Николай Нозиков - Русские кругосветные мореплаватели

По подсчету Лисянского, во всех селениях острова было в то время двести две хижины — бараборы; туземного населения — 3626 человек, всего со служащими Российско-американской компании — 4000 человек. Эскимосы были широколицы и широкоплечи, красновато-смуглые, глаза и жесткие длинные волосы имели черные.

Мужчины подстригали или распускали волосы по плечам, женщины подрезали их около лба, сзади связывали в пучок. Одеждою жителей Кадьяка были парки и камлейки. Парки шили из шкуры морских птиц или из звериной кожи, камлейки — из кишек сивучей, нерп, медведей. Более зажиточные украшали себя мехом бобров, выдр и лисиц. Свое голое тело мужчины опоясывали повязкой с лоскутом материи спереди, женщины носили нерпичий пояс. Головы покрывали шапками из птичьих шкур или плетеными искусно выкрашенными шляпами, имевшими вид срезанного конуса. Туземцы ходили босыми, а зимой носили сапоги из кожи нерпы.

Здесь сохранились остатки матриархального строя: мужья почти всегда жили у родственников жены и только изредка наведывались в свой родной дом.

Детей туземцы воспитывали сурово. С малых лет приучали их к стуже и купанью в холодной воде. Нередко случалось, что мать, желая унять раскричавшегося ребенка, окунала его зимою в море или в реку. Приучали детей к голоду, так как нередко случалось, что из-за недостатка в продуктах детям приходилось оставаться без пищи по несколько дней.

Мальчики с двенадцати лет приучались делать и бросать стрелы, строить шлюпки-байдары, управлять ими, сооружать жилища и пр., девочки с девяти лет начинали шить, вязать, стирать, сшивать шкурки, приготовлять пищу.

Шили здесь нитками из жил морских животных; они выделывались так тонко и чисто, что не уступали хорошему сученому шелку. Из выделанных шкурок шили с удивительным искусством различные одежды.

У туземцев было много суеверий. Каждый промышленник-туземец обязательно имел при себе какой-либо талисман, который, по его мнению, приносил счастье и удачу. Самым верным талисманом считался морской орех, который встречался здесь очень редко.

Ежегодно с наступлением весны все промышленники собирали орлиные перья, медвежью шерсть, коренья, орехи и т. д. Промыслами занимались летом и осенью; празднества происходили с декабря до тех пор, пока были съестные припасы. Когда они истощались, наступал голод и до появления новой рыбы питались ракушками. Во время празднеств туземцы плясали и кувыркались, надевая причудливые звериные маски.

Все увеселения начинали женщины. Под пение присутствовавших зрителей и под звуки медных инструментов и бубна они сначала медленно раскачивались из стороны в сторону. Вслед за

женщинами выходили мужчины в звериных масках, плясали и кривлялись. По окончании танцев начиналось общее угощение туземными лакомствами. Туземцы очень любили азартные игры и проигрывали иногда все свое имущество.

Кадьяковцы прекрасно строили шлюпки-байдары из тонких жердей, которые прикреплялись к шпангоутам или обручам китовыми усами и обтягивались кожами нерпы, так искусно сшитыми, что через шов не проникала ни одна капля воды. Гребцы садились в отверстия обтяжки так, что снаружи видна была только верхняя часть туловища. В отверстие вделывали мешок, в котором и помещался гребец. Байдары отличались легкостью, отлично держались на волне при сильном ветре и волнении.

Лисянский прошел в байдаре (на три человека) более 400 км. и был в восторге от этого путешествия, уверяя, что никогда не имел лучшего гребного судна.

Туземцы совершали на своих байдарах плавания на тысячи километров, проходя по 70 км в день. Нередко случалось, что из Павловской гавани на острове Кадьяк байдары отправлялись в Ситхинский залив за 1300 км.

Туземные хижины-бараборы строились продолговатыми четырех-угольниками с квадратным отверстием в 1 м для выхода и с одним окном в крыше для света и выхода дыма. Посередине хижины вырывали яму, где разводили огонь для варки пищи, а по бокам отгораживали досками небольшие места для домашних вещей. Это жилое помещение было одновременно и кухней, и двором, и спальней, и местом увеселений. В нем развешивали сушеную рыбу, делали шлюпки-байдары, чистили рыбу и мясо, готовили пищу. Его никогда не прибирали, только изредка на пол настилали свежую траву. К главному строению прибавляли боковые пристройки, каждая из них имела свой отдельный вход или, вернее, лазейку. В нее можно было пролезть только лежа на животе. На верху, в самой крыше, было небольшое окно для света. Его обтягивали сшитыми вместе тонкими кишками и пузырями. Вдоль стен были тонкие брусья, отделявшие места для спанья и сиденья; они же служили изголовьем.

Отгороженные отделения содержались довольно чисто и устилались соломою или звериными шкурами. Там было очень тепло от многолюдья; в холодное время для обогревания накаляли камни. Для постройки барабор выкапывали четырехугольную яму до 1,5 м глубиною, по углам врывали столбы такой же вышины, на которые помещали перекладины и довольно высокую крышу. Стены обшивали досками. Снаружи крышу покрывали толстым слоем травы, а бока обмазывали землей.

Все туземцы были на службе Российско-американской компании. Они очень добросовестно, и усердно исполняли свои обязанности, но подвергались жестокой эксплоатации и довольствовались тем, что им давали за работу. Кроме бисера, табака и других европейских товаров, компания расплачивалась с туземцами птичьими, евражечными и тарабаганьими платьями. Материал для них добывался самими же туземцами по наряду. Из него туземцы шили платья, сдавали в компанейские кладовые, а оттуда получали их обратно за высокую плату. Швеи в оплату за свой труд получали только иголки, которые у них оставались от работы. Иногда за особенно трудную работу давали еще, кроме того, пачку табака. Летом мужчины отправлялись на промыслы за 500-1000 км, женщины оставались одни и часто голодали.

Все сказанное об острове Кадьяк в значительной степени относится и к острову Ситха и к соседним островам. В некоторых отношениях Ситха имел большие преимущества перед Кадьяком: он находился в центре всех наиболее важных промыслов. В районе острова чрезвычайно много морских бобров. Шкуры их легко можно было бы вывозить оттуда многими тысячами, если бы этому не мешали американцы и канадцы.

Все острова Ситхинского архипелага покрыты прекрасным мачтовым лесом, что давало возможность строить корабли в самом Ситхинском заливе. В лесах росли огромные ели и лиственные деревья.

К западу от полуострова Аляска почти на 53° северной широты, по направлению к Камчатке на 1800 км тянется, как бы длинным барьером, отделяя Берингово море от Великого океана, цепь островов с действующими вулканами и скалистыми берегами. Эта цепь островов, вулканов и скал называется Алеутскою.

В низменных долинах Алеутских островов растут великолепные травы, а на северных склонах только мхи да лишаи устилают негостеприимные берега дикого архипелага. Отдельные вершины этих островов достигают 1830 т высоты. С апреля до половины июля здесь господствуют туманы, затем до конца сентября небо проясняется. Летняя погода делает острова более или менее привлекательными, а с сентября они заволакиваются туманами. В начале октября начинаются снежные вьюги, зима длится до начала мая.

Русские застали у алеутов много пережитков древнего первобытно-общинного быта. Отсутствовали кражи и убийства. Имущество никогда не запиралось, чужое оберегалось, как свое. Отличались алеуты исключительной честностью, правдивостью, необыкновенной выносливостью и терпением. Самые ужасные страдания не вырывали у алеута стона или вопля. Попав в капкан для зверя и не имея возможности освободиться, алеут неподвижно ждал, пока из его ноги не извлекут глубоко вонзившихся зубцов. Путешественники рассказывают, как алеут, раздавленный громадным камнем, мучаясь в предсмертной агонии более двух часов, ни разу не застонал и ни одним словом не выразил своих тяжелых страданий. Алеута ничем нельзя было обрадовать, испугать, вызвать в нем сильное впечатление. Оно и понятно: на этих вулканических пиках, за работой среди бурного океана он должен был претерпеться, привыкнуть ко всему, переносить все молча, без жалоб и стонов. Ложь не была известна алеутам. Известно много случаев, когда ложь могла спасти алеута от тяжелого наказания, даже от смерти, но он оставался непреклонным, перенося все в угрюмом молчании и не желая никого обмануть.

Алеуты принадлежат к самым рослым племенам эскимосского корня, не отличавшегося вообще особенно крупным складом. Все они были широкоплечи, сильны и, несмотря на грубую работу и лишения, обладали маленькими и изящными руками. Вследствие постоянной привычки сидеть на байдаре, ноги мужчин были искривлены.

Зимнее жилье свое алеуты, как и все эскимосы, устраивали в земле, обкладывая его снаружи снегом, а летом они жили в чумах из оленьих шкур, обыкновенно по несколько семейств вместе. Мужчины, женщины и дети спали вместе.