История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том II. Позднее средневековье до изгнания из Испании (XIII-XV век) - Семен Маркович Дубнов

в актах). Члены правления делились по характеру своих функций на группы: «беруре-даяниим» (выборные судьи), «беруре-мидот» (надзиратели за правильностью мер и весов), «беруре-аверот» (обличители грехов, цензоры нравов), «мемуним ал гамас» или «габаэ мае» (заведующие податями, сборщики податей) и др. «Цензоры нравов» преследовали людей вольного поведения и в особенности доносчиков, которые из корыстных целей подвергали иногда опасности целые общины. Надо полагать, что важнейшие дела управления обсуждались в пленуме общинного совета («kerue häeda»). Большую роль в совете играл «учитель закона», или раввин, без которого не разрешался ни один вопрос еврейского права. В его услугах нуждался и государственный суд, где еврейские дела должны были решаться согласно нормам еврейского права. В официальных актах того времени весьма часто фигурируют имена раввинских знаменитостей, как, например, Соломон бен-Адрет (известный Рашба) в Барселоне, титулуемый в одном королевском декрете (1281) «учителем еврейского закона, уполномоченным для разбора судебных споров между евреями».

Характернейшей чертой той эпохи является постоянная опека арагонских королей над еврейскими общинами. В барселонском архиве хранится около 2000 королевских актов, относящихся к евреям только в течение двух кратких царствований Педро III и Альфонса III, т. е. в течение 15 лет (1276-1291). Читая подряд эти акты, получаешь впечатление, что король постоянно переписывался то с еврейскими общинами в десятках городов, то с местными властями о евреях, как будто регулирование еврейских дел стояло в центре внутренней политики страны. Преобладают в актах податные и всякие финансовые расчеты между королем и общинами, требование авансов в счет будущих налогов, извещения о чрезвычайных сборах. Но король часто вмешивается и во внутренние дела общин. Он берет на себя роль арбитра в спорах между двумя общинами или между общинной управой и частными лицами. В интересах фиска он зорко следит за теми из «своих евреев», которые с целью уклониться от уплаты податей переселяются на земли рыцарей или монашеских орденов, продолжая получать доходы с имений и предприятий, оставленных на королевской земле; король требует от своих чиновников взыскивать недоимки с таких беглецов через местные еврейские общины. С другой стороны, он вступается за своих евреев, притесняемых во владениях дворян и епископов. Разбирая споры частных лиц, король часто напоминает, что решение должно быть согласовано с нормами еврейского права, «асуна». Так, по жалобе одной еврейки на другую в Сарагосе, что та берет с нее лихвенные проценты вопреки еврейскому закону, запрещающему брать лихву с соплеменника, Альфонс III предписал сарагоской «алхаме», по выяснении правдивости жалобы, наложить анафему («Алатма») на виновную ростовщицу и заставить ее вернуть лихву. Но иногда король дает льготы и ростовщикам. Так как в округе Барселоны ссуда денег составляла один из главных промыслов евреев, то Педро III отменил для Каталонской провинции запрет своего предшественника Якова I брать проценты с процентов, и Альфонс III подтвердил эту льготу. Король иногда простирает свою опеку и на семейные дела. Альфонс III разрешает одному барселонскому еврею, ввиду бездетности его жены, жениться с ее согласия на другой, но под условием, если это не противно еврейскому закону. В то же время он предписывает баюлу Лериды возбудить обвинение против другого еврея, уличенного в незаконной связи с христианкой. В общем, однако, в королевских актах преобладает дух благожелательный.

После смерти Якова I (1276) из состава арагонского государства, управляемого Педро III, выделились Балеарские острова (Майорка и Минорка) и французские провинции (Монпелье, Руссильон, Перпиньян) и образовали особое государство под управлением брата Педро, Якова II, «короля Майорки». Между братьями происходила постоянная борьба. Король Майорки, имевший свою резиденцию обыкновенно в Перпиньяне, больше склонялся к французской политике по отношению к евреям. Одна часть его еврейских подданных находилась даже под непосредственной опекой французского короля Филиппа IV. Это было в городе Монпелье, где все еще существовали два еврейских квартала: на королевской земле и на епископской. В 1293 г. епископ уступил жадному до еврейских доходов французскому королю все права над евреями своего квартала, и ловкий Филипп воспользовался этим для того, чтобы сделаться хозяином всего еврейского населения города в ущерб интересам майоркского короля Якова II. После непродолжительных споров между двумя королями состоялось следующее соглашение: Яков уступил Филиппу треть доходов от своего еврейского квартала в обмен на такую же долю доходов от епископских евреев, причем французский король сохранил верховную власть над всем еврейским населением города и округа Монпелье. Ставший после смерти Альфонса III королем всей Арагонии Яков II не решался следовать хищной французской политике по отношению к евреям своего государства. Когда тот же Филипп IV с целью конфискации еврейского добра изгнал евреев из Франции, арагонский король охотно давал изгнанникам приют в своих владениях.

ГЛАВА III. УМСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ В ИСПАНИИ И ФРАНЦИИ XIII ВЕКА

§ 14. Маймонисты и их противники

В обоих гегемонических центрах еврейства XIII век, несмотря на усилившийся гнет церкви, был веком оживленной умственной деятельности. В Испании это было результатом литературного ренессанса предыдущей арабской эпохи, завершившейся великим синтезом Маймонида. В Северной Франции еще властвовала над умами талмудическая школа, созданная Раши и тосафистами. А между этими двумя странами, политически и культурно связанный с обеими, находился Прованс с его старыми еврейскими центрами, где сливались элементы французской и испанской культуры, где консервативный раввинизм боролся со свободомыслием подобно тому, как церковь боролась с ересью альбигойцев. Внешняя духовная атмосфера не осталась без влияния на внутренние движения в еврействе. В те самые годы, когда папа Иннокентий III и возникшие с его благословения монашеские ордена создавали всеевропейскую организацию для подавления всего иномыслящего, колеблющего авторитет церкви, — усиливалась реакционная охранительная тенденция и в некоторых кругах еврейского общества. Стражи церкви насаждали по обе стороны Пиренеев инквизиционные трибуналы для ловли вольнодумцев, а ревнители синагоги искали ереси в своей среде и находили ее в свободной религиозной философии, достигшей своего полного развития в системе Маймонида. Неодинаковы, конечно, были цели и средства христианских и еврейских ревнителей веры: там работала воинствующая церковь, проникнутая не столько религиозными, сколько клерикальными тенденциями и автократизмом папского Рима; здесь волновались запуганные призраком разрушения иудаизма раввины, которым казалось, что язычник Аристотель рукой Маймонида расшатывает устои веры и священнейшие предания нации. Церковь боролась против вольнодумства мечом и огнем, а синагога имела в своем распоряжении только духовную кару отлучения («херем»), которая вдобавок теряла силу при отсутствии единомыслия в самих общинах. Тем не менее историческая связь между однородными явлениями в двух различных лагерях, несомненно, существовала.

Не простым совпадением было то, что в одно и