Уральскому добровольческому танковому корпусу посвящяется - Сергей Аркадьевич Паньков

class="p1">Скажу: он в заговор войдёт,

И, наряду с другими, позже,

Он против Гитлера восстал;

Когда же их постиг провал,-

Нацистами был уничтожен.

Он, хоть Германию любил,

Но другом для России был.

И так, от Баренцева моря

До Чёрного — Армагедон.

Войну нам объявили вскоре

Приспешники со всех сторон,

Вассалы Гитлера в Европе;

Кто был на нас за что-то в злобе,

Или холуйствовал пред ним,

Иль по причинам, по другим,-

Собрались новые ландскнехты

В крестовый против нас поход.

Какой же ждёт теперь исход

Отечество, народ, всех тех, кто

Не хочет покориться им,

Кто перед Гитлером самим

Не пал покорно, раболепски?

В то время был большой вопрос:

А сможет ли Союз Советский,

Великий достославный росс,

И вместе с ним семья народов,

Не пасть и отстоять свободу?

Все те, кто с Запада смотрел,

И более всего хотел,

Чтоб штык германский обломался,

Чтоб немец, как Наполеон,

Побит в лесах, со всех сторон,

В снегах российских потерялся,

И, обескровлен, истощён,

В конце концов был побеждён,-

Теперь всё меньше уповали,

Что россы смогут устоять;

Теперь казалось: уж едва ли

Немецкую стальную рать

Хотя б остановить возможно,

Что росс последним вложит в ножны

Свой немощный, казалось, меч;

И свою землю уберечь

В войне он этой неспособен.

Так думали они тогда,

Германец смело шёл когда,

Апокалипсису подобен,

Когда вокруг горело всё

И пировало вороньё.

Война объявлена "Народной";

Но таковой, — потом она,

Чуть позже станет, — всенародной:

Грядёт Священная Война.

Пока же враг молниеносно

Осуществлял амбициозный

Блицкрига грандиозный план:

И в окружения капкан

Всё больше попадало наших

Военных кадровых частей,

Аэродромов, крепостей…

И горькую придётся чашу

Попавшим в плен потом испить;

Немногим суждено дожить

До светлых дней освобожденья;

А Вермахт всё идёт вперёд,

Не зная страха, изможденья,

Своей стальной машиной прёт

На Ленинград, Москву и Киев;

Вновь, как во времена Батыя,

Пришла смертельная беда,-

Теперь другая уж орда

Нахлынула стальной лавиной,

И снова, вместо их жилищ,

Славянам-ужас пепелищ

И смерти вновь оскал звериный,

И смерть безжалостно косит,

И иго снова нам грозит.

И вот уже захвачен Киев,

Уже в осаде Ленинград;

И сплошь известия плохие

Безостановочно летят.

Казалось, снова так случится,

Что, как в Европе, повторится

Блицкриг германский и у нас;

Однако же, на этот раз,

Теперь, — не как в Европе было

В недавние те времена,

Когда, побитая, она,

И противостоять не в силах,

Безвольно и позорно так

Выкидывала белый флаг.

Из громких Геббельса реляций

Народ немецкий и не знал,

Как русские умеют драться,

И, пусть пока росс отступал,

Терпел пока что пораженья,

Однако, в стойкости в сраженьи

Не уступал германцу он;

Не может трусостью клеймён,

Быть тот, кто дрался в рукопашной,

Кто самолёт вёл на таран,

Кто обескровленный от ран,

С гранатой шёл на танк бесстрашно,

Кто добровольцем на войну,

Детей оставив и жену,

В патриотическом порыве,

Коль Родина-воззвала-мать,

Шёл массово, узрев в призыве

Сыновий долг, что он отдать,

Священной клятвою с ней связан,

Великой Родине обязан.

Война, что русских потрясла,

В народную переросла

Теперь уже на самом деле;

Теперь народ, сплотившись, встал,

И даже те, кто проклинал

Быть, может, большевизм доселе,

Чтоб защитить свой дом родной,

Шли в яростный, нещадный бой.

Теперь немецкого блицкрига

Всё больше вязло колесо

В сопротивлении великом;

Всё более немецких псов

Себе могилу находили,

В земле, которую решили

Военной силой отобрать,

Наслав неисчислиму рать.

Кресты железные на шее

Уже берёзовым крестом

Заменой были им потом,-

Закономерный для злодеев

И поучительный финал

Теперь врага в России ждал.

Но до Победы путь был долог;

Пока шёл сорок первый год.

Теперь к столице рвётся ворог,

И всё растёт число невзгод,

Что, как из рога изобилья,

Как будто, на люфтваффе крыльях,

На нас, проклятые летят:

Уже блокадный Ленинград

Без продовольствия оставлен,

Под Вязьмой, Брянском, вновь "котёл",

Германский вновь парит орёл,

И на Москву теперь направлен

Их операции "Тайфун",

Решающий, казалось, штурм.

Кто защитит теперь столицу?

Казалось, немцу путь открыт;

Последним штурмом навалиться,

Казалось, и российский щит

Падёт под их мечом крушащим;

Но силе их превосходящей

Самоотверженность людей

В защите Родины своей

Неодолимою преградой,

И стойкой, встала на пути.

И не дадут врагу пройти

Из ополчения отряды,

Несчётно коих полегло,

Но кто остановили зло,

С дивизями из Сибири;

И в подмосковных тех снегах

Они врага остановили,

А многих и повергли в прах.

Теперь мы сами наступленье,

Решительно, без промедленья,

Уже готовили, своё:

Добить фашистское зверьё,

Как, некогда, Наполеона

Великой армии самой,

Той достопамятной зимой,

Пришлось в снегах погибнуть оных,-

Так, думали, и немца мы

Побьём в течении зимы.

Но немец крепче оказался

Наполеоновской орды;

И, хоть побитый, он не сдался,

И, отступивший, до поры,

Готовился он к схватке новой.

К зиме российской не готовый,

Всё ж выстоял, однако, он;

И ни разбит, ни побеждён

Увы, пока он нами не был.

Хоть план и провалился их,

Но уничтожить их самих

Всё также бьющихся свирепо,

Нам в зиму ту не удалось;

Хотя и лихо им пришлось.

* * *

Ты знаешь, юный мой читатель:

Былинных лет богатыри,

Русь защищавшие в года те,

Давно уж кои утекли

И канули теперь уж в Лету,

Лет тысячу, быть может, где-то,

А то- и более, назад,-

Как летописи говорят,

Имели меч, копьё да сбрую,

Кольчугу, палицу да щит;

И тем враг был — всего лишь, бит.

Потом, в эпоху уж другую,

С изобретеньем порохов,

Стал лик войны уж не таков:

Теперь загрохотали пушки

И нарекли их: "Бог войны";

И порох стал донельзя нужен,

Медеплавильные нужны

Для их литья теперь заводы;

И, в достославные те годы,

Царь Пётр Великий, на Урал

Татищева отправив, дал

О том наказ ему державный:

Заводы строить, плавить медь,

Дабы орудия иметь

И побеждать врагов злонравных,

На поле боя и в морях;

Чтоб в войске и на кораблях

В достатке было пушек новых.

И, в устье Егошихи вот,

В прикамских девственных дубровах,

Заложен здесь, у нас завод.

Так Пермь когда-то зарождалась;

И с ней история писалась

Великих всех трудов, побед,

Трёхсот, на протяженьи, лет.

Но век двадцатый- век моторов.

Теперь, в войне чтоб победить,

Нам супостата нужно бить

Не как во времена монголов,-

Мечом в кольчуге, со щитом,-

Теперь немного проку в том.

Господствует на