Первая война Гитлера - Томас Вебер

***

Вплоть до самоубийства среди руин Берлина в последние дни войны его военная служба в полку Листа оставалась в центре самоидентификации Гитлера и пропагандистского представления истории его жизни. В ночь с 28 на 29 апреля, когда русские танки находились всего в квартале от бункера Гитлера, ефрейтор Гитлер надиктовал своё политическое завещание, в самые тяжёлые часы вспоминая о своих днях во время Первой мировой войны в полку Листа. Начальное предложение его завещания ясно даёт понять, насколько он хотел, чтобы его помнили как обычного человека, который был "сделан" своим пережитым в Первую мировую войну опытом и который отважно старался вести Германию обратно к величию: "С 1914 года, когда в качестве добровольца я совершал свой скромный вклад в мировую войну, которая была навязана Рейху…"

Примерно в то же самое время, когда Гитлер размышлял о том, как он хочет, чтобы его помнили, а члены гитлерюгенда бросали угрозы смертью с черепом и костями в почтовые ящики тех ветеранов полка Листа, которые сорвали пангерманское собрание в конце Первой мировой войны, многие нацисты старались погубить вместе с собой столько своих заявленных врагов, сколько было возможно, устраивая марши смерти узников концентрационных лагерей, уводя их от наступающих войск союзников. Когда в конце апреля Оскар Даумиллер услышал о том, что начали эвакуировать концентрационный лагерь в Дахау, он отважно попытался расстроить планы нацистов по организации марша смерти из Дахау. Вместе с католическим священником он говорил местным крестьянам на маршруте марша смерти выходить на улицы со своими собаками, чтобы запугивать охранников, ведущих конвои.

Жена и дочери Руппрехта Баварского были теперь также освобождены. Они были арестованы в Италии после покушения на Гитлера, тогда как потенциальный наследник баварского трона смог сбежать в неоккупированную часть Италии. С того времени его жена и дочери были помещены в концентрационные лагеря Заксенхаузен, Дахау и Флоссенбург, где они были освобождены вооружёнными силами США.

Через полтора дня после того, как он вспоминал свою первую войну, диктуя своё завещание, Адольф Гитлер, только что поженившийся с Евой Браун, удалился со своей новобрачной в свой кабинет. К этому времени он отдал свой золотой партийный значок в качестве подарка Магде Геббельс. Однако он всё ещё носил свой Железный Крест 1‑й степени и свой знак о ранении, намеренный умереть как ветеран своей первой войны. Так что его вторая война и началась, и закончилась с обращения к его опыту в Великой войне. Гитлер положил в рот капсулу с цианидом и, раскусывая её, в то же самое время приставил свой пистолет Вальтер калибром 7,65 мм к правому виску и нажал курок. Его вторая война закончилась. Ефрейтор Гитлер был мёртв.

Эпилог

Следователи 7‑й армии США проводили допрос Макса Амана 26 мая 1945 года, когда Аман увидел Геринга, проводимого мимо комнаты для допросов. Бывший штабной сержант полка Листа, чей старший сын погиб во время вторжения в Советский Союз, подскочил со своего стула, возбуждённо указывая на Геринга и говоря: "Этот жирный козёл, вы должны повесить его. Он несёт ответственность за войну и смерть моего сына. Это он, а не мы, маленькие люди". Ни тогда, ни во время всех последующих допросов в Нюрнберге позже в тот год Аман не показал какого-либо раскаяния. Всё, что он смог придумать, это обвинять Геринга. Аман, который был охарактеризован его следователями как "домашний" по внешнему виду и "грубый по природе", не показал никак того, что он считал, что было что-то неправильное с национал-социализмом как таковым или с его собственными деяниями, часто давая вызывающие и колкие ответы следователям на своём невнятном баварском акценте.

Довольно нелепо Аман старался представить себя как имевшего лишь деловые отношения с Гитлером. Ещё более абсурдно он описывал себя как филантропа, спасшего конфискованные не-нацистские издательства от разорения. Во время допроса в 1947 году он старался убедить своих следователей, что он служил Гитлеру лишь из чувства лояльности к нему, как старому товарищу по войне, не обращая внимания на политику: "Вот как можно попасться, если проявляешь лояльность к другим… Я никогда бы не подумал, что этот человек начнёт войну, потому что он сам служил на войне как простой солдат". Аман старался обвинить Гиммлера за то, что тот развратил Гитлера, умалчивая при этом, что Гиммлер был его соседом на Тегернзее. Аман в конце концов предстал перед трибуналом по денацификации за своё политическое вовлечение в национал-социализм, за что получил срок заключения 10 лет в трудовом лагере. Его также судил обычный суд за его нападение в 1933 году на издателя мюнхенского еженедельника, ставившего под вопрос послужной список Гитлера во время войны, и был приговорён к тюремному сроку в два с половиной года. Общественный обвинитель заявил в своём финальном слове во время слушаний по денацификации: "В течение всей своей жизни Аман оставался никем иным, как жестоким сержантом". Аман был освобождён из тюрьмы в 1953 году и прожил ещё четыре года до своей смерти в 1957.

Фриц Видеман, который несмотря на все свои недостатки, не стал скрывать своего несогласия с политикой Гитлера в отношении Чехословакии, когда было бы легче помалкивать, и который обсуждал с британской разведкой возможные пути устранения Гитлера, когда мог просто держаться в тени, предпринял весьма иной образ действий. Бывший полковой адъютант решил, что ему для спасения своей головы наилучшим было полное сотрудничество с союзниками. Проведя лето 1945 года в Тяньцзине, в середине сентября он вступил в контакт со швейцарским консулом в городе, попросив его передать сообщение союзникам, что он хочет отдать себя им в руки и что он желает контактировать с лордом Галифаксом, бывшим британским министром иностранных дел, а ныне британским послом в Соединённых Штатах. Через несколько дней он был в попечении OSS. После того, как его 18 сентября самолётом отправили в китайскую штаб-квартиру OSS в Кунминге на юго-западе Китая, Видеман в течение нескольких дней давал показания четырём офицерам контрразведки OSS, охотно описывая германское гестапо и разведывательную деятельность в Китае и Соединённых Штатах. Если Видеман и был напуган, то он не показал этого, довольно часто отпуская шутки и смеясь во время своего допроса. Осознавая информационную ценность Видемана, которого "сочли надёжным", служба военной разведки отправила его самолётом в