Начало русской истории - Андрей Петрович Богданов

и начался среди горожан сильный голод. И собрали вече в городе и сказали: “Вот уже скоро умрем от голода, а от князя помощи нет. Разве лучше нам так умереть? Сдадимся печенегам – кого оставят в живых, а кого умертвят; все равно помираем от голода”. И так порешили на вече. Был же один старец, который не был на том вече, и спросил он: “Зачем собрали люди вече?” И поведали ему, что завтра горожане хотят сдаться печенегам. Услышав об этом, послал он за городскими старейшинами и сказал им: “Слышал, что хотите сдаться печенегам”. Они же ответили: “Не стерпят люди голода”. И сказал им: “Послушайте меня, не сдавайтесь еще три дня и сделайте то, что я вам велю”. Они же с радостью обещали послушаться. И сказал им: “Соберите по горсти овса, или пшеницы, или отрубей”. Они же охотно пошли и собрали. И повелел женщинам сделать болтушку, на чем кисель варят, и велел копать колодец, и поставить в него кадь, и налить ее болтушкой. И велел копать другой колодец и поставить в него другую кадь. Повелел им поискать меду. Они же пошли и взяли лукошко меду, которое было спрятано в княжеской медуше. И приказал сделать из него пресладкую сыту (медовый взвар. – А. Б.) и влить в кадь во втором колодце. На следующий же день повелел он послать за печенегами. И сказали горожане, придя к печенегам: “Возьмите от нас заложников, а сами войдите человек с десять в город, чтобы посмотреть, что творится в городе нашем”. Печенеги же обрадовались, подумав, что хотят им сдаться, а сами выбрали лучших мужей в своих родах и послали в город, чтобы проведали, что делается у тех в городе. И пришли они в город, и сказали им люди: “Зачем губите себя? Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли. Если не верите, то посмотрите своими глазами”. И привели их к колодцу, где была болтушка для киселя, и почерпнули ведром и вылили в латки (глиняные миски. – А. Б.). И стали варить у них на глазах. Когда сварили кисель, взяли его, и пришли к другому колодцу, и почерпнули сыты из колодца, и стали есть сперва сами, а потом и печенеги. И удивились те и сказали: “Не поверят нам князи наши, если не отведают сами”. Люди же налили им корчагу кисельного раствора и сыты из колодца и дали печенегам. Они же, вернувшись, поведали все, что было. И, сварив кисель, ели князья печенежские и дивились. И, взяв своих заложников, а белгородских пустив, поднялись и пошли от города восвояси».

Легенда эта, строго оформленная как летописная запись, столь же достоверна, как и описанный в «Повести» поход Вещего Олега на Царьград с хождением посуху под парусами и прибиванием княжеского щита на врата столицы ромеев. Автор «Повести» представлял себе реальные трудности набега на Царьград по рассказу его знакомого, командира ополчения киевских мужей (тысяцкого) Яна Вышатича о приключениях его отца. Вышата был сыном новгородского посадника Остромира. Тогда, в середине XI века, посадник вовсе не был первым лицом Новгородской республики, которой еще не существовало, но доверенным управителем князя Киевского. Ярослав Мудрый послал Вышату Остромировича со своим сыном Владимиром на большой грабеж. В 1043 году их ладьи вышли в Черное море и миновали уже устье Дуная. Но «началась буря сильная, и разбила корабли русских, и княжеский корабль разбил ветер, и взял князя в корабль Иван Творимирич, воевода Ярославов. Прочих воинов Владимировых, числом до шести тысяч, выбросило на берег. И, когда они захотели было пойти на Русь, никто не пошел с ними из дружины княжеской. И сказал Вышата: “Я пойду с ними”. И высадился к ним с корабля, сказав: “Если буду жив, то с ними, если погибну, то с соратниками”».

Доблесть воеводы тут несомненна. Но «сообщили грекам, что море разбило ладьи русских, и послал царь, именем Мономах, в погоню за русскими четырнадцать ладей. Владимир же, увидев, что преследуют их, повернув, разбил ладьи греческие и возвратился на Русь, сев на корабли свои. Вышату же схватили вместе с выброшенными на берег, и привели в Царьград, и ослепили много русских. Спустя три года, когда установился мир, отпущен был Вышата на Русь к Ярославу». Описывая в «Повести» серию таких неудач, ее составитель очень хотел, чтобы русский дух восторжествовал над силой ромеев, и с удовольствием описал победоносный поход Олега, как и одоление печенегов с помощью киселя в пограничном Белгороде, основанном Владимиром Святым в 992 году и населенном им людьми из разных мест.

На самом деле борьба со Степью и при Мономахе, когда писалась «Повесть», и в конце X века была тяжкой, а поведение князей не всегда сияло доблестью. В 996 году «пришли печенеги к (крепости) Василеву, и вышел против них Владимир с небольшою дружиною. И сошлись, и не смог устоять Владимир, побежал и стал под мостом, едва укрывшись от врагов. И дал тогда Владимир обещание поставить церковь в Василеве во имя святого Преображения, ибо был праздник Преображения Господня в тот день, когда произошла та сеча. Избегнув опасности, Владимир построил церковь и устроил великое празднование, наварив триста мер меду. И созвал бояр своих, посадников и старейшин из всех городов, и всяких людей много, и роздал бедным триста гривен. Праздновал здесь князь Владимир восемь дней, и возвратился в Киев в день Успения Святой Богородицы, и здесь вновь устроил светлый праздник, сзывая бесчисленное множество народа. Видя же, что люди его христиане, радовался душой и телом. И так делал постоянно».

Большая часть былин начинается с похвалы таким пирам Владимира Красное Солнышко[205]. Часто по много дней и недель кормил-поил князь дружинников. Старших, бояр, – за своим белодубовым столом, середних, видных воинов, – за столами подалее, младших, не отличившихся, – и вовсе в сенях. У индоевропейских народов, особенно северных – кельтов, славян и германцев, – пирам вождей с воинами воздается великая хвала. А Владимир, согласно летописи, дружинные обычаи распространял на весь народ. Звал на свои пиры богатых купцов – гостей, знатных горожан – торговцев и ремесленников, приглашал и «мужиков деревенских». Выставлялись широкие столы на княжий двор: заходи любой, ешь досыта и пей допьяна!

На стол подавали жареное мясо быков-туров, оленей, кабанов и лосей, ели избранные части медведей. Были здесь зайцы и тетерева, лебеди и утки, перепела и куропатки; позднейшая традиция упоминает даже блюда из соловьиных язычков. Непременной снедью были соленья и печенья, каши, в том числе новомодная гречневая, и разнообразные щи. Кислые щи были любимым безалкогольным напитком. Крепость напитков алкогольных – пива, хмельного меда