Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Во время дипломатических переговоров московского митрополита с галицким князем обе стороны не сразу пришли к обоюдному соглашению. Фотий настаивал на том, чтобы Юрий оформил с Василием II мирный договор. Юрий соглашался только на заключение перемирия. Споры приняли настолько острый характер, что митрополит даже покинул Галич, «не благословив» Юрия «и града его», но затем по просьбе галицкого князя возвратился обратно. В конце концов Юрий обещал прислать в Москву своих бояр для мирных переговоров и торжественно отпустил митрополита.

Для оформления договора Юрия с Василием 11 в Москву явились бояре первого — Борис Галичский и Даниил Чешко. Мир был заключен с условием, что решение вопроса о том, кому быть великим князем (Юрию или Василию), соперники передадут ордынскому хану: «которого царь пожалует тъ и будеть князь великии владимерьскыи и Новугороду Великому и всей Руси…»[2205] Юрий явно хотел вернуться к тем порядкам, при которых любой князь мог рассчитывать получить от хана ярлык на великое княжение. Если московское правительство соглашалось решить вопрос о будущем великом князе подобным путем, то, очевидно, делало это потому, что рассчитывало на дипломатическую победу над Юрием на ханском суде. Добиться такой победы можно было и при помощи денежных средств и посредством политического влияния на отдельные группы ордынских феодалов.

О дальнейших междукняжеских взаимоотношениях до начала 30-х годов XV в. в летописях почти нет данных. Их отчасти восполняет материал княжеских договорных грамот. Так, до нас дошел договор Василия II с Юрием Дмитриевичем, заключенный князьями в 1428 г.[2206] Из него мы узнаем, что и после княжеского докончания 1425 г. между Василием II и Юрием Дмитриевичем продолжалась усобица. Договор 1428 г. ликвидирует последствия «нелюбия», «войн» между названными князьями, «грабежей» на территорий великого княжения и Галицкого удела, очевидно, имевших место в трехлетие с 1425 по 1428 г. Были выработаны условия об отпуске князьями «нятцев» (полоняников). В докончальной грамоте указано, что до 1428 г. великокняжеские наместники, волостели, посельские, тиуны «ведали…отчину» Юрия Дмитриевича и боярские села в его «отчине» (т. е. фактически управляли Галицким княжеством от имени Василия II). К 1428 г. накопилось множество спорных дел (прежде всего земельных тяжб), и в этом году князья решили передать их для разбора на суд бояр, выделенных как Василием II, так и Юрием Дмитриевичем.

По договору 1428 г. князь Юрий официально отказался от всяких притязаний на великокняжеские права, признав их за своим племянником. Однако в докончальную грамоту была включена несколько двусмысленная формула: «А жити нам в своей отчине в Москве и в вуделех по душовнои грамоте… великого князя Дмитрия Ивановича…»[2207] Эта статья оставляла Юрию возможность возобновить вопрос о великом княжении путем ссылки на завещательное распоряжение князя Дмитрия Донского, согласно которому великим князем назначался старший сын Донского — Василий I, а в случае смерти последнего — следующий за ним по старшинству его брат.

Составленная после смерти бездетного князя Петра Дмитриевича докончальная грамота 1428 г. обошла молчанием вопрос о судьбе его выморочного Дмитровского удела. Но на последний претендовали как Василий II, так и Юрий Дмитриевич[2208]. Таким образом, договор 1428 г. не прекратил вражды между Юрием галицким и московским великим князем. Юрий продолжал рассчитывать на занятие великокняжеского стола и на расширение своих владений.

Новое открытое выступление галицкого князя против Василия II произошло в несколько изменившейся международной обстановке. Со второй половины-20-х годов XV в. усилилось наступление литовских феодалов на северо-западные русские земли. В 1428 г. Витовт во главе литовской рати и наемных татар совершил поход на псковские пригороды — Опочку, Воронач, Котелно. Этот поход запечатлелся в памяти псковичей. Не случайно в псковских летописях помещен о нем специальный рассказ. Героически сопротивлялись неприятелю жители Опочки. Литовцы и татары «начаша прилежно к городу лести», а опочане «бьяхоуть их ово каменьем, ово колодьемь, от заборол отсекая, и множество их побиша». Простояв под Опочкой два дня и не будучи в состоянии взять города, воины Витовта отступили. Вокруг Воронача литовцы установили пороки, из которых на город посыпались камни («и исчинивше пороки, шибаху на град камение великое»). Стычки литовских и псковских войск произошли и около Котелно, вблизи Велья, под Вревом. Псковичи обращались к московскому великому князю с просьбой выступить посредником между ними и Витовтом, но Василий II, будучи занят в это время спорами с Юрием Дмитриевичем по вопросу о своих правах на великое княжение и нуждавшийся в поддержке Витовта, не оказал псковичам защиты, хотя и обещал это сделать: «и бяше емоу тогда брань велика с князем Юрьемь, стрыемь своим о великом княжении, нъ обаче о всем том не брег, вречеся». Не помогли Пскову и новгородцы. Витовт потребовал от псковского правительства уплаты ему 1000 рублей и лишь на этом условии заключил с Псковом мир.

В 1427 г. Витовт заключил докончание с великим князем тверским Борисом Александровичем, взяв с последнего обязательство подчинить внешнюю политику Тверского княжества интересам Великого княжества Литовского. «Быти ми [Борису Александровичу] с ним [Витовтом] заодин, при его стороне, и пособляти ми емоу на всякого, никого не вымая»[2209], — читаем в вышеупомянутом литовско-тверском соглашении 1427 г.

В 1428 г. Витовт организовал наступление на Новгородскую землю, обязав Василия II не оказывать военной помощи ни Новгороду, ни Пскову. Не откликнулись на призыв новгородцев о помощи и псковичи. Литовские войска подошли к Порхову, обступили его и сняли с города осаду только после того, как жители Порхова обещали уплатить Витовту 5000 рублей. Явившиеся к Порхову для заключения мира с Витовтом новгородские послы во главе с архиепископом Евфимием со своей стороны согласились на уплату литовскому правительству еще 5000 рублей[2210]. По данным Тверского сборника, вместе с литовской ратью в осаде Порхова участвовали тверские военные силы[2211].

Около 1430 г. «дался в службу» Витовту великий князь рязанский Иван Федорович, взяв на себя обязательство быть «с ним заодин на всякого» и «без князя великого… воли Витовтовы ни с кем не доканчивати, ни пособляти». В случае войны между Витовтом и Василием II или его «дядями» и «братьею» рязанский князь должен был «пособляти великому князю Витовту, своему осподарю, на них без хитрости». На тех же условиях «добил…челом» и «дался… в службу» Витовту около 1430 г. пронский князь Иван Владимирович[2212].

Приведенный выше материал дает право сделать интересные выводы. Во-первых, ясно, что политические взаимоотношения между правителями отдельных русских земель обострялись. Учитывая усиление Литовского княжества, князья тверской, рязанский рассчитывают при помощи последнего добиться ослабления княжества Московского и восстановить в какой то мере свое, к данному времени уже утраченное, политическое положение на Руси. Не менее ясно и другое: все более наглядно обнаруживались отрицательные стороны царившей на Руси феодальной раздробленности, при которой не было, в частности, условий для настоящей организации обороны русских земель от врагов. Достаточно внимательно проанализировать события 1426–1428 гг., чтобы убедиться в этом. Когда войска Витовта громили псковские пригороды, псковичи не могли добиться военной поддержки у Новгорода. А когда литовская рать вступила в новгородские пределы, вместе с ней действовали против новгородцев тверские вооруженные силы, а псковичи держались политики нейтралитета. Наконец, необходимо отметить и еще одно обстоятельство: политика Витовта явно клонилась к тому, чтобы поставить в непосредственную зависимость от себя правителей отдельных русских земель, среди них и великого князя московского. Это означало умаление ведущей политической роли Московского княжества на Руси.

В конце княжения Витовта положение Литовского княжества очень укрепилось. По инициативе императора Сигизмунда, заинтересованного в разрыве польско-литовской унии, в 1429 г. был поставлен вопрос о принятии Витовтом королевского титула, что должно было означать превращение Великого княжества Литовского в самостоятельное королевство. Уже подготавливался акт коронации Витовта, для участия в котором в Литву (сначала в Троки, затем в Вильно) съехались князья московский, рязанский, митрополит Фотий, великий и ливонский магистры, послы византийского императора, татарских ханов. Но в 1430 г. Витовт умер. В Литве началась феодальная война между двумя претендентами на литовский великокняжеский стол: Свидригайло Ольгердовичем (поддерживаемым феодалами русских, белорусских и украинских земель Литовского княжества) и Сигизмундом Кейстутовичем (кандидатом, выдвинутым польской шляхтой и принятым значительной частью литовских феодалов)[2213]. В 1432 г. Литовское княжество разделилось на две части: «…Литва…посадиша великого князя Жигимонта Кесьтоутевичь на великое княжение на Вилни и на Троцех… и князи роуськыи и бояре посадиша князя Швитригаила на великое княжение на Роуское…»[2214] Оба князя стремились распространить свою власть на всю Литву.