Анна Мурадова - Кельты анфас и в профиль

С этого, пожалуй, и стоит начать. Итак, первое. Насколько нам известно, кельты никогда не называли сами себя кельтами. Например, владелец уже знакомой нам солеварни назвался бы так: «Я такой-то, сын такого-то из племени атребатов». А спроси его о кельтах как о народе, долго бы думал, кто это такие, да так ничего бы не надумал. Еще, чего доброго, разозлился бы.

Для того чтобы не создавать дополнительной путаницы (а в том, что касается кельтов, ее и так создали предостаточно), придется сделать несколько уточнений. Это немного уведет нас в сторону цифр и фактов, но без них никак не обойтись.

Итак, название χελτοι ввели в обиход греки, а римляне называли этот народ (или эти народы?) другим словом — galli, то есть галлы. В наше время под кельтами мы подразумеваем все народы, говорившие на кельтских языках и жившие на огромной территории от Ирландии и Испании на западе до Карпат на востоке, от Шотландии на севере аж до самой Малой Азии на юге. А галлами зовем лишь тех из них, кто жил под боком у римлян: на территории современной Франции, Бельгии и Северной Италии. Говоря о кельтах, также неплохо бы уточнить, каких именно мы имеем в виду — древних или современных. Так вот, уточняю: в первой части книги речь пойдет о древних кельтах, а во второй — о современных. Поэтому не стану злоупотреблять словом «древний», лучше расскажу, с какого времени мы можем говорить о возникновении кельтов как этноса и их расселении на территории Европы. Конечно, с точки зрения науки это будет обобщение и бессовестное упрощение, но мелкие детали и дискуссионные вопросы я оставлю для научных конференций и обсуждений с коллегами.

Поскольку этнос — понятие расплывчатое, то попробую избежать всяческих двусмысленностей: под первыми засвидетельствованными в истории кельтами я имею в виду тех, кто говорил на языке, который лингвисты весьма условно называют протокельтским или общекельтским и который позже распался на отдельные языки (о них еще будет рассказ). Большинство исследователей согласны с тем, что именно кельты создали культуру, которую условно называют Гальштатской, по названию города Гальштат (или, если точнее, Хальштатт, по-немецки пишется Hallstatt), расположенного в юго-западной Австрии, где было найдено захоронение, относящееся к этой эпохе. Существовала эта культура в период примерно с 900 по 400 год до н. э. и для того времени была поистине выдающейся. Особенно поражает искусство кузнецов и оружейников, делавших причудливо украшенные мечи, кинжалы, топоры, ножи, бронзовые шлемы, фибулы с фигурками зверей. Не отставали и гончары, украшавшие керамическую посуду разноцветными орнаментами.

На смену Гальштатской культуре пришла Латенская, получившая название в честь деревни Ла-Тен (La Tène) в Швейцарии. Эпоха Латенской культуры (400 г. до н. э. — до начала новой эры) считается расцветом кельтской цивилизации. Именно в это время кельты, обитавшие до того на сравнительно небольшой территории в Центральной Европе (в основном там, где сейчас расположена Австрия, а также в долине реки Рейн и частично — на территории современных Чехии и Словакии), заселили большую часть Западной Европы и просочились даже на территорию современной Турции, где образовали небольшой кельтский островок. Носители Латенской культуры тоже были искусными ремесленниками, и если начать перечислять здесь все, что они умели ковать из железа, серебра, золота и бронзы или лепить из глины, придется сделать эту книгу многотомной. Но я лучше помещу на последней странице список литературы, которую можно будет почитать, если уж очень захочется подробностей.

Откуда же мы все это знаем о кельтах? Об одном из источников, то есть о данных археологии, я уже рассказала. По-хорошему, этот пункт надо было сделать далеко не первым в списке, но уж очень хотелось рассказать про галльскую фибулу и воздушного змея. Дальше, рассказывая о древности, я постараюсь придерживаться строгого порядка в изложении. Ведь говорят, что научные работники люди ужасно дотошные и занудные, хотя лично я среди кельтологов ни одного такого не видела. Но раз существует такое расхожее мнение, придется ему соответствовать.

Итак, еще один источник сведений о кельтах — это труды античных авторов. Они пишут много интересного, причем некоторые из них даже не пересказывают чьи-то сплетни, а повествуют о собственных путешествиях. Так и хочется поверить им на слово, уж очень занимательно рассказывают. Правда, здравый смысл и жизненный опыт показывают, что одни путешественники склонны преувеличивать, другие — видеть в иноземцах только плохое (свой-то народ без недостатков, конечно же!), а третьи попросту дурят читателя в корыстных или, как сейчас принято говорить, в рекламных целях. Приведу один простой пример.

Самым точным и подробным описанием жизни и быта древних галлов является книга Гая Юлия Цезаря «Записки о галльской войне». Тут ничего не скажешь — Юлий Цезарь самолично завоевал Галлию, изъездил ее вдоль и поперек. Ему ли не знать, кто такие галлы и как они живут. Однако у дотошных исследователей возникают вопросы — а откуда ж у Цезаря некоторые фактические нестыковки: например, рассказ о галльских мечах, которые настолько непрочны, что после каждого удара гнутся и чуть ли не сворачиваются в трубочку? Археологи, которые периодически находят галльские мечи отличного качества, со знанием дела расскажут вам, что это полная ерунда! И не слишком ли дикими он изобразил соседей галлов, жителей Британии?

Да и просто по-житейски можно прикинуть: а надо ли было Цезарю быть во всем точным и справедливым? Задумаемся, а зачем он вообще эту книжку написал? Явно не для того, чтобы студентам-филологам было что читать на уроках латинского.

Представьте себе ситуацию: Цезарь превысил свои должностные полномочия и угрохал (другого слова нет) кучу денег (не своих, а налогоплательщиков) на многолетнюю войну. Кроме всего прочего, на войне погибло много солдат, у которых, наверное, были родственники. И ни налогоплательщикам, ни родственникам убитых солдат скорее всего не очень понятно было, с какой такой надобности вдруг Галлию завоевали и для чего нужно было столько лет вести эту кровопролитную войну. И многие начинали поговаривать, что, мол, Цезарь-то это сделал только из-за своих амбиций и ради личного обогащения (а некоторые остряки такие стихи про это написали, что неудобно здесь цитату приводить). И Цезарю необходимо было не просто рассказать, как он здорово повоевал, но показать читателю, какого грозного и коварного врага он сокрушил, разумеется, для блага сената и народа римского. И так про галлов и их соседей германцев написать, чтобы простые римские граждане ужаснулись: если бы не отважный Цезарь, то кто бы от таких врагов защитил? Поэтому галлы у него и получились суровыми и свирепыми.

Разумеется, я не утверждаю, что на самом деле галлы были тише воды ниже травы: они и дрались друг с другом, и головы врагам отрезали, всяко было. Но почитаешь латинских и греческих авторов и поражаешься тому, какой портрет среднестатистического кельта выходит. Впрочем, лучше, чем австрийский кельтолог, профессор Гельмут Биркхан, я все равно на эту тему ничего не скажу. Поэтому послушаем Биркхана:

«Как же в Средиземноморье представляли типичного кельта?

Выглядит он просто страшно: громадное, мощное тело со светлой или красноватой кожей, светлые или рыжие волосы, спутанная шевелюра, упрямое выражение лица и дикий, пристальный взгляд. Голос глубокий, громкий и всегда звучит угрожающе, даже если кельт настроен достаточно дружелюбно. У кельтской женщины тоже сильное тело: она наделена дикой красотой, у нее рыжие или белокурые волосы. Со сверкающими глазами, набычив шею и скрипя зубами, она размахивает своими огромными белыми мускулистыми руками. Защищая своего супруга, которому равна по силе, она раздает удары и пинки, словно выстрелы из катапульты. Жены кельтов плодовиты. Любят детей и хорошо кормят их грудью. Дети рождаются седыми, и только потом цвет волос у них становится таким же, как у родителей (!). С детства они закаляются с помощью холодной воды и легкой одежды».

Вот так изображали кельтов в своих произведениях такие уважаемые античные авторы, как Страбон, Марк Манилий и Диодор Сицилийский! И это еще что…

«Кельты всегда очень воинственны, — продолжает профессор Биркхан. — Воспитанный с детства в строгой дисциплине, в поединке кельт показывает высочайшую отвагу. Он чистосердечен, но в то же время вспыльчив и горяч. Кельт бесстрашен, он легко впадает в боевую ярость и кипит отвагой. В то же время, заболев, он разражается плачем. Однако его героизм граничит с идиотизмом: желая испытать свою доблесть, кельт, стоя на берегу с мечом в руке, спокойно ожидает прилива, чтобы сразиться с волной. В таких битвах погибает больше кельтов, чем в сражениях. Поскольку родина его находится в северных краях, кельту свойственна большая отвага при нехватке ума, и он даже вообще не способен думать и рассуждать».