Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года - Кристина Шпор

заявил он, и это стало еще одним примером его очевидного стремления, в отличие от Горбачева, открыто поддерживать американские ценности, по крайней мере на словах[1467].

Ельцин оказал особое влияние на демократов в Конгрессе, решительно противодействовавших выделению денег для Москвы. «Дело не столько в том, что Ельцин покорил их всех, – сказал один из сотрудников Сената, – сколько в том, что его появление улучшило атмосферу, в которой будет проходить голосование… Теперь людям будет политически легче голосовать за это»[1468]. Но комментаторы согласились, что результат будет зависеть от того, насколько Буш готов выкручивать руки, чтобы привлечь на свою сторону законодателей, естественно, больше озабоченных в год выборов помощью американцам, а не русским. Помогло то, что на саммите президент объявил, что они подписали соглашения о предоставлении России статуса «наиболее благоприятствуемой нации» в торговле и о либерализации правил для американских инвестиций в России. Администрация подчеркнула, что это открыло двери американскому бизнесу и, следовательно, создаст рабочие места для американских рабочих[1469].

Чтобы закруглить саммит и поднять его значение, Буш и Ельцин подписали высокопарно названную «Хартию американо-российского партнерства и дружбы», взяв на себя обязательство совместно защищать и продвигать «общие демократические ценности, права человека и основные свободы»[1470]. Буш назвал их встречу «саммитом нового типа, встречей не между двумя державами, борющимися за глобальное господство, а между двумя партнерами, стремящимися построить демократический мир». После церемонии подписания президент США заявил: «Успех российской демократии укрепит безопасность каждого американца». Вторя Ф.Д. Рузвельту, он сказал: «Это означает будущее, свободное от страха». И именно поэтому, добавил он, «я призываю Конгресс быстро принять меры по Закону о поддержке СВОБОДЫ, чтобы американская поддержка достигла России, когда она больше всего нужна, прямо сейчас»[1471].

Несмотря на то что управление по связям с общественностью Белого дома выжало все возможное из первого в истории российско-американского государственного визита, подготовленный законопроект продолжал вызывать споры, особенно из-за содержавшейся в нем круглой цифры в 1 млрд долл. Эта сумма была поделена более или менее поровну между Россией и одиннадцатью другими бывшими советскими республиками, с одной стороны, и девятью государствами Балтии и Восточной Европы – с другой. Прибалты успешно доказывали, что их страны были захвачены и аннексированы в 1939 г., и они не являются государствами-преемниками Советского Союза. Учитывая эту позицию, после обретения независимости осенью 1991 г. они, естественно, не присоединились к СНГ, и Запад отнес все три страны к категории бывших стран Варшавского договора. Денежная помощь была обусловлена продолжением движения всех ранее коммунистических государств к демократии и свободному рынку[1472].

Критиков раздражал не только ценник. Киссинджер, уже скептически относившийся к политике Буша в отношении России, поставил под сомнение основные положения того, что он назвал «Хартией путаницы» Буша-Ельцина, особенно утверждение о том, что две страны теперь «преследуют одинаковые цели» и что «между ними не остается геополитических проблем». «Разумно ли основывать политику на таком допущении, словно происходящей эволюции не три года, а столетия?» Но Буш, менее обремененный пониманием истории, чем этот опытный ученый и государственный деятель, был готов пойти на риск. Похоже, что он и Бейкер полностью посвятили себя, по крайней мере политически, феномену, названному Киссинджером идеей о том, что «либеральная демократия и рыночная экономика сами по себе приведут к миру повсюду»[1473].

Так или иначе, саммит позволил Бушу провести Закон о поддержке СВОБОДЫ через Сенат 2 июля подавляющим большинством – 76 голосами против 20, что означало, что не менее 43 демократов присоединились к 33 республиканцам. Несмотря на довольно резкую критику – один демократ назвал президента «опьяневшим от внешней политики», – большинство сенаторов согласились с аргументом руководителя Республиканской партии Ричарда Лугара о том, что помощь будет «инвестицией в политические, экономические и социальные реформы», которые «принесут многократно возросшие дивиденды в виде нового американского экспорта и сбережения, генерируемые в нашем оборонном бюджете»[1474].

Палату представителей, однако, оказалось не так легко убедить. Критики задавали вопросы о 100 тыс. военнослужащих Советской армии, все еще находившихся в странах Балтии, и о пограничных стычках между государствами-преемниками, такими как Армения и Азербайджан, а также о гражданской войне в Грузии. Был ли бывший Советский Союз достаточно стабильным и демократическим, чтобы оправдать такую беспрецедентную щедрость со стороны дяди Сэма? И, что еще более важно для большинства демократов, а как насчет американцев? «Я не знаю, как мы можем делать это для России или кого-либо еще и при этом продолжать игнорировать наши собственные города», – заявила член Конгресса Максин Уотерс, чей округ Лос-Анджелес все еще не оправился от весенних беспорядков того года[1475].

Контуры сделки наметились в начале августа, когда представители администрации предварительно договорились ускорить выделение 370 млн долл. на внутренние программы общественных работ и предоставить местным сообществам новые кредитные гарантии на сумму до 2 млрд долл. Это создавало впечатление, что об американцах не забыли из-за русских. Четыре бывших президента также сплотились вокруг Буша: Рональд Рейган, Джимми Картер, Джеральд Форд и Ричард Никсон 3 августа написали открытое письмо, в котором заявили, что это голосование в Конгрессе, быть может, самое важное из всех. «Ставки не могут быть выше. Если мы не воспользуемся этой исторической возможностью сейчас, авторитаризм может вернуться в Москву и другие места, ожидаемые дивиденды мира могут испариться, будущие рынки и рабочие места для американцев могут быть потеряны, а ядерное оружие может снова угрожать жизни наших детей». Другими словами, получение ожидаемых «дивидендов мира» требует участия США, а не отстранения.

Этому вторило руководство демократов в Палате представителей. «Мы не сможем жить в безопасности, процветании и свободе, если на огромной территории, где находятся примерно 30 000 ядерных боеголовок, будут происходить беспорядки и потрясения», – сказал Ли Гамильтон, председатель Подкомитета по Европе и Ближнему Востоку Комитета по иностранным делам: «Если их реформы провалятся или пойдут под откос, всем нам будет хуже»[1476].

В результате 6 августа Закон о поддержке СВОБОДЫ был принят Палатой представителей 255 голосами против 164. Среди голосовавших против было 95 демократов и 68 республиканцев. Одним из тех, кто проголосовал «за», был конгрессмен Джейми Л. Уиттен, демократ из Миссисипи, единственный член Палаты представителей, весной 1947 г. голосовавший за пакет помощи в русле доктрины Трумэна в размере 400 млн долл. на поддержку антикоммунизма в Греции и Турции. Именно с этого начались сорок пять лет американской помощи в борьбе с Советским Союзом. Теперь же произошел исторический поворот, и Конгресс был готов выделить миллиарды долларов на поддержку новой России и ее новых соседей. Конгрессмен Ньют Гингрич, лидер республиканцев, сравнил это голосование с принятием в 1948 г. Плана Маршалла по восстановлению