История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

Степью, установившийся после падения империи Юань. В свою очередь, это стало одной из главных причин начала экспансии на запад ойратов. С другой — начинает падать значение для мировой торговли Великого Шёлкового пути, от которого исторически зависело развитие региона Средней Азии.

К концу XVI века основная торговля между Азией и Европой практически полностью стала осуществляться по морским путям, которые контролируют европейцы. Соответственно, перевозка товаров по Великому Шёлковому пути через Среднюю Азию постепенно прекращается. Это оказывало огромное влияние на судьбы данного региона, который исторически являлся важной транзитной территорией на пути торговли Азии с Европой. Естественно, что прекращение торговли по Великому Шёлковому пути резко сокращает доходы Среднеазиатского региона от транзита товаров. В свою очередь, сокращение доходов подрывает основу крупной государственности на этой территории. Если исторически в Средней Азии могли образовываться империи вроде Хорезма эпохи хорезмшахов или империи Тимура, то после XVI века уровень государственности здесь резко падает. Наверняка это стало следствием отсутствия в регионе необходимого уровня доходов и соответствующих политических задач. Средняя Азия из центра мировой торговли превращается в её периферию.

14. Ойраты, монголы, маньчжуры

С момента падения империи Юань в середине XIV века и примерно до начала XVII века в отношениях между Монголией и Китаем наблюдалось относительное равновесие сил сторон. Отступившие на север в Монголию армия и чиновники империи Юань постепенно приспособились к новым условиям существования. Они даже смогли удержать под своим контролем степи южнее Гоби. Однако они были не в состоянии снова вернуться в Китай. В то же время китайская империя Мин не имела возможности одержать окончательную победу над монголами. В случае поражения монголы всегда могли отступить в Монголию за пустыню Гоби, которая к этому периоду стала называться Халха. Соответственно, в очередной раз в истории сказалось стратегически выгодное положение территории Монголии, недоступной для ударов со стороны Китая.

Безусловно, что поддерживать прежнюю имперскую государственность в степях Монголии без регулярных поступлений доходов из Китая было практически невозможно. А периодические военные действия против империи Мин не приносили действенного результата, в частности военной добычи. В результате начался процесс постепенного падения уровня государственности по сравнению с тем, который был во время империи Юань. На первый план стали выходить племена в качестве основной структурной единицы монгольского общества. Причём в этот процесс были вовлечены и солдаты бывшей империи Юань немонгольского происхождения. Выше приводился пример о том, как из них образовывались новые монгольские племена, такие как асуд (асы), сартагул (мусульмане) и другие. Племена начали играть важную роль в новой монгольской истории. Они постепенно становились основными субъектами политического процесса. Одновременно с ростом значения племён происходило снижение влияния организационной традиции, связанной с семьёй Чингисхана.

Процесс появления на базе прежней монгольской армии отдельных племён был типичен для государств монгольского типа, таких как улусы Джучи, Чагатая и Хулагу. Везде кризис прежней традиции приводил к становлению новой племенной структуры организации кочевого общества. Но точно так же, как и в указанных государствах, в Монголии на политической сцене появлялись совершенно другие племена. Они отличались от тех, которые существовали до начала строительства Чингисханом Монгольской империи. Структура размещения племён по территории Монголии в XV–XVI вв. и в последующие века не соответствовала тому, что существовало в XII веке. Даже в том случае, если отдельные племенные названия и совпадали. И это неудивительно, так как монгольские племена так же, как и тюркские и прочие, прошли через серьёзную трансформацию в рамках монгольской политической традиции. Их активно использовали для формирования армии государства Чингисхана и его преемников. Поэтому после гибели данного государства стали образовываться принципиально новые племена на базе прежних армейских подразделений бывшей монгольской армии.

В целом установившееся между монголами и Китаем при династии Мин равновесие сил сторон диктовало новую тактику взаимодействия между ними. Главным способом получения монголами земледельческих продуктов и товаров ремесленного производства в этот период стала торговля. Со своей стороны, минское правительство стремилось регулировать данную торговлю, с тем чтобы иметь возможность оказывать давление на своих кочевых соседей и контролировать их действия. «Правительство империи Мин, закрыв приграничную торговлю, проводило политику экономического давления на Монголию»[846]. Несомненно, это могло происходить в периоды, когда монгольские племена не представляли угрозы Китаю. В иных случаях взаимодействие носило принципиально иной характер.

Так, например, в Мин Ши рассказывается про переговоры китайского посла с правителем ойратов ханом Эсеном. «Китайский посол Ян-шань говорил Эсену: «Вы, тайши, посылали по два раза в год посольство с данью: число посланцев ваших доходило до трёх тысяч человек, и все они награждаемы несметным количеством золота и шелковых материй: каким же образом вы могли выказать столь чёрную неблагодарность?». Эсен на это ответил: «Зачем же вы уменьшили цены на лошадей и зачем часто отпускали негодный, порченный шёлк?». Отстаивая свою позицию, Ян-шань сказал: «Не мы виноваты в том, что приходилось отдавать вам менее, чем следовало, за лошадей, а вы же сами, так как с каждым годом вы приводили их всё больше и больше. Мы не желали отклонять ваших приношений, но не имели возможности уплачивать за всё полностью, а потому поневоле вынуждены были уменьшить цену»»[847]. В данном случае налицо пример неэквивалентной торговли ойратов с Китаем, когда китайцы в виде подарков фактически выплачивали им дань. Естественно, что это могло иметь место только в той ситуации, когда у кочевников, в данном случае ойратов, было военное преимущество. Тогда они могли представлять реальную угрозу интересам Китая.

Племенной союз ойратов стал доминировать в степях к северу от Китая в начале XV века. «Третий или четвёртый преемник Тогусы-Тэмура Элбэк-хан был убит ойратским предводителем Угэчи-Хашагою в 1399 году, каковой год можно считать временем утраты ханами восточных монголов своей самостоятельности и началом ойратской гегемонии»[848]. В обстановке хаоса в степях Монголии после гибели империи Юань у ойратов было некоторое преимущество в связи с сохранением ими традиционной племенной организации. Во времена создания Чингисханом монгольского государства ойраты относились к числу так называемых «лесных» племён и проживали в верховьях Енисея. Частично они были вовлечены в процесс формирования армии и её распространение по пределам империи. В частности, «тысячи» ойратов были отмечены в государстве Хулагуидов в Иране. С учётом рассматриваемой выше специфики формирования монгольской армии наличие ойратских «тысяч» в Иране не означало переселения ойратов в эту страну из лесов около Енисея. Скорее можно сказать, что некоторые из них, как и выходцы из урянхайцев, киргизов и других «лесных племён», служили на разных должностях в