Лев Черепнин - Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси

Какова же была политическая линия архиепископа Василия и той части новгородских феодалов и посадских людей, интересы которых он выражал? Признавая по-прежнему великим князем Ивана Даниловича Калиту, они тяготились той политикой, которая вытекала из его стремлений удовлетворить за счет новгородских жителей фискальные запросы Золотой орды. В целях противодействия Калите, старавшемуся поддерживать мирные отношения с Ордой, в среде новгородских феодалов и купечества назревала идея союза с Литвой. Наконец, новгородское правительство было заинтересовано в удержании в сфере своего политического влияния Псковской республики, помешав ее подчинению непосредственной власти московских или литовских князей. Все указанные вопросы скоро были выдвинуты самой жизнью.

В 1331 г. Василий Калика в сопровождении новгородских бояр отправился на Волынь, где находился митрополит Феогност, для утверждения в сане новгородского архиепископа. По данным Ермолинской и других летописей, во время этой поездки Василий и его спутники были задержаны литовским князем Гедимином и согласились на передачу ему в наследственное держание новгородских пригородов: Ладоги, Орехова, Корельской земли, половины Копорья. На Волыни, в резиденции митрополита Феогноста, новгородские представители одержали политическую победу над псковскими и литовскими послами. Дело в том, что в Пскове в это время вновь утвердился с литовскою помощью и в качестве ставленника Гедимина князь Александр Михайлович («…плесковици измениле крестное целование к Новуграду, посадиле собе князя Александра из литовскыя рукы…»). Явившиеся к Феогносту представители Александра, Гедимина и «…всех князии литовьскых» поставили перед митрополитом вопрос о назначении в Псков особого от Новгорода «владыки» Арсения. Если бы этот проект осуществился, Псковская земля оказалась бы независимой от Новгорода в церковном отношении, что в свою очередь подорвало бы и политическую связь Пскова и Новгорода. Но Арсений не был утвержден Феогностом в сане псковского «владыки» и, «посрамленный», уехал из Волынской земли в Киев[1663].

Между тем в Новгороде продолжалось недовольство политикой Ивана Калиты и бояр, его поддерживавших. В 1332 г. там произошли большие волнения горожан и крестьян, вызванные как голодом, приведшим к дороговизне во всей Русской земле, так и настойчивыми требованиями Калитой у новгородцев «серебра закамьского» (собираемого в виде дани в. новгородских владениях за Камой и частично используемого на градостроительство и другие городские нужды). Летопись рассказывает о народном восстании («въсташа крамолнице…») в Новгороде, во время которого были «пограблены» двор Семена Судакова и села его брата Ксенофонта (возможно, сторонников Калиты), дважды сменены посадники. Князь Иван Данилович «възверже гнев на Новъград» и, нарушив «крестное целование», захватил своими войсками Торжок и Бежецкий Верх. В следующем, 1333 г. он «со всеми князи низовьскыми» сам явился в Торжоки на некоторое время засел там, отрезав к Новгороду торговые пути и выведя оттуда своих наместников[1664].

Настойчивость Ивана Калиты в реализации своего предложения, адресованного Новгороду, собрать и привезти ему «закамьское серебро» объясняется тем, что он получил задание в Орде внести туда крупную денежную сумму. А за исполнением этого задания следили приезжавшие в 1333 г. в русские земли ордынские «послы». Тверское летописание, например, глухо сообщает, что в этом году «Тоидыи был на Руси» и «тое же зимы прииде Сараи по великого князя по Ивана, поидоша в Орду»[1665].

Новгородское правительство пыталось договориться с Иваном Калитой о мире. К нему дважды ездили новгородские послы: один раз — в Торжок, другой — в Переяславль. Второе посольство возглавлял архиепископ Василий. Послы соглашались на уплату пятисот рублей, требуя со своей стороны от Калиты, чтобы он «свобод бы ся отступил по хрестьному целованию», т. е. отказался бы от захваченных в пределах Новгородской земли поселений. Совершенно очевидно, что новгородское правительство желало восстановить союзные отношения с Иваном Калитой, но в то же время, с одной стороны, отстаивало землевладельческие и фискальные интересы новгородских бояр, с другой — не желало согласиться на новый фискальный нажим (для уплаты ордынского «выхода») на черных людей города и деревни, боясь народных волнений. Предложенный же послами московскому князю компромисс (взнос пятисот рублей) не был им принят.

Не сумевши договориться с Калитой, новгородское правительство, после того как он снова уехал в Орду, предприняло ряд независимых от него действий в целях укрепления своих политических позиций в Пскове и установления связей с Литвой. В 1333 г. новгородский архиепископ Василий побывал в Пскове. Эта поездка представляла собой политическую демонстрацию, направленную к упрочению влияния Новгорода в пределах Псковской земли. Летопись подчеркивает, что псковичи приняли Василия «с великою честию, понеже не бывал бяше владыка в Плескове семь лет». В Пскове архиепископ крестил сына князя Александра. Показателями усиления в Новгороде литовской ориентации являются два факта. В 1333 г. архиепископ Василий крестил литовского князя Нариманта Гедиминовича и тогда же последний (названный в крещении Глебом) получил в пожизненное держание (согласно прежней договоренности с Новгородом) Ладогу, Орехов, Корелу, половину Копорья. В то же время Василий пытался найти через митрополита Феогноста (к которому он в 1334 г. ездил во Владимир) путь к примирению с великим князем московским[1666].

Такое примирение состоялось по возвращении Калиты из Орды в 1334 г. Очевидно, активизация политики Новгорода в сторону сближения с литовскими князьями внушала серьезные опасения великому князю московскому, и он поспешил возобновить союз с новгородским правительством. В 1334–1335 гг. Калита побывал в Новгороде. Этот визит имел своим последствием некоторые изменения политики новгородского правительства. Иван Калита в 1335 г. предполагал совершить вместе с новгородцами «и со всею землею Низовьскою» поход на Псков, где находился его старый противник князь Александр Михайлович. Задуманный поход не состоялся, вероятно, из-за нежелания в нем участвовать новгородцев, но уже приготовления к нему привели к осложнению новгородско-псковских отношений. Летопись рассказывает, что, после того как у Ивана Калиты состоялась «по любви речь с новгородци», они «отложиша езд» на Псков, но тем некенее «плесковицем миру не даша». Тогда же нарушился мир между Новгородом и Литвой. В 1335 г. «воеваша Литва Новоторжьскую волость», а Иван Калита, выехав из Новгорода в Торжок, ответил на этот набег тем, что сжег ряд литовских городков[1667].

Московско-новгородский союз был закреплен в результате поездки в 1335 г. в Москву по приглашению Ивана Калиты новгородских посадника, тысяцкого, архиепископа Василия и «вятших» бояр. Послы удостоились в Москве «чести великои много…». Однако политика новгородского боярства, направленная на поддержку Калиты, вызывала протест широких масс новгородского посадского населения. Летопись глухо говорит об обострении социальных противоречий в Новгороде в год поездки новгородских бояр в Москву. «Наважением диявольскым» произошло столкновение жителей двух «сторон» Новгорода, которые, вооружившись, хотели вступить в бой: «…сташа си сторона и она сторона, доспевше в оружьи против себе обапол Волхова». До кровопролитья, однако, дело не дошло («недал бог кровопролитна… и снидошася в любовь»)[1668].

Из лаконичного летописного изложения трудно уяснить характер новгородских событий: имело ли место столкновение отдельных боярских партий или же перед нами один из актов социальной борьбы между феодалами и «черными людьми». Если же присмотреться к тому, что происходило в Новгороде год спустя, в 1337 г., то станет ясно, что надо дать второй ответ на поставленный выше вопрос: в 1335 г. в городе назревало антифеодальное восстание.

В 1336 г. Иван Калита побывал в Орде, а в 1337 г., вернувшись, «розратися с новгородци» и послал «рать на Двину за Волок, не помянув крестнаго целованиа…». В связи с этим в Новгородской первой летописи помещен рассказ о том, как «наважениемь диаволим» «простая чадь» (т. е. городская беднота, рядовые горожане) поднялась на архимандрита Юрьевского монастыря Иосифа (Есифа). Восставшие («коромолници») собрали вече, после чего (очевидно, по вечевому приговору) заперли архимандрита в церкви святого Николы «и седоша около церкви ночь и день… стрегущу его»[1669]. Можно уловить прямую связь между новгородским движением 1337 г. и политикой Ивана Калиты. В другой своей работе я подверг анализу грамоту Ивана Калиты новгородскому Юрьеву монастырю на земли, расположенные «на Волоце», выданную в тот период, когда он по возвращении из Орды намечал поход в Заволочье[1670]. Хотя упомянутой грамотой населению монастырских вотчин и предоставлялись известные льготы, основной ее задачей было усиление московского влияния в области Волока Ламского, подчинение местных жителей администрации, назначаемой великим московским князем[1671]. Отсюда понятно и выступление в Новгороде «простой чади» против юрьевского архимандрита Иосифа (Есифа), на имя которого Калитой выдана грамота.