История Карелии с древнейших времен до наших дней - Михаил Ильич Шумилов

В 1929 г. руководство республики официально утвердило финский язык в качестве единственного письменного и литературного языка карельского населения. В постановлении Карельского ОК ВКП(б) «Очередные задачи национальной политики в АКССР» (август 1929 г.) закреплялся отказ от принципа свободы выбора русского или финского языка для карелов. Во всех районах с преобладанием карельского населения началось ускоренное введение финского языка в школах, пунктах ликбеза, использование его в деятельности просветительных учреждений, советских и партийных органов. В начале 1932 г. 99,6% карельских детей (вместо 57,8% в 1929 г.) обучалось в школах на финском языке. В том же году из всего карельского населения, охваченного ликбезом, на финском языке обучалось 70% против 21% в 1928 г. Была развернута сеть курсов финского языка для работников партийного и советского аппарата. Добровольность выбора языка обучения для карелов была восстановлена в 1935 г.

В начале 1930-х гг. руководство Карелии активно выдвигало идею введения финского языка не только для местного карельского населения, но и для проживавших в Ленинградской области ингерманландцев, и для тверских карелов. Эта идея встретила резкое противодействие со стороны руководящих органов Тверского округа Московской области, по инициативе которых в 1930 г. началась разработка, а затем введение карельской письменности для тверских карелов. В апреле 1931 г. Президиум Совета национальностей одобрил опыт создания письменности для тверских карелов и рекомендовал правительству Карелии приступить к разработке карельского литературного языка и переводу на него всей деятельности в области культуры.

Эти рекомендации не нашли поддержки в Карелии. Состоявшееся в мае 1931 г. совещание партактива единогласно высказалось против создания карельского литературного языка. Постановление Президиума Совета национальностей ЦИК СССР от 25 апреля 1931 г., обязывавшее правительство республики перейти к использованию литературного карельского языка, было отменено Политбюро ЦК ВКП(б) 30 июня 1931 г., хотя широкой огласки это решение Политбюро не получило. Возможно, причиной тому стало обострение весной 1931 г. советско-финляндских отношений: в Финляндии велась шумная пропагандистская кампания против выселения ингерманландцев из Ленинградской области, в свою очередь советских дипломатов беспокоило усиление в Финляндии профашистского лапуаского движения. В феврале 1933 г. Президиум ВЦИК признал нецелесообразным переход от финского языка на карельский в КАССР. Разработка и практическое введение письменности на карельском языке для тверских карелов были при этом продолжены.

В середине 1930-х гг. в общественно-политической жизни республики усилились расхождения между тем, какие ценности и идеалы преподносились в официальной пропаганде, и тем, что было на деле. Поддерживая энтузиазм неопытных в политическом плане масс, сталинское руководство в то же время бдительно охраняло реальные рычаги власти от народного контроля. Под прикрытием демократического фасада Сталин строил и укреплял диктатуру.

В 1935-1936 гг. страна жила в ожидании больших перемен, возможно, самых значительных после революции 1917 г. Летом-осенью 1936 г. впервые в истории страны всенародно обсуждался проект новой Конституции СССР. Предложение высказаться по самым насущным проблемам, волнующим общество, открыто говорить все, что думаешь, внушало иллюзии демократии, да и сам проект давал основания для оптимизма. Многие полагали, что принятие конституции станет толчком для демократических реформ.

Обсуждение проекта вылилось в мощную пропагандистскую кампанию по поводу достижений советской власти. «Я — счастливый человек» — так назвала свою заметку читательница Берегова, рассказавшая на страницах республиканской газеты историю своей жизни: в 16 лет была выдана замуж за вдовца с шестью детьми, возможность учиться получила в колхозе, где была выдвинута бригадиром, затем стала председателем сельсовета, зампредседателя РИКа, а в то время, когда писалась эта заметка, 38-летняя Берегова училась на Высших курсах советского строительства при ВЦИК в Москве. Многие заметки строились по принципу: «Раньше и теперь», «Мечта стала явью», «Я дожил до замечательных дней» и т. п.

Тем не менее даже в строго заданных рамках обсуждения люди стремились сказать о наболевшем. Не случайно особый интерес авторов опубликованных откликов вызвали те статьи проекта Конституции, где речь шла о правах граждан. Обидной и несправедливой казалась крестьянам существенная разница в фактических правах между жителями деревни и горожанами. Совсем обойти эту проблему оказалось невозможно, и редакция вынуждена была хотя бы робко затронуть больную тему, выбрав для публикации сравнительно безобидные предложения о равном праве на отдых. На страницах «Красной Карелии» читатели предлагали ввести оплачиваемые отпуска не только для рабочих и служащих, но и для колхозников. Причем эти предложения поступали как от отдельных читателей, так и от сельсоветов, от общих собраний колхозников.

Успехи системы государственного образования, возросшую тягу населения к знаниям отразили письма о том, чтобы внести в Конституцию пункт о всеобщем среднем образовании, увеличить возраст приема в высшие учебные заведения. Довольно оживленно обсуждалась статья проекта Конституции, предусматривавшая введение всеобщего избирательного права. В некоторых письмах с удовлетворением отмечалось, что отныне интеллигенция уравнивается в правах с рабочими и крестьянами, одобрялось предоставление избирательных прав духовенству. Вместе с тем «Красная Карелия» публиковала письма, в которых читатели сомневались, стоит ли давать «лишенцам» избирательные права.

Большой резонанс в ходе обсуждения проекта Конституции получила тема борьбы с бюрократизмом и ответственности депутатов перед избирателями. Читатели просили дополнить проект положением об обязанности депутата регулярно отчитываться перед своими избирателями, законодательно закрепить периодичность таких отчетов. Довольно символично звучало в 1936 г. письмо пилостава Ууситало: «Я предлагаю внести в проект Конституции пункт, где бы говорилось о жестком контроле над проведением в жизнь советских законов».

Для обсуждения проектов Конституций СССР и Карельской ССР был созван XI Всекарельский Чрезвычайный съезд Советов, который начал работу в ноябре 1936 г. и продолжил ее в июне 1937 г. Председатель СНК КАССР П.И. Бушуев, делавший основной доклад на съезде, отметил, что в обсуждении проекта союзной Конституции участвовало 170 тыс. трудящихся республики, которые внесли 979 дополнений и изменений в текст документа. Проект Конституции СССР был назван «крупнейшим вкладом в сокровищницу марксизма-ленинизма» и единодушно одобрен. Участники прений от каждого района республики тщательно отбирались. Любопытно, что в списках выступающих фиксировалась не только партийность, общественные поручения каждого оратора, но и процент выполнения им производственных норм. Съезд поставил перед советами задачу воспитания в каждом трудящемся «классовой ненависти к врагам социализма». Причем неоднократно подчеркивалось, что необходимо «выкорчевывать врагов, под какой маской они бы не находились». Людей словно приучали к мысли, что врагами могут неожиданно оказаться совершенно непохожие на врагов люди и удивляться этому не нужно. 17 июня 1937 г. XI Всекарельский съезд