Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Я не перестану держаться за Тебя. Пока благословение Твое не озарит меня.8

Богатство и разнообразие еврейской культуры в мусульманской Испании воплотилось в семье Ибн Эзра в Гранаде. Якоб ибн Эзра занимал важный пост в правительстве короля Хаббуса при Самуиле ибн Нагделе. Его дом был салоном литературы и философии. Из четырех его сыновей, воспитанных в этой атмосфере образованности, трое достигли выдающихся успехов: Иосиф занял высокий пост в государстве и возглавил еврейскую общину; Исаак был поэтом, ученым и талмудистом; Моисей ибн Эзра (1070–1139) был ученым, философом и величайшим еврейским поэтом поколения до Халеви. Его счастливая юность закончилась, когда он влюбился в прекрасную племянницу, отец которой (его старший брат Исаак) выдал ее замуж за своего младшего брата Авраама. Моисей покинул Гранаду, скитался по чужим землям и питал свою безнадежную страсть поэзией. «Хотя губы твои роняют мед, чтобы другие глотали, живут, дышат миррой, чтобы другие вдыхали. Хоть ты и неверна мне, но я буду верен тебе, пока холодная земля не возьмет свое. Мое сердце радуется песне соловья, хотя певец парит надо мной и далеко».9 В конце концов, как и Габироль, он настроил свою арфу на благочестие и пел псалмы мистического смирения.

Авраам бен Меир ибн Эзра, которого Браунинг использовал в качестве рупора викторианской философии, был дальним родственником, но близким другом Моисея ибн Эзры. Он родился в Толедо в 1093 году и с юности знал голод и жаждал знаний во всех областях. Он тоже странствовал из города в город, от занятия к занятию, и во всех случаях ему не везло; «Если бы свечи были моим товаром, — говорил он с язвительным юмором еврея, — солнце никогда бы не заходило; если бы я продавал погребальные пелены, люди жили бы вечно». Он путешествовал через Египет и Ирак в Иран, возможно, в Индию, вернулся в Италию, затем во Францию и Англию; в семьдесят пять лет он возвращался в Испанию, когда умер, все еще бедный, но признанный во всем еврействе как за свои стихи, так и за свою прозу. Его работы были столь же разнообразны, как и его местожительства — математика, астрономия, философия, религия; его стихи охватывали любовь и дружбу, Бога и природу, анатомию и времена года, шахматы и звезды. Он придал поэтическую форму идеям, повсеместно распространенным в эпоху веры, и предвосхитил Ньюмана в древнееврейской мелодии:

Боже земли и неба! Дух и плоть — Твои! Ты в мудрости дал Внутренний свет человека божественен Время мое в руке Твоей, Ты знаешь, что лучше; И там, где я боюсь стоять. Твоя сила приносит благословенную помощь. Твоя мантия скрывает мои грехи, Милости Твои — моя надежная защита; И за щедрое провидение Твое Ты не потребуешь возмездия.10

Современники ценили его прежде всего за библейские комментарии к каждой книге Ветхого Завета. Он отстаивал подлинность и богодухновенность еврейских Писаний, но интерпретировал как метафоры антропоморфные фразы, применяемые к Божеству. Он был первым, кто предположил, что Книга пророка Исайи была произведением двух пророков, а не одного. Спиноза считал его основателем рациональной библейской критики.11

Величайшим европейским поэтом своей эпохи был Иегуда Халеви (1086–1147?). Он родился в Толедо через год после его захвата Альфонсо VI Кастильским и вырос в безопасности при самом просвещенном и либеральном христианском монархе того времени. Одно из его ранних стихотворений понравилось Моисею ибн Эзре; старший поэт пригласил Иегуду приехать и остановиться у него в Гранаде; там Моисей и Исаак ибн Эзра в течение нескольких месяцев развлекали его в своих домах. Его стихи читали, его эпиграммы повторяли во всех еврейских общинах Испании. В его поэзии отразились его добродушный характер и удачливая молодость; он пел о любви со всем мастерством и искусством мусульманского или провансальского трубадура и с чувственным накалом Песни Песней. В одной из поэм — «Сад его наслаждения» — в пылких стихах переложены самые откровенные фрагменты этого эротического шедевра:

Спускайся, ее возлюбленный; почему ты медлишь Чтобы питаться в ее садах? Повернитесь лицом к дивану любви, Собирать лилии. Тайные яблоки ее груди Подарите им свое благоухание; Ради тебя она прячет в своих ожерельях Драгоценные плоды, сияющие как свет…. Она бы опозорилась, если бы не ее вуаль, Все звезды небесные.12

Покинув любезное гостеприимство Ибн Эзраса, Халеви отправился в Лусену и несколько лет учился в тамошней Еврейской академии; он занялся медициной, но стал ее незаурядным практиком. Он основал Еврейский институт в Толедо и читал там лекции по Священному Писанию. Он женился, и у него родилось четверо детей. С возрастом он стал больше думать о несчастьях Израиля, чем о своем собственном процветании; он начал петь о своем народе, его горестях и вере. Как и многие другие евреи, он мечтал закончить свои дни в Палестине.

О город мира [Иерусалим], прекрасный в гордом великолепии! О, если бы у меня были орлиные крылья, чтобы я мог лететь к тебе!