Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

скульптурами, а четвертая открывала доступ к винтовой лестнице из ста восьмидесяти пяти мраморных ступеней. Стержень колонны, диаметр которого у основания составлял двенадцать футов, а высота равнялась девяноста семи футам, был сложен из двадцати одного блока и увенчивался статуей Траяна, держащего в руках глобус. Перед тем как занять отведенные им места, блоки были украшены рельефами, на которых изображалась дакийская кампания. Эти рельефы являют собой вершину Флавиева реализма и древней исторической скульптуры. Они не стремятся к воссозданию умиротворенной красоты или идеализированных типов греческой скульптуры; скорее их задача — запечатлеть неприкрашенную картину войны, в суматохе которой сражаются и погибают живые индивидуумы, а не статуи; это — Бальзак и Золя после Корнеля и Расина. Две тысячи фигур на ста двадцати четырех спиральных панелях позволяют нам шаг за шагом проследить завоевание Дакии: римские когорты, выступающие в полном вооружении из своих лагерей; переправа через Дунай по понтонному мосту; разбивка римского лагеря на земле противника; беспорядочная схватка, в которой сражаются копьями, стрелами, серпами и камнями; деревушка даков, преданная огню, а в ней женщины и дети, молящие Траяна о пощаде; женщины даков, пытающие римских пленных; воины, показывающие императору головы убитых врагов; хирурги, оперирующие раненых; вожди даков, один за другим пригубляющие отравленное вино; голова Децебала, доставленная в качестве трофея Траяну; длинная вереница плененных мужчин, женщин и детей, вырванных из родных домов, чтобы жить на чужбине, и обреченных рабствовать в Риме, — об этом и еще о многом другом повествует мрачная колонна самого выдающегося нарративного рельефа в истории. Эти художники и их заказчики не были шовинистами; они показывают нам акты милосердия, проявляемого Траяном, а также раскрывают нам героические стороны борьбы народа за свою свободу; и самая прекрасная изо всех запечатленных фигур — фигура дакийского царя. Это — весьма необычный документ, слишком насыщенный деталями, которые не способны воздействовать на зрителя в полной мере; некоторые из фигур настолько грубы, что задаешься вопросом, уж не дакийский ли воин вырезал их из камня; вместо перспективы мы имеем здесь дело с примитивным наложением фигур друг на друга, а бо́льшая часть рельефа, как и в случае с фризом Фидия, доступна взору только жаворонков да других пернатых. И тем не менее это весьма любопытный отход от классического стиля, чья умиротворенность никогда не могла передать бьющую через край энергию римского характера. Принятый здесь «метод непрерывности»{1102}, сплавливающий каждую сцену с последующей, движется в русле тенденций, намеченных уже на арке Тита, и является предвосхищением средневековой рельефной техники. Несмотря на ее недостатки, спиральная композиция станет предметом подражания и будет повторена на колоннах Аврелия в Риме и Аркадия в Константинополе, а также на Наполеоновом столпе, что на Вандомской площади в Париже.

Завершение строительной программы Траяна было ознаменовано возведением грандиозных терм, начатых еще Домицианом. Протекшие тем временем шесть мирных лет утомили его; административная деятельность не позволяла ему реализовать ту избыточную энергию, которая приносила ему успех на поле брани. Почему бы не вернуться к планам Цезаря и не довести до конца потерпевшее крах начинание Антония — покончить с парфянским вопросом раз и навсегда, установить на Востоке Империи менее уязвимую с точки зрения стратегии границу, захватить контроль над торговыми маршрутами, которые через Армению и Парфию ведут в Центральную Азию, к Персидскому заливу и Индии?

После тщательных приготовлений он вновь вывел свои легионы в поход (113 г.); через год он захватил Армению; еще через год прошел по Месопотамии, взял Ктесифон и вышел к побережью Индийского океана — он был первым и последним римским военачальником, стоявшим на этом берегу. Население Рима изучало географию, следя за его победами; сенат был доволен, получая чуть ли не каждую неделю известия о том, что покорилось или поспешно капитулировало еще одно государство: Боспор, Колхида, Азиатская Иберия, Азиатская Албания, Осроена, Мессения, Мидия, Ассирия, Аравия Петрея, наконец, даже Парфия. Парфия, Армения, Ассирия и Месопотамия были превращена в провинции, и новый Александр увенчал себя славой, назначив и возведя на трон старинных врагов Рима зависимого царя. Будучи на берегу Красного моря, Траян с грустью заметил, что он слишком стар и уже не в силах повторить поход Македонца к Инду. Он довольствовался тем, что построил на Красном море флот для контроля над морскими трассами и торговлей с Индией. Во всех стратегически важных пунктах были оставлены гарнизоны, и во власти внутренних сомнений император двинулся в возвратный путь к Риму.

Как и Антоний, он шел слишком быстро, продвинулся слишком далеко и пренебрег задачей закрепить результаты побед и обезопасить тылы. Достигнув Антиохии, он был извещен о том, что парфянский царь Хосрой, низложенный им, собрал новую армию и вернул себе Центральную Месопотамию, что взбунтовались все новые провинции, что иудеи Месопотамии, Египта и Кирены восстали, что в Ливии, Мавритании и Британии закипало недовольство. Старый воитель хотел было снова вступить в бой, но тело ему отказало. Его организм износился на Востоке, где он действовал столь же активно, как на Западе; его поразила водянка, а апоплексический удар сделал беспомощной волю, парализовав тело. С болью в сердце он поручил Луцию Квиету подавить восстание в Месопотамии, отправил Марция Турбона пресечь мятеж иудеев в Африке и назначил командующим главной римской армии, размещенной в Сирии, своего племянника Адриана. Его доставили на побережье Киликии, откуда он намеревался отплыть в Рим, где сенат готовился почтить его величайшим со времен Августа триумфом. Он умер по дороге — в Селинунте (117 г.) — в возрасте шестидесяти четырех лет после девятнадцатилетнего правления. Его прах был перевезен в столицу и погребен под грандиозной колонной, которая по его завещанию стала ему гробницей.

III. АДРИАН

1. Правитель

Возможно, нам так никогда и не удастся ответить на вопрос, пришел ли к власти самый замечательный из римских императоров благодаря любовной интриге, или Траян действительно был убежден в том, что выбрал себе достойного преемника. «Его назначение, — говорит Дион Кассий, — состоялось потому, что Траян умер, не оставив наследника, а его жена Плотина, бывшая любовницей Адриана, помогла тому утвердиться на троне»{1103}. Той же версии придерживается и Спартиан{1104}. Плотина и Адриан опровергали эти слухи, которые тем не менее не утихали до самого конца его царствования. Он уладил это дело, распределив между воинами щедрые подарки.

Публий Элий Адриан своим когноменом был обязан городку Адрии, на побережье Адриатики, откуда происходила его семья; из Адрии, гласит его автобиография,