Алексей Дельнов - Китай. Большой исторический путеводитель

У прагматиков было много сторонников в системе партийной пропаганды, их поддерживала редакция главного партийного рупора — газеты «Жэньминь жибао». Они имели большое влияние в Пекине, на их стороне был секретарь горкома Пэн Чжэнь. К Пэн Чжэню был близок заместитель мэра столицы, известный писатель У Хань — автор наиболее нашумевшей пьесы о судьбе минского министра Хай Жуя. Были сторонники и в армии, в первую очередь пользующийся большой популярностью и у военных, и у всего народа маршал Чжу Дэ — герой освободительной и революционной войн, и начальник генштаба НОАК Ло Жуйцин. Особый счет у Мао и его окружения был к творческой и научной интеллигенции, к вузовским преподавателям: очень многие из них даже если и не позволяли себе публичных критических замечаний по адресу политики вождя, то разговорчики и взгляды явно говорили о ее неодобрении. Эта очкастая публика определенно заслуживала хорошей взбучки.

В руководстве КПК Мао Цзэдун мог положиться прежде всего на своих давних соратников Чэнь Бода, Кан Шэна и, конечно же, маршала Линь Бяо. Наконец-то вышла на первый политический план его четвертая супруга Цзян Цин. В прошлом довольно известная шанхайская актриса, став спутницей жизни рабоче-крестьянского вождя, она долгое время пребывала в тени. Туда ее отправил сам Мао, вняв просьбам товарищей по партии, которые не в силах были переносить ее вздорный, злопамятный нрав и склонность к интригам (она, например, неустанно обвиняла лечащих ее докторов в том, что они все хотят сжить ее со света).

Понимая, что в Пекине его позиции не очень сильны, там могут возобладать прагматики, Мао в качестве отправной точки своего революционного наступления избрал Шанхай — здесь в течение нескольких месяцев находился его командный пункт. Главным печатным органом его сторонников стала газета шанхайского горкома партии «Цзэфан жибао».

Прелюдия к культурной революции, ее старт и последующий разворот событий на непосвященный иностранный взгляд представляли картину весьма причудливую. 10 ноября 1965 г., в день прибытия Мао Цзэдуна в Шанхай, в «Цзэфан жибао» появляется давно заготовленная статья «О новой редакции исторической драмы «Разжалование Хай Жуя». Древняя тень опять была призвана на политическую арену — для того, чтобы с ее помощью по «принципу домино» была нанесена цепочка ударов по ныне здравствующим персонажам. В статье резко критиковался автор драмы о Хай Жуе — зам. пекинского мэра У Хань. Армейский орган, перепечатавший статью, добавил от себя, что пьеса — «большая ядовитая трава». В то же время было отмечено, что ряд газет промедлил с перепечаткой или не дал комментариев в требуемом от них духе — и список врагов пополнился. Начавшись с довольно скромной по номенклатурным меркам личности У Ханя, пропагандистская атака распространилась на его друга Пэн Чжэня, главу пекинских коммунистов. «Все выше, и выше, и выше» — и вскоре объектом критики стал уже Председатель КНР Лю Шаоци. Больше всех на этом этапе пострадал начальник генштаба Ло Жуйцин — он был сначала заключен под домашний арест, а потом снят с поста.

18 апреля 1966 г. в армейской газете прозвучал призыв к началу «великой пролетарской Культурной революции», а в мае на совещании политбюро Мао озвучил ее задачи — стратегические и текущие, служащие цели искоренения «стоящих у власти и идущих по капиталистическому пути». Была образована «Группа по делам Культурной революции» во главе с Чэнь Бода. Среди прочих ее членов выделялась своей неукротимой энергией Цзян Цин.

В качестве движущей силы революции маоистское руководство выбрало молодежь — в первую очередь студентов и старшеклассников. Не набравшиеся еще житейской мудрости, но падкие на революционную фразу, на призывы и лесть боготворимых вождей эти ребята оказались страшным оружием в опытных руках. В Пекине появились отряды «красных охранников», знаменитых хунвэйбинов — скорее всего не в результате «революционного творчества масс», а по установке свыше. Их действия направлялись «Группой по делам Культурной революции», а главной застрельщицей выступала Цзян Цин. Повсюду запестрели их листовки и стенгазеты — дацзыбао. Первым объектом критики стал ректор Пекинского университета Лу Пин, тесно связанный с горкомом партии. Вскоре лишились своих постов все не вызывающие у Мао доверия столичные руководители.

Заразительный пример был воспринят юнцами в других учебных заведениях — сначала пекинских, потом по всей стране. Психологическая, а зачатую и физическая атака шла на преподавателей, партийных и государственных работников, на интеллигенцию. Имена было кому подсказать, а если на кого-то удар обрушивался по инициативе снизу — это тоже было не лишне. Стали подвергаться разгрому партийные и комсомольские комитеты, редакции неугодных газет. Во время шумной манифестации один паренек воздел над собой портрет Мао, помещенный в газете — и тут высветилось, что на обратной стороне жирными иероглифами напечатано название какой-то статьи: «Бумажный тигр». От помещения редакции остались одни только стены.

Устраивались публичные судилища — людей, в том числе пожилых, ставили на колени и подвергали многочасовым обличениям — в первую очередь в измене делу революции и стремлении вернуть страну на буржуазный путь, а потом и в прочих каких угодно преступлениях. Напяливали им на головы шутовские колпаки, вешали на шею хулительные плакаты, оплевывали, избивали, водили по улицам среди беснующихся толп (зачатую студенты не отказывали себе в удовольствии свести счеты с нелюбимыми преподавателями). В качестве собственно культурной программы грандиозного мероприятия громились монастыри и храмы, запылали костры из книг «буржуазных» авторов, в том числе классиков мировой литературы. Повсюду реяли красные флаги, бросались в глаза будоражащие душу призывы. Двигались многотысячные демонстрации — возможно, на разгром очередного «буржуазного штаба». Отряды хунвэйбинов получили возможность бесплатно разъезжать по всей стране — распространять революцию вширь.

Особенностью происходящих событий было то, что методы противника зачастую заимствовали и главные объекты атаки — партийные руководители из числа «идущих по капиталистическому пути». В глубине души они вряд ли отчетливо осознавали, что же это такое творится вокруг и накатывается на них беспощадной волной: они сами не раз произносили лозунги подобные тем, что видели теперь над головами хунвэйбинов; они могли недолюбливать Мао, но никогда и ничего не злоумышляли против него. Поэтому они сами с чистой совестью обращались к молодежи с эффектными призывами и создавали «рабочие группы» для организации собственных отрядов хунвэйбинов — и на улицах начались кровавые побоища враждебных толп «красных охранников», после которых на мостовой оставались сотни, а то и тысячи убитых и раненных. Но у прагматиков не было шансов на успех. Самое большое, чего они могли добиться — это вывести на время из-под удара некоторые партийные комитеты: «рабочие группы» докладывали наверх об успешном проведении хунвэйбиновской операции — выполнение которой на самом деле саботировали. Но вскоре деятельность «саботажников» была пресечена отрядами, направляемыми Цзян Цин.

У всего этого кажущегося хаоса на самом деле был очень жесткий каркас — армия. Она тоже в большинстве своем была захвачена порывом Культурной революции, она готова была в огонь и в воду за Председателя Мао — но она любила порядок, и поддержание порядка (пусть своеобразного) было поставлено ей в задачу. К группам из 20–30 хунвэйбинов приставлялись военные инструкторы, которые обучали подопечных организованным действиям и руководили ими. Использовались армейские пункты связи, типографии, транспаранты и прочее.

В августе 1966 г. прошел очередной пленум ЦК КПК. Многие из тех, кому по статусу положено было на нем присутствовать, уже не могли этого сделать — они были ошельмованы и репрессированы, и их место заняли «представители массовых революционных организаций». С отчетным докладом выступил Лю Шаоци — и явно не встретил поддержки подавляющего большинства собравшихся. Мао Цзэдун по-хунвэйбински вывесил дацзыбао, озаглавленное «Открыть огонь по штабам». Имя главного штабиста названо не было, но в этом и не было никакой необходимости.

«Культурная революция» получила полное одобрение, «идеи Мао» вновь были восстановлены в правах в качестве идеологической платформы партии. Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь утратили посты заместителей председателя КПК, и Мао Цзэдун и его сторонники обрели неограниченную власть над партией.