Александр Оришев - В августе 1941-го

Ознакомительный фрагмент

Однако энтузиазм «учеников» брал свое: за умеренное вознаграждение они были готовы выполнить любые поручения.

Не отставали от своих молодых коллег старые «волки» шпионажа Платте и Вольф. Каждый из них добился определенных успехов. Последний с целью установления близких связей с работниками пехлевийского порта систематически делал подарки начальнику местной таможни Никону, в частности, подарил этому чиновнику радиоприемник стоимостью 5000 риалов[118] и в конечном счете втерся к тому в доверие. В результате немцы добились передачи руководства работой порта германским подданным, что дало новые возможности для шпионажа на севере Ирана.

Другие германские агенты, действовавшие под видом представителей фирмы «Вебер-Бауэр», должны были взять под свой контроль строившуюся дорогу Тегеран — Тебриз и выходившую к самой границе СССР дорогу Тебриз — Джульфа. В этих городах под видом транспортно-экспедиторских контор были открыты шпионские центры. Кроме того, подобные конторы были открыты в Бабольсере, Бендер-Шахпуре (в настоящее время — Бендер-Хомейни) и Баджигиране.

Активную шпионскую деятельность в Иране вели немецкие фирмы «АЕГ», «Атлас», «Ауто-унион», «Вилли Шнель», «Крупп», «Сименс», «Феррошталь»[119]. Эти компании служили прекрасным прикрытием, превратившись фактически в филиалы абвера. Их представителями в Иран, как правило, назначались старшие офицеры вермахта. Представителем фирмы «Сименс» был Г. Раданович-Гартман, а его заместителем назначен полковник Кефкен. Фирму «Байер» представлял Шюттер, имевший чин генерала вермахта[120]. С помощью этих фирм гитлеровцы доставляли в страну амуницию и материалы, необходимые для оснащения военизированных групп.

Немецкая разведка опиралась в своей деятельности на клубы с характерными названиями: «Браунес хаус» («Коричневый дом») и «Тевтония» в Тегеране или «Дойчес хаус» («Немецкий дом») в Тебризе. Наиболее плотной германская шпионская сеть была в приграничных с СССР районах, а также в районах, прилегающих к Персидскому заливу, и особенно к Британской Индии. В 1940 г. нацисты приступили к строительству «Назиабада» («Города нацистов»), который должен был стать центром фашизма в Иране[121].

Активность германской агентуры на Среднем Востоке стала усиливаться с лета 1940 г., когда подготовка к нападению на Советский Союз стала главным пунктом гитлеровской стратегии.

31 июля 1940 г. после очередной беседы с Гитлером начальник генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду»[122]. 8 августа 1940 г. верховное командование люфтваффе потребовало от Ф. Канариса, чтобы его ведомство срочно представило исчерпывающую информацию о советском военном потенциале, а также определило пункты, удобные для наступления против «Британской колониальной империи, исключая Египет и Гибралтар»[123]. Шеф абвера понял все правильно — речь идет об Иране.

Как ранее говорилось, осенью 1940 г., после провала советско-германских переговоров Гитлер принял окончательное решение начать войну с СССР. До июня 1941 г. в Германии шла подготовка к реализации плана «Барбаросса», все остальные операции были отодвинуты на второй план. После французской кампании Англию в Берлине уже не считали серьезным противником и планировали ограничиться против нее демонстрацией силы. Англичане вскоре прекратят сопротивление — так считал Гитлер. Главной целью стал для него Советский Союз.

В этой ситуации в Берлине стали рассматривать Иран как возможного союзника, полезного не столько в борьбе против Великобритании, сколько против СССР. Поэтому особое внимание стало уделяться районам, граничившим с СССР — Иранскому Азербайджану, Каспийскому побережью и Хорасанской провинции.

Факт высокой активности немцев в Иране подтверждается и архивными материалами. Мы располагаем исключительно важным донесением советского резидента, в котором говорилось, что «под видом исследователей, туристов, пикников и охоты немцы проникают и обследуют самые отдаленные уголки Ирана»[124]. В этом же донесении отмечалась деятельность проживавшего в Тегеране некоего доктора Симса — одного из руководителей фашистских ячеек на севере Ирана. Отмечалась также работа немецкого инженера Перца, в течение осени 1940 г. неоднократно разъезжавшего по всем приграничным районам.

С конца июля 1940 г. участились поездки немецких дипломатов из СССР в Иран. В августе в Иран выезжал помощник военного атташе германского посольства в Москве майор Шубут, в октябре — военный атташе Кристендорф и советник германского посольства Типпельскирх[125]. Нет сомнений, что эти поездки совершались с разведывательными целями.

Благоприятные условия для ведения немцами подрывной работы создавались пассивностью иранских властей, закрывавших глаза на деятельность в приграничной зоне контрабандистов и бандформирований. Уличить контрабандистов в шпионаже в пользу какой-либо державы было непросто, так как действовали они в основном через резидентов. И, тем не менее, органы госбезопасности СССР располагали определенными данными о ряде организаторов шпионско-контрабандистских групп из числа эмигрантов, проживавших в Иране.

Расскажем об одном из них, Курте Аллаярове. Сын крупного помещика, он вместе с отцом и братом бежал из СССР в Иран в 1931 г., где торговал коврами, одновременно занимаясь контрабандой. В Каахкинском районе К. Аллаяров имел много родственников, которых пытался использовать в своих интересах. В 1936 г. был задержан при переходе границы из Ирана в СССР. При нем ничего не обнаружили, и советское правосудие проявило гуманность, осудив К. Аллаярова «всего» на два года. После отбытия наказания К. Аллаяров вновь нелегально бежал в Иран. Там он организовал группу вооруженных контрабандистов и по заданию своих хозяев неоднократно направлял своих подручных для сбора сведений о военных объектах в район Каахка, Мары, Теджена, Ашхабада[126].

На участке советского пограничного комиссара по Бахарденскому району в течение 1940 г. пограничники задержали 45 бандитов, у которых были изъяты шесть револьверов, 18 винтовок, 652 патрона и различные контрабандные товары. На участке по Каахкинскому району за этот же период пограничниками было задержано 17 перешедших с иранской территории бандитов, у которых были отобраны пять винтовок, четыре револьвера, 358 патронов и контрабандные товары. На совместном заседании пограничных комиссаров 18 января 1941 г. иранский пограничный комиссар не только признал факт систематических переходов бандитов из Ирана на территорию СССР и обязался привлечь их к ответственности, но и обещал поставить перед соответствующими органами вопрос о выселении указанных лиц с приграничной полосы[127]. Однако никаких действенных мер иранские власти так и не предприняли. Между тем среди контрабандистов и других иранцев, нелегально пересекавших границу, было немало тех, кто выполнял задания абвера и СД.

За первые три месяца 1941 г. только на участке советско-иранской границы в Закаспии было задержано 34 нелегально перешедших на территорию СССР из Ирана контрабандиста, часть которых, по-видимому, выполняла задания германской разведки. При этом советскими компетентными органами были установлены факты направления контрабандистов на территорию СССР с ведома представителей иранских пограничных и таможенных органов[128].

В этой ситуации советские власти, опасаясь в случае начала войны удара в спину так называемой «пятой колонны» и с целью ликвидации поддержки контрабандистов со стороны проживавших на территории СССР иранских подданных, приняли меры по принудительному их выселению из некоторых районов Советского Азербайджана.

Гуманизмом это решение не отличалось, но у И. Сталина был свой резон. Сталинская политика депортации коснулась иранцев еще до начала Второй мировой войны, когда решением Политбюро от 19 января 1938 г. НКВД СССР было предложено всех иранцев, проживающих в приграничных районах Азербайджана и оформивших советское гражданство, в месячный срок переселить в Казахстан[129].

Насколько необходимы были эти меры, мы можем понять только с учетом того, что в пограничных с СССР районах Северного Ирана немецкие агенты без всяких помех производили топографическую съемку местности, фотографировали стратегически важные объекты. В Миане, Хамадане и других городах имелись тайные передвижные радиостанции. В прикаспийских портовых городах Ноушехре, Бендер-Шахе, Пехлеви тренировались диверсанты, которых готовили к переброске в советские Азербайджан и Туркменистан для совершения различного рода диверсионных акций. Офицеры СД П. Вейзацек и Ф. Иштван за время своего пребывания в стране осуществили несколько забросок лазутчиков в Ашхабад, Баку и даже в Тбилиси[130].

Конец ознакомительного фрагмента