговоры с Румынией на себя.