Вадим Кожинов - История Руси и русского Слова

Н. А. Казакова, склонная к высотой оценке князя-инока, все же не могла не сделать следующий вывод: "В творчестве Вассиана вопрос о духовной жизни инока, о его внутреннем самоусовершенствовании (а это составляло основу учения преподобного Нила Сорского. – В. К.), по существу, не занимает никакого места". В другой работе Н. А. Казакова отмечает, что «между Нилом Сорским и Вассианом Патрикеевым как писателями трудно найти что-либо общее». И действительно, даже сама идея «нестяжательства» у Вассиана не имела ровно ничего общего с заветами преподобного Нила Сорского. Вассиан кичливо писал в своем сочинении «Прение с Иосифом Волоцким»: «Сие, Иосифе, на мя не лжеши, что аз великому князю у манастырей села велю отъимати и у мирскых церквей». Н. А. Казакова заметила по этому поводу: «Очевидно, Вассиан убедился в том, что церковники не расстанутся добровольно со своими землями и… взгляды Вассиана приобрели законченный и радикальный характер»611, т. е., в отличие от преподобного Нила Сорского (но якобы «развивая» его заветы), он выдвинул требование («веление») насильственного отъятия земель у Церкви. Однако для преподобного Нила Сорского добровольный отказ Церкви от владения селами являл собой выражение высокого духовного совершенствования церковных людей; о насильственном же отъятии сел он и не помышлял, ибо никакого совершенствования при этом и не могло произойти – скорее, или даже наверняка, наоборот…

И тем не менее преподаватель истории религии в Московской духовной академии в 1993 году без каких-либо оговорок «констатирует»: «…заволжский старец Вассиан (в миру – князь Василий Патрикеев), ближайший ученик преподобного Нила Сорского…»612. Руководствуясь этим заведомо несостоятельным представлением, те или иные действия и слова Вассиана совершенно неправомерно приписывают преподобному Нилу; тезис же о «противоборстве» Нила с преподобным Иосифом, в сущности, целиком и полностью исходит из поступков и высказываний князя-инока, или, точнее, князя-старца.

Князь Василий Патрикеев в обличье «старца Вассиана» явно сумел надолго завоевать себе положение первого (или, по крайней мере, одного из самых первых) лица в государстве. Василий III, называвший своего любимца «старец Васьян княж Иванов» (то есть объединяя два «достоинства»), говорил о нем, – ни много ни мало! – что он «подпор державе моей… и наставник ми»613.

Власть «старца» в 1510-1520-х годах была поистине безграничной. Знаменитый придворный книгописец Михаил Медоварцев рассказывал позднее: «…блюлся семи… преслушати князя Васьяна старца, занеже был великой и временной человек у государя великого князя, и так и государя великого князя не блюлся, как его блюлся и слушал»614.

Еще бы не блюсти! Это ведь только в XIX веке был сконструирован образ Вассиана – «либерала» и «гуманиста». Когда из Заволжья до Василия III дошла «грамота», в которой сообщалось, что среди тамошних церковных людей – сторонников Вассиана – завелась ересь, князь-старец настоял на допросе доставившего грамоту священника Серапиона: «И поп сказал так, как в грамоте писано. И старец Васьян князь попа просил на пытку, и попа пытали, и ногу изломали, и поп и умер, а не заговорил…»615.

Апологеты князя-старца стараются умалчивать о подобных его поступках; так, об этом предании священника жестоким мукам, окончившимся смертью, – причем молчание на пытке явно свидетельствовало, что священник говорил правду, – Н. А. Казакова в своей весьма подробной биографии Вассиана даже и не упоминает…

Нельзя не сказать и о том, что «либерал» Вассиан, прежде чем он начал распространять свои яростные сочинения против преподобного Иосифа, добился от Василия III запрещения преподобному отвечать письменно и даже устно на все хулы и обвинения князя-старца! И преподобный Иосиф тщетно просил близкого ему царедворца В. И. Челяднина «печаловаться» Василию III, дабы "ослобонить противу его (Вассиана. – В. К.) речей говорити и писати"616. Впрочем, и многие позднейшие «либералы» – вплоть до наших дней – принимали свободу (liberte) как только исключительно свободу для самих себя и с этой точки зрения нередко превосходили самых нетерпимых деспотов…

Все это ясно показывает, что Вассиана недопустимо считать действительным учеником и последователем Нила Сорского, и тем более недопустимо судить о святом старце на основе поступков, стремлений и высказываний Вассиана, – в частности, приписывать преподобному Нилу ту борьбу с преподобным Иосифом, которую на самом деле развязал и вел Вассиан.

В связи с вышеизложенным целесообразно обратиться к той трактовке событий, которая представлена в ряде работ Я. С. Лурье. В отличие от преобладающего большинства историков, он отдает все свои симпатии тогдашним еретикам – «жидовствующим» (прежде всего посольскому дьяку Ф. В. Курицыну), рассматривая их в качестве выразителей «светлого ренессансного начала», противостоявших «мрачному» русскому средневековью. О ереси и борьбе с ней у нас еще будет идти речь; сейчас же затронем только вопрос об отношении преподобного Нила Сорского к еретикам.

Одним из первых Я. С. Лурье с полной убедительностью показал, что это отношение, по существу, ничем не отличалось от отношения к еретикам Иосифа Волоцкого. В новейшей своей книге (посвященной, в основном, еретику Ф. В. Курицыну, который высоко превозносится) Я. С. Лурье, исходя из действительных фактов, пишет, что "Нил Сорский еще в Кирилловом монастыре (т. е. до создания своего скита. – В. К.) выступал против «растленных разумом» вольнодумцев и чтения «небожественных писаний», и что очень широко распространенное мнение об его «терпимости» к еретикам – выражение созданной историками (и, в наибольшей мере, публицистами) XIX века «своеобразной легенды, чрезвычайно стойкой, но совершенно ни на чем не основанной… не известно ни одного случая, когда бы Нил выступал против наказания еретиков»617.

Кто-либо может предположить, что эти высказывания Я. С. Лурье обусловлены стремлением, так сказать, «дискредитировать» с либеральной точки зрения не только Иосифа Волоцкого, но и Нила Сорского.

Однако и современный исследователь совершенно иного направления, Г. М. Прохоров, подводя в написанной им «энциклопедической» статье итоги своего многолетнего – одновременно и подлинно глубокого, и предельно тщательного – изучения наследия преподобного Нила Сорского, перечислил целый ряд неоспоримых доказательств "положительного отношения Нила Сорского к литературной борьбе Иосифа Волоцкого с еретиками"618. Необходимо, правда, учитывать, что многозначительное выделение Г. М. Прохоровым слова «литературной» едва ли уместно: ведь, если исходить из всех известных нам фактов, и Иосиф Волоцкий вел именно и только литературную борьбу с еретиками: никаким иным «оружием», кроме письменного и устного слова, он не пользовался. Это совершенно ясно, в частности, из подробнейшего исследования деятельности преподобного Иосифа в объемистой книге Я. С. Лурье619, который – что в данном случае весьма важно – относится к преподобному с очевидным и даже крайним недоброжелательством, но все же в основном следует реальным фактам.

Вместе с тем нельзя не сказать, что в последней книге Я. С. Лурье, где доказывается единство преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского с точки зрения отношения к ереси, намечена, с другой стороны, определенная «перекличка» в этом плане между еретиком Федором Курицыным (кумиром Я. С. Лурье) и князем-старцем Вассианом.

Я. С. Лурье утверждает, что Вассиан-де категорически выступал против казней еретиков и что, по мнению князя-старца, «даже нераскаявшихся еретиков не надо казнить». При этом-де «смелый и красноречивый человек, Вассиан высказывал свои мысли великому князю прямо и открыто… позволил себе оспаривать важнейшие приказы государя (арест неугодных людей в нарушение данной клятвы, насильственное пострижение в монахини надоевшей супруги)»620. Так же «смело», мол, высказывался Вассиан и против казней еретиков.

Приходится сказать, что суждение Я.С. Лурье о протестах Вассиана против клятвопреступного ареста в 1523 году новгород-северского князя Василия IIIемячича (которому Василий III перед этим дал скрепленную своей подписью охранную грамоту) и против заточения в 1525 году первой жены Василия III в монастырь прямо-таки изумляет. Ведь Н. А. Казакова еще в 1960 году с полной убедительностью показала, что этих протестов не было621 (хотя, вполне вероятно, Вассиан – как и почти все деятели Церкви, в том числе и иосифляне, – был недоволен или даже возмущен указанными поступками Василия III). Не исключено, впрочем, что к 1988 году Я. С. Лурье просто забыл об исследовании Н. А. Казаковой и повторил давние легенды апологетов Вассиана.