Этруски - Жан-Ноэль Робер

Эта легенда у Ликофрона не противоречит третьей версии, сторонником которой является греческий историк Лесбос (VI век до н. э.), для которого Этрурия была обязана своим происхождением пеласгам. Эти догреческие жители Греции и побережья Эгейского моря, согласно легенде, пересекли Адриатическое море, чтобы обосноваться в Спине, в дельте реки По, а потом добраться до Тосканы, где они получили новое название — тирренцы.

Само собой разумеется, что каждая из упомянутых версий бесконечно сложнее в деталях и не может не вызывать многочисленных вопросов. Однако исторический фон всех этих вариантов остается одним и тем же: это потрясение, произошедшее на Востоке в конце XIII века до н. э. и в начале XIV века до н. э., то есть в период, когда происходила Троянская война. Реальность волн миграций через Средиземное море, эхом которой была «Одиссея», и сила талассократов[1] (особенно лидийцев), которые начали развиваться после падения империи Хиттитов, поддерживают идею о том, что пеласги-тирренцы могли прийти в Италию только с Востока. Относительно их присутствия в Восточном Средиземноморье мы имеем ряд свидетельств, как легендарных, так и археологических.

Легендарными свидетельствами являются приключения, происходившие с моряками-тирренцами, которые, не зная этого, схватили бога виноделия Диониса собственной персоной и пытались продать его, как простого раба. Это для них плохо кончилось. Дионис спровоцировал панический ужас среди моряков, которые стали прыгать в море и превращаться там в дельфинов (гомеровский гимн Дионису).

Археологическим свидетельством является стела, обнаруженная на острове Лемнос, на которой есть надписи на языке, близком к этрусскому, и которая вызывает больше вопросов, чем дает ответов. Но если относительно легко установить родство тирренцев с Лемноса и этрусков, то мы еще пока не можем точно определить, первые ли эмигрировали в Италию или вторые, уже обосновавшись там, завязали отношения между Западом и Востоком.

Имеются доводы, которые дают современным историкам (например, Раймону Блоку) аргументы в пользу версии о восточном происхождении этрусков. В частности, это поразительные сходства между азиатской религиозной практикой и этрусской. У вавилонцев, например, есть немало общего с тосканцами в области методов гадания. Но и здесь нет ничего решительно убедительного, если начинать рассматривать эти методы в деталях. Что же касается аргумента, основанного на восточном влиянии на этрусское искусство в его апогее, то сегодня мы знаем, что он не выдерживает критики. Этот стиль, очень точно названный «ориентализирующим» из-за его происхождения, соответствует моде, которая в одно и то же время охватила все средиземноморские цивилизации, благодаря развитию торговых отношений между народами. Факт того, что он расцвел в Этрурии, как и в других местах, не может служить доказательством происхождения жителей Тосканы.

Надо признать, что и две другие версии, касающиеся происхождения этрусков, проливают на этот вопрос не больше света.

В частности, Тит Ливий утверждает, что реты, жившие в Альпах, имели этрусское происхождение. Предлагая обратное, археологи XIX века хотели увидеть в этих северных народах первоисточник италийских и этрусских народов, мигрировавших на юг в конце II тысячелетия. Некоторые из них опираются в своих гипотезах на аргумент, который они считают очень важным: на практику кремации. Они считали, что виллановианская культура происходила из так называемых полей погребальных урн, пренебрегая тем существенным фактом, что эта цивилизация имела неоспоримый индоевропейский характер, не связанный с этрусской цивилизацией. Они установили также связь между названием «реты» (Rhaeti) и тем, как тосканцы называли себя на этрусском языке: «расенна». Помимо того, что этот тезис не подтверждается ни одним древним источником, представляется, что он не выдерживает современного анализа фактов. Во всяком случае, распространение этрусской цивилизации с юга на север выглядит более правдоподобно, чем в противоположную сторону.

Что касается третьей версии, то есть версии о коренном итальянском происхождении этрусков, то она берет свое начало в заявлении Дионисия Галикарнасского, греческого историка, жившего в Риме при императоре Августе (I, 25 и далее). Он утверждал, что «этрусский народ никуда не эмигрировал и был всегда там». Эта ремарка привлекла внимание некоторых ученых, особенно лингвистов XX века, для которых этрусский язык — так как он не является индоевропейским — мог служить свидетельством того, что это было местное наречие, предшествовавшее появлению народов — носителей индоевропейского языка. Между тем, несмотря на его кажущиеся сильными аргументы (он, например, подчеркивал, что историк Ксант Лидийский никогда не говорил о предводителе, по имени Тиррен, который эмигрировал бы в Италию), тезис Дионисия должен рассматриваться с очень большой осторожностью. Другие заявления из его произведений, враждебные этрускам, опровергают даже очевидные вещи по поводу заимствований, которые римская цивилизация была вынуждена делать у своего соседа во времена царей. Надо рассматривать подобное видение истории в общей перспективе жизни этого историка в славную эпоху императора Августа: для него Рим был греческим городом, который принял многие группы населения, пришедшие с Востока. Этруски же, напротив, были для него лишь варварами, негреками, на которых не бросила свой отсвет блестящая греческая цивилизация и которых Рим имел полное право завоевать. Очевидно, что оригинальный взгляд Дионисия отвечает политическим требованиям оценки Рима, которым он восхищался, несмотря на какую-либо историческую объективность (впрочем, объективность никогда не была важна для древнего историка).

А что думали об этом сами этруски? Тацит («Анналы», IV, 55) очень редко упоминает лидийское происхождение и героя Тиррена, но у него речь идет о «декрете Этрурии», который датировался 26 годом н. э. Действительно, Массимо Палоттино в середине XX века показал, что вопрос происхождения этрусков ничего для них самих не значил, так как очевидно, что этот народ, как и любые другие, сформировался и обогатился в течение многих веков от различных народов, которые были его составными частями. Абсурдно думать, что он был целиком переселен из Азии в Италию в какой-то определенный момент, но не менее абсурдно верить, что он появился на итальянской земле, не приняв колонистов, пришедших с Востока, как это было повсюду в Средиземноморье. В легендах, которые часто хранят в себе следы исторической памяти, в Тоскане всегда кто-то жил. Народы, пришедшие с Востока и привлеченные богатствами этой земли (руды и т. д.), смешались с местным населением, причем вполне вероятно, что это происходило многократно, благоприятствуя таким образом образованию оригинальной и утонченной цивилизации, породившей первоначальную культуру ранней Италии и развивавшейся в контакте с греческими колонистами, обосновавшимися на юге полуострова.

Подлинная проблема заключается в том, чтобы узнать, в какой момент произошло это соединение. Историки очень долго датировали начало этрусской цивилизации VIII веком до н. э. Хотя некоторые легенды, миграционные движения в Средиземноморье и развитие виллановианской цивилизации, подтвержденное археологическими находками, позволяют датировать