Себастьян Хаффнер - От Бисмарка к Гитлеру

Прежде в своих обоих соглашениях, 1904 года с Францией и 1907 с Россией, она сознательно воздерживалась от действительного союза. Англия уладила спорные вопросы по заморским территориям с Францией, а затем и с Россией (в Персии), и тем самым сделала свои руки свободными, чтобы, если до этого дойдёт, она смогла бы присоединиться к франко-русской комбинации. С Францией она также уже вела тайные военные предварительные обсуждения. Но настоящий альянс тем самым ещё не был заключён. Англия еще никоим образом не была связана обязательствами в случае войны на континенте выступить на стороне франко-русского альянса.

Тем не менее, теперь в первый раз член английского правительства Ллойд Джордж, казначей и позже, во время войны — премьер-министр, был послан, чтобы в сенсационной речи, воспринятой в Германии как вызов, объявить, что Англия не будет безучастно наблюдать, если будут угрожать Франции. Кроме того, в этом 1911 году были возобновлены англо-французские конференции генеральных штабов, которые вели к конкретным результатам, в отличие от предшествовавших переговоров 1904–1905 гг. Было намечено, что во франко-немецкой войне на крайнем левом фланге французов выступит английский экспедиционный корпус. Облака сгущались таким образом, что с 1911 года можно было говорить о предвоенной атмосфере.

И всё же как раз в это время еще раз случилась широко задуманная попытка германо-английского компромисса. Нельзя сказать, что какая-либо из участвовавших держав уже в 1911 году действительно решилась на большую войну: менее всего можно говорить это про Англию. Только вот все государства теперь старались сориентироваться на такую войну и приготовиться к ней, в первую очередь, естественно, в военной области. Во Франции произошел переход к трёхлетнему сроку военной службы, в Германии в 1913 году — большое увеличение численности сухопутных войск, которое — что примечательно — одобрили также и социал-демократы (увеличение сухопутных войск было профинансировано из разового налога на имущество, что облегчило им одобрение). Россия уже со времени боснийского кризиса начала чрезвычайно сильно вооружаться, в особенности наращивать свои стратегические железные дороги в Польше, укреплять крепости, развивать гораздо более сильную артиллерию. Разумеется, это были нацеленные на долгосрочную перспективу усилия, из которых предполагалось, что русские тем самым станут готовыми лишь примерно к 1916–1917 году.

И вот в это время, когда всё начали принимать в расчёт войну между двумя большими альянсами на европейском континенте как угрожающую возможность — в это время между Германией и Англией была сделана последняя существенная попытка к достижению договоренности. Для Германии речь шла о том, чтобы по возможности исключить Англию из этой войны; с точки зрения Англии целью было смягчить остроту угрожающего англо-германского конфликта. Немецкая попытка была нацелена на обширную колониальную сделку подобно тем, что произошли ранее: в 1904 году между Англией и Францией, в 1907 году между Англией и Россией. Была готовность в согласии с Англией определить и ограничить колониальные цели Германии. Попытка Англии увенчивалась так называемой миссией Хэлдэйна весной 1912 года: при этом для Англии речь шла в первую очередь о перемирии в гонке вооружений на море. Тогда это была в высшей степени непривычная идея. Сегодня для нас идея «контроля над вооружениями» очень привычна: это попытка смягчить конфликтную ситуацию в определенной области гонки вооружений посредством обоюдного соглашения о масштабах вооружения. Такова была уже тогда цель британцев.

Цель немцев при переговорах с Хэлдэйном состояла в том, чтобы добиться от Англии обещания нейтралитета в случае большой континентальной войны в Европе. Обе цели провалились. Англичане не были готовы дать обещание нейтралитета, поскольку они тогда уже опасались, что Германия победит в чисто континентальной войне и затем своим будущим устремлениям мировой державы сможет придать чрезвычайный акцент. А германский государственный секретарь по военно-морским делам Тирпиц в отличие от рейхсканцлера Беттман-Хольвега не был готов заключить соглашение о контроле вооружений морских ударных сил, что ограничило бы свободу вооружений Германии. Собственно говоря, секретарь по военному флоту был подчинён рейхсканцлеру. Однако кайзер, прямо-таки оскорбленный новомодной идеей о контроле вооружений, решил в пользу Тирпица, и тем самым рейхсканцлер проиграл.

Вследствие этого миссия Хэлдэйна потерпела неудачу, что естественно означало обострение германо-английских противоречий. И несмотря на это, и в 1913, и в 1914 году между Германией и Англией продолжались переговоры, разумеется, менее бросающиеся в глаза. При этом речь шла о двойной колониальной сделке. Германия впервые выложила на стол в Лондоне карты своей колониальной программы. Она хотела иметь возможность получить португальские колонии, в основном Анголу и Мозамбик; тогда рассчитывали на банкротство португальского государства, которое вынудит Португалию свои колонии, так сказать, продать. Сверх этого Германия желала, в случае если для того возникнет возможность, также выкупить у Бельгии часть бельгийского Конго и таким образом получить непрерывную цепочку земель от Германской Юго-Западной Африки через Анголу и Конго до Германской Восточной Африки. Тем самым рейх объявил бы себя удовлетворенным, а Англия могла бы получить определенные компенсации из португальских, а возможно также и из бельгийских колониальных владений.

Интересно то, что эти переговоры были отмечены довольно дружелюбной атмосферой и в заключение привели к своего рода предварительному результату — в июне 1914 года, в канун начала войны. Соглашение о будущем колониальном разделе в средней части Африки было тогда в Лондоне уже парафировано, естественно строго секретно. Так что как раз на том поле, на котором прежде возникло германо-английское противостояние — колониальной и мировой политики — явная разрядка казалась возможной.

Тогда шли переговоры между Англией и Германией еще и на другой части этого широкого поля, и притом равным образом многообещающе. Устремления Германии как мировой державы с 1900 года были в двух направлениях: в первую очередь на большие приобретения территорий в Африке, но наряду с этим также на расширение на юго-восток, правда в своей методике еще чрезвычайно неопределенное. При этом из германо-австрийского союза вместе со свежим германо-турецким союзом должна была получиться структура единства — по крайней мере, экономического плана. При этом надеялись полностью или частично принудительно втянуть в эту систему балканские государства. Символизироваться это должно было грандиозным предприятием — железной дорогой между Берлином и Багдадом, знаменитой «Багдадской Трассой». Германский Рейх хотел в определенной мере создать себе между русской и английской сферами интересов собственную зону влияния, причем правда оставалось неясным, как там собственно хотели создать структуру единства и какую форму она должна принять. Потому что Австрия еще ощущала себя великой державой и вела себя соответственно, да и Османская Империя была еще самостоятельной, даже если и слабеющей, державой. Германский Рейх тогда стремился установить очень тесные отношения с Османской Империей, которая вследствие революции «младотурков» 1908 года казалось переживает омоложение. Германская военная миссия в Константинополе должна была обучить турецкую армию по немецким меркам. Одновременно в перспективе был политический союз с турками.

То, что здесь замышлялось расширение влияния Германии, не могло ускользнуть ни от кого — тем более что и Англия в южной части тогдашней турецкой империи, нынешнем Ираке, имела большие интересы. Нефть начала тогда уже играть определенную роль. Так что здесь равным образом речь шла о том, чтобы по возможности дружелюбно разграничить германские и английские сферы интересов. И здесь также не обошлось без успеха.

Это вело к тому, что тогдашний немецкий рейхсканцлер Беттман-Хольвег теперь все-таки снова начал надеяться на нейтралитет Англии в случае войны на континенте. Хотя Англия никогда не давала обещаний, но никогда и не объявляла, что она при всех обстоятельствах будет участвовать в возможной войне. Теперь в области колониальной и политики экспансии Англия и Германия несколько сблизились, во всяком случае настолько, что старые противоречия казались сглаженными. Так ведь начиналось и согласие между Англией и Францией, а позже и между Англией и Россией. Почему же с такой точки не могли развиться улучшенные отношения также между Англией и Германией, несмотря на продолжающееся соперничество флотов? Возможно даже тоже своего рода «Согласие», так что Англия, если дело должно дойти до европейской войны, во всяком случае в начальной стадии должна будет решиться на нейтралитет третейского судьи.