«Сухой закон» в России в воспоминаниях современников. 1914-1918 гг. - Сергей Алексеевич Сафронов

Село не так легко было скрыть, и на следующий день в правительственных кругах стало известно об аудиенции П.Л. Барка. Министру торговли С.И. Тимашеву также сообщили об этом, и, позвонив П.Л. Барку по телефону, он предупредил его, что зайдет к нему домой для конфиденциальной беседы. Приехав к П.Л. Барку, он задал прямой вопрос, о том правда ли, что, наконец, он был у Николая II и подал ему записку о преобразовании финансовой системы. Положение оказалось чрезвычайно щекотливым и деликатным. С С.И. Тимашевым его связывали долголетние служебные и дружеские отношения, которые за время пребывания П.Л. Барка в должности товарища министра торговли стали особенно близкими. Между тем царь повелел П.Л. Барку никому не говорить об аудиенции. Скрепя сердце, П.Л. Барк ответил, что никакой записки не подавал, что соответствовало истине, и что Николая II не видел, что противоречило истине. С.И. Тимашев удовлетворился ответом, но выразил удивление, почему же с такой настойчивостью распространился слух о докладе П.Л. Барка у царя. Он прибавил, что на заседании Совета министров министр юстиции И.Г. Щегловитов ему категорически заявил, что в ближайшем будущем должно состояться назначение П.Л. Барка министром финансов.

Прошло четыре дня со времени поездки П.Л. Барка в Царское Село, и поздно вечером 30 января 1914 г. фельдъегерь привез ему рескрипт Николая II о назначении его на пост министра финансов: «Высочайший рескрипт, данный на имя управляющего Министерством финансов действительного статского советника Барка Петра Львовича. С божьей помощью совершенное мною в минувшем году путешествие по нескольким великорусским губерниям дало мне возможность непосредственно ознакомиться с жизненными нуждами окружавшего меня народа. С отрадою в душе я видел светлые проявления даровитого творчества и трудовой мощи моего народа, но рядом с этим с глубокою скорбью мне приходилось видеть печальную картину народной немощи, семейной нищеты и заброшенных хозяйств – неизбежные последствия нетрезвой жизни и подчас народного труда, лишенного в тяжкую минуту нужды денежной поддержки путем правильно поставленного и доступного кредита. С тех пор, постоянно обдумывая и проверяя полученные на местах народной жизни впечатления и сведения, я пришел к твердому убеждению, что на мне лежит перед богом и Россией обязанность ввести безотлагательно в заведывание государственными финансами и экономическими задачами страны коренные преобразования во благо моего возлюбленного народа. Нельзя ставить в зависимость благосостояние казны от разорения духовных и хозяйственных сил множества моих верноподданных, а посему необходимо направить финансовую политику к изысканию государственных доходов, добываемых из неисчерпаемых источников государственного богатства и от народного производительного труда, и, при соблюдении разумной бережливости, постоянно соединять заботы об увеличении производительных сил государства с заботою об удовлетворении нужд народа. Таковы должны быть цели желательных преобразований. В успехе их осуществления и в безотлагательной необходимости их для блага моего народа я тем более убежден, что и Государственная дума, и Государственный совет, по поводу пересмотра законов о казенной продаже питей, горячо откликнулись на эти нужды народной и государственной жизни. Призывая вас к управлению Министерством финансов, где вы начали при покойном П.А. Вышнеградском в царствование моего в „бозе почившего“ родителя вашу службу и возлагая на вас осуществление таких коренных преобразований, для которых подробные указания мною будут вам даны, я надеюсь, что с божьей помощью, с вашим опытом и вашими познаниями вы оправдаете мое к вам доверие и исполните на пользу России и народа, и мне в отраду, трудное дело, на вас мною возлагаемое. На подлинном собственною его императорского величества рукою подписано „Николай“. В Царском Селе, 30 января 1914 г.»[49].

Несмотря на то, что В.Н. Коковцов был отстранен от должности, он оставался в курсе всех событий, касающихся не только его прошлой деятельности, но и положения в стране. М. Палеолог, приехав к нему в гости в августе 1916 г., нашел его «настроенным более пессимистически, чем когда-либо. Отставка С.Д. Сазонова и генерала Беляева беспокоят его в высшей степени. „Императрица, – говорит он мне, – будет теперь всемогущей… Эгоистически я поздравляю себя, что я больше не министр, что на мне не лежит никакой ответственности за готовящуюся катастрофу! Но как гражданин я плачу о своей стране!“»[50]. Из России В.Н. Коковцов эмигрировал в ноябре 1917 г. Лишь с большими предосторожностями, после допроса, он с женой смог бежать за границу через Финляндию. Они остановились в Париже. Здесь сыграли свою роль его прошлые связи с представителями французской элиты. В эмиграции стал председателем правления Коммерческого банка. Работал над мемуарами, которые вышли в Париже в 1933 г. В 1943 г. В.Н. Кововцов умер в оккупированной фашистами столице Франции, забытый в России.

Министр иностранных дел Н.Н. Покровский считал, что в деле защиты казенной винной монополии С.Ю. Витте и В.Н. Коковцов как бы поменялись ролями: «В податном деле теория в особенности ему (С.Ю. Витте. – Прим. автора) претила: вопреки ей он, опять-таки по соображениям целесообразности, отдавал решительное предпочтение косвенному обложению перед прямым: в большую уравнительность последнего он не верил, а большая простота и доходность первого казалась ему очевидной. В этой области осуществлена им громаднейшая реформа – введение казенной продажи питей. На нее нападали очень много, упрекали Сергея Юльевича за наш „пьяный бюджет“; мало того, он сам оказался неожиданным противником ее, когда задумал свергнуть В.Н. Коковцова, который с усердием, достойным лучшей участи, стал без всяких уступок отстаивать его же творение. В конце 1914 г. винная монополия, под влиянием увлечения идеею трезвости, была уничтожена, к великому восторгу нашей интеллигенции»[51].

Один из сотрудников Министерства иностранных дел, В.Б. Лопухин, писал о том, что С.Ю. Витте, будучи министром финансов, поддерживал казенную винную монополию, и в качестве примера он привел случай из работы Государственного совета в 1906 г.: «Выступал С.Ю. Витте. Это был последний раз, что мне довелось его слушать. Выступал он по вопросу, касавшемуся одного из его творений – казенной винной монополии. Не помню, по какому поводу, но ему пришлось ее защищать. Доказывал он, по порядку прений, важное бюджетное значение этой меры, как будто предвидя запрет вина во время империалистической войны и появление такого неожиданного министра финансов, как Барк, взявшегося ликвидировать монополию, не продумав, чем ее реально заменить в бюджете. С.Ю. говорил, что всякий министр финансов, хоть сколько-нибудь сознающий свою ответственность за бюджет, очень и очень призадумается перед тем, как начнет ломать монополию»[52].

П.Л. Барк воспоминал, что «наибольшее впечатление в правительственных, придворных, общественных кругах, также во всей стране произвел рескрипт на мое имя. Рескрипты давались заслуженным сановникам при пожаловании им высших наград (например, ордена Святого Андрея Первозванного), а также