Время в средневековом городе - Коллектив авторов

Казани: «Оная церковь строена по велению благочестиваго государя великаго царя и князя Иоанна Васильевича в лето 7061 от его царской казны. Понеже тогда имел шествие благоверный государь царь и великий князь Иоанн Васильевич под град Казань и был во граде Ростове и у преподобнаго Авраамия чудотворца моление сотвори, взял жезл святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова от гроба чудотворцова в помощь на взятие града Казани при архимандрите Иоакиме, тако и получи желаемое. И от времени построения той церкви по ныне состоит двести семь лет»[272]. Упоминание жезла Иоанна Богослова здесь подразумевало отсылку к еще одной ростовской легенде, изложенной в Житии Авраамия Ростовского. Согласно этому преданию, апостол явился подвижнику во время молитвы и даровал жезл, с помощью которого Авраамием был сокрушен языческий идол Велеса, а на его месте основан монастырь. Таким образом, в христианском восприятии прошлого для ростовчан оказывались тесно переплетены события, с точки зрения исторического процесса разделенные веками: взятие Казани (1552 г.) и основание Богоявленского собора (1553 г.) было одновременно прямым продолжением истории чудес преподобного Авраамия (земная жизнь которого относится к XIXII вв.), а также чудес Иоанна Богослова (современника Христа).

Еще одним примером подобного переплетения сакральной и военной истории было предание о чудотворном образе Николы Зарайского, принесенном из Корсуни в XIII в. Заступничеством святого Николая объяснялось спасение Зарайска от разорения в Смутное время. В память об этом по повелению Василия Шуйского для иконы был изготовлен богато украшенный оклад, надпись на котором (описанная канцеляристами в 1764 г.) гласила: «лета 7118 [1610] генваря в 27 день государь царь и великий князь Василий Иоаннович всея России приложил к чудотворному образу великаго чудотворца зарайскаго как Бог освободил де град его от воровских людей чудотворцовою молитвою»[273].

Польско-литовское разорение в период Смутного времени связывалось церковной традицией с Божьей карой за убийство невинного царевича Димитрия. Описание этих событий содержала анкета, полученная из Углича: «Святой благоверный царевич князь государь в 1591-м году по зависти и научением боярина Бориса Годунова заклан ножом; оной же город был разорен и сожжен в 7117 [1609] году и потом по наветам святого с 7117 [1609] даже по 7128 [1620] год польских и литовских людей и руских воров то разорение терпел»[274]. В городе находилась построенная на месте убийства церковь царевича Димитрия и «каменныя старинныя палата, в коей до того убиения оный святый благоверный царевич князь Димитрий Иоаннович жительство имел»[275]. «Образ святого благоверного царевича князя Димитрия» также использовался как городской герб[276]. При этом, сообщая о разорении, помимо пересказа жития святого канцеляристы ссылались и на светские документы («выписи с книг письма и дозору Никиты Федорова сына Панина до подьячего Наума Петрова»[277]).

Детально излагалась канцеляристами хронология церковного каменного строительства. Внимание к ней было вызвано необходимостью перечислить находящиеся в городе каменные постройки в соответствии с вопросами академической и кадетской анкет (герольдмейстерская анкета эту информацию не запрашивала). В ответ на это требование большинство канцелярий предоставили полные и часто датированные списки храмов и монастырей. Подавляющее большинство из них было построено (или перестроено) в XVIII в. Кроме того, в 1760-х гг. было известно время основания некоторых домонгольских храмов – Софийской соборной церкви в Киеве («начата строением в 1011-м российским князем Ярославом Георгием Владимировичем, а кончена и освящена в 1038-м годех»[278]), соборов во Владимире («церковь каменная соборная во имя Успения Пресвятой Богородицы <…> застроена в 6666 (1158) году великим князем Андреем и совершена в два года», «Соборная церковь каменная резная во имя Великомученика Димитрия, построена великим князем Всеволодом Юрьевичем; в ней в 6705 (1197) году генваря 11 дня поставлена была икона Страстотерпца Димитрия», «Кафедральный Рождественской монастырь построен великим князем Всеволодом в 6699 (1191) году»[279]); Успенского собора в Ростове («от Рождества Христова в 1170-м году»)[280] и др.

Из Архангельской канцелярии писали о церкви Воскресения Христова в Ракульской волости, которая «памяти <…> достойна тем, что еще по грамоте и благословением построена и освящена при Иоанне архиепископе Новгородском чудотворце, и тому уже минуло более пяти сот лет, а та грамота в случившемся от 1713 года пожаре в другой церкви згорела, а во оной старолетней церкви хотя службы ныне неимееца, однакож оная церковь и поныне стоит в целости»[281]. Кроме того, оттуда были присланы документы, раскрывающие историю монастырей Архангельской епархии – копии жития Антония Сийского, жалованной грамоты царя Михаила Федоровича Архангельскому монастырю, записи о построении церкви Николая чудотворца в память утонувших детей Марфы-посадницы и грамоты о построении Красногорского монастыря[282].

В середине XVIII в. канцеляристам были хорошо известны имена ктиторов и правителей, с которыми связывалось строительство городских храмов – князей Ярослава Владимировича (Софийский собор в Киеве[283]), Всеволода Ярославича (Михайловский собор Выдубицкого монастыря в Киеве[284]), Андрея Боголюбского (Успенский собор во Владимире[285]), Всеволода Юрьевича (Дмитровский собор во Владимире[286]), новгородской посадницы Марфы (Никольская церковь в Двинском уезде[287]), царей Ивана Васильевича (Преображенский храм в Копорье[288], Богоявленский собор Авраамиева монастыря в Ростове[289]), Василия Ивановича (Шуйского) (Красногорский монастырь в Двинском уезде[290]), Михаила Федоровича (Жалованная грамота Архангельскому монастырю[291]), Федора Алексеевича (Троицкий собор в Калуге[292], Никольский собор в Зарайске[293]) и др.

Очевидной причиной хорошей сохранности подобных сведений были практики регулярного поминовения устроителей храмов на церковных службах и внесение их имен (а также дат постройки и перестройки храмов) в храмовые синодики. Кроме того, храмозданные надписи зачастую были вытесаны в камне и находились на обозрении у клира и прихожан. Достаточно сказать, что именно такие надписи на стенах соборов, напрестольных крестах, иконах и утвари позволили Л.М. Максимовичу датировать не менее 40 соборов при составлении исторического описания Москвы в 1796 г. Таким образом, главными реперными точками на оси времени для древних русских городов оказывались события не политической, а церковной истории.

* * *

Сделанные наблюдения наталкивают на размышления о том, какие события городского прошлого воспринимались как наиболее значимые в исторической памяти горожан. Задавая вопросы о времени основания, военных осадах и героических оборонах русских городов, составители формуляров анкет стремились вписать их в широкий контекст общей истории Российского государства как свидетельства его присутствия на той или иной территории. В этом исторические «пункты» вполне соответствовали общему «географическому» замыслу опросов.

Ответы на них, в целом, не вызвали затруднений в канцеляриях прибалтийских городов, имевших, с одной стороны, действительно насыщенную военную историю