Денис Абсентис - Христианство и спорынья

— Можно ли посещать женщине церковь, когда у нее месячные?

Отвечает иеромонах Амвросий (Ермаков):

— На практике в такие периоды женщины могут приходить в храм, но стоят у входа и не прикасаются к святыням.

Только теперь священники уже не помнят причин запрета и обычно объясняют традицию законами Ветхого Завета, который ими же объявлен отмененным*. Вот пояснения протоиерея из воскресной проповеди:

Даже сегодня, хотя Господь и отменил Ветхий Завет, тем не менее считается, что когда у женщины месячные, она оскверняется. Будучи оскверненной, она не может войти в Церковь и прикоснуться к святыне, например, не может причащаться. Это мнение является благочестивым обычаем.

Раньше по Библии женщина, страдающая кровотечением, могла подойти сзади к Христу и прикоснуться «к краю одежды Его», и «с того часа стала здорова» (Мат. 9:20–22). Христос не брезговал, а теперь в храм нельзя? Что же случилось? Некоторые отдельные христианские патриархи все-таки о причинах запрета входа женщинам в храм смутно догадываются:

Вероятно, что на такое отношение повлияла и возможность случайным истечением крови осквернить храм, который потребовалось бы освящать. А возможно и из-за запаха, который издает материя очищения при разложении.

Во времена Христа эпидемий эрготизма еще не было. Спорыньи было мало, так как не было ржи. Спорынья, даже если она действительно использовалась в «элевсинских мистериях», была, видимо, ячменной (или, скорее, пшеничной), да и никаких данных о ее присутствии в Иудее нет. И месячные были не такие, как во время массового эрготизма. И не только месячных это касается, как пишет проф. Фаррингтон:

Затем мы можем применять спорынью при задержании последа, когда это происходит не вследствие сокращения матки в форме песочных часов, а после выкидыша, в особенности бывающего в первые месяцы беременности. Выделения, соответствующие послеродовым очищениям (lochia), зловонны.

Но если доза принятой спорыньи большая, то дело выкидышем не ограничивается. Известные нам народные названия болезней «Антонов огонь», «злая корча» — это все явления передозировки спорыньи.

2.

Хотя в народной медицине она использовалась при родах (для ускорения родовых схваток) и абортах (по той же причине), спорынья больше известна как возбудитель болезни, возникшей вместе с развитием сельского хозяйства и получившей название «огонь святого Антония». Это был страшный бич рода человеческого.

Описаны два клинических вида подобного отравления: гангренозный и конвульсивный.

Гангренозное отравление начинается с покалывания в пальцах, затем рвоты и поноса, а через несколько дней сопровождается гангреной пальцев на руках и ногах. Все конечности полностью поражаются сухой гангреной, после чего следует их разложение.

Конвульсивная форма начинается точно так же, но сопровождается мучительными спазмами мышц конечностей, кульминирующими в эпилептических конвульсиях. Многие пациенты бредят.

Спорынья чрезвычайно ядовита. Споры этого грибка, попадая на злаковые растения, развиваются в склероций, который и носит название спорыньи, или маточных рожков. У человека, съевшего пораженную спорыньей рожь, в случае «сухой гангрены» начинали чернеть и отпадать пальцы ног и рук, конечности пораженных людей, казалось, превращались в уголь, как если бы они были сожжены огнем, а затем наступала ужасная смерть. Либо же содержащиеся в спорынье вещества вызывали судороги, конвульсии и прочие «пляски Святого Витта».

Физиологическое действие.

…развивается группа симптомов, известных под названием «эрготизма». Они наблюдаются в «судорожной» и «гангренозной» форме. В первой — судороги бывают скорее тонические, чем клонические, и сопровождаются в большей или меньшей степени параличом и потерей чувствительности.

Гангрена бывает сухой и чаще всего поражает нижние, а не верхние конечности: она распространяется снизу вверх. Ненасытный голод в этих случаях почти постоянный симптом.

Последнее замечание доктора Шаретта: «ненасытный голод в этих случаях почти постоянный симптом» тоже характерно, ибо может дать ключ к пониманию дополнительного фактора, способствующему описанному выше людоедству в средневековой Европе. Учитывая антагонизм алкалоидов спорыньи к серотонину, можно рассматривать этот момент в совокупности с теорией Эрнандеса, Гедрини, Гиманко и Ла Гуардия, докторов института физиологии в Палермо, о связи каннибализма с пониженным уровнем серотонина. Но об этом позже.

3.

Но если спорынья в хлебе есть, а «смертельно критическое количество» алкалоида не набрано, то в этой нише в силу вступает третье действие спорыньи — галлюциногенное. В этом аспекте лизергиновая кислота, присутствующая в спорынье, обладает тем же действием, подобным синтезированному из нее диэтиламиду, только эффект слабее в десять (Капорэл, 1976) или в 10–20 раз (Хофманн, 1980). Это действие уже описано здесь, а также подробно изложено в сотнях книг об ЛСД. Поэтому приведу лишь одну цитату «отца ЛСД» Хофманна:

Проявляя предельную осторожность, я начал планировать серию экспериментов с самым малым количеством, которое могло произвести какой-либо эффект, имея в виду активность алкалоидов спорыньи, известную в то время: а именно, 0.25 мг (мг = миллиграмм = одна тысячная грамма) диэтиламида лизергиновой кислоты в форме тартрата. Ниже цитируется запись из моего лабораторного журнала от 19 апреля 1943 года. Окружающий меня мир теперь еще более ужасающе преобразился. Все в комнате вращалось, и знакомые вещи и предметы мебели приобрели гротескную угрожающую форму. Все они были в непрерывном движении, как бы одержимые внутренним беспокойством. Женщина возле двери, которую я с трудом узнал, принесла мне молока — на протяжении вечера я выпил два литра. Это больше не была фрау Р., а скорее злая, коварная ведьма в раскрашенной маске. Еще хуже, чем эти демонические трансформации внешнего мира, была перемена того, как я воспринимал себя самого, свою внутреннюю сущность. Любое усилие моей воли, любая попытка положить конец дезинтеграции внешнего мира и растворению моего «Я», казались тщетными. Какой-то демон вселился в меня, завладел моим телом, разумом и душой. Я вскочил и закричал, пытаясь освободиться от него, но затем опустился и беспомощно лег на диван. Вещество, с которым я хотел экспериментировать, покорило меня. Это был демон, который презрительно торжествовал над моей волей. Я был охвачен ужасающим страхом сойти с ума. Я оказался в другом мире, в другом месте, в другом времени. Казалось, что мое тело осталось без чувств, безжизненное и чуждое. Умирал ли я? Было ли это переходом? Временами мне казалось, что я нахожусь вне тела, и тогда я ясно осознавал, как сторонний наблюдатель, всю полноту трагедии моего положения. Я даже не попрощался со своей семьей (моя жена, с тремя нашими детьми отправилась в тот день навестить ее родителей в Люцерне). Могли бы они понять, что я не экспериментировал безрассудно, безответственно, но с величайшей осторожностью, и что подобный результат ни коим образом не мог быть предвиден? Мой страх и отчаяние усилились, не только оттого, что молодая семья должна была потерять своего отца, но потому что я боялся оставить свою работу, свои химические исследования, которые столько для меня значили, неоконченными на половине плодотворного, многообещающего пути. Возникла и другая мысль, идея, полная горькой иронии: если я должен был преждевременно покинуть этот мир, то это произойдет из-за диэтиламида лизергиновой кислоты, которому я же сам и дал рождение в этом мире.

Характерно, что видения явно спровоцированы влиянием воспитания в христианском социуме: вместо доброй соседки — ведьма, вселение демона… Вот именно такие образы аналогичных «bad trips» и всплывали в одурманенных мозгах средневековых крестьян. Неудивительно также, что некоторые «ведьмы», приняв соответствующую дозу галлюциногена, искренне верили, что общались с дьяволом.

В средневековой Европе о связи заболевания «огнем святого Антония» и спорыньи не догадывались очень долго. Все списывалось на действия дьявола или бесов. Лекарство Церковью прописывалось только одно — мощи святого Антония. Как легко догадаться, они не помогали. Точнее помогали только одноименному ордену — богатеть за счет умирающих.

Длительное время природа эрготизма оставалась загадкой. Хотя спорынья была впервые описана А. Лоницери в 1582 г., предположение о том, что эта болезнь возникает при употреблении в пищу продуктов из муки, изготовленной из зараженного спорыньей зерна, были опубликованы через 200 лет. В средние века частота загрязнения ржи спорыньей достигала 25 % и более. Грибковое происхождение спорыньи установил в 1764 г. Munchhausen. Подробное исследование эрготизма и его этиологии было проведено А. Тесье в 1777 г. во время эпидемии эрготизма в Солоне; были подтверждены симптомы токсикоза в экспериментах на животных.