Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Марк Семёнович Солонин

районе Faustynow, которое сделало невозможным любое дальнейшее продвижение в этом секторе.

19.00. В вечернем донесении в штаб корпуса было отмечено, что продвижение дивизии больше задерживает бездорожье, чем вражеское сопротивление…»{525}

В конечном счете было решено вернуться назад, к Бугу, затем по проселку Страдечь, Брест выйти на Варшавское шоссе. К вечеру передовые части 3-й танковой дивизии прошли по шоссе до Бульково, где наткнулись на разрушенный мост через р. Мухавец; огромная стальная лента опять замерла в вынужденном бездействии — и только полный паралич управления в штабе ВВС Западного фронта спас тогда немцев от сокрушительного удара с воздуха. Казалось бы, существовала возможность уползти назад, от Бульково к Бресту, вернуться на левый (южный) берег р. Мухавец и обойти злосчастный мост с юга — но такой вариант движения был неприемлем, т. к. в полосе от Бульково до Кобрина южнее Варшавского шоссе сплошное болото. Для движения танков нужны были дорога и мост:

«20.10. В районе Бульково сооружается мост грузоподъемностью 16 тонн. Постройка моста началась с большим опозданием из-за того, что переправочно-мостовая рота 39-го саперного батальона прибыла очень поздно. Лишь танки с возможностью подводного хода смогли в 22.00 форсировать реку <Мухавец> в этом районе. Им удалось пробиться к Кобрину без существенного сопротивления противника. 3-й мотоциклетный батальон, который, продвигаясь по плану, уже достиг маршрута, выделенного для танковых частей, смог пробиться к Жабинке и захватить мосты в этом районе ».{526}

Немногим успешнее развивалось наступление 17-й и 18-й танковых дивизий севернее Бреста. Задачей было выйти на шоссе Видомля, Пружаны, Слоним, а для этого необходимо было форсировать Буг и речушку Лесная. Примерно к 10 утра, с использованием танков, приспособленных для подводного хода, и благодаря авральной работе саперов обе речные преграды были форсированы; сопротивления противника (Красной Армии) практически не было, да там и некому было сопротивляться — между участками обороны 49-й и 42-й стрелковых дивизий зиял многокилометровый разрыв, и 42-я сд еще не пришла в себя после побоища в Брестской крепости.

К полудню 22 июня обстановка в полосе наступления 47 ТК стала меняться. В районе Пелище произошел встречный бой передовых отрядов 18-й немецкой танковой дивизии и 30-й танковой дивизии 14-го мехкорпуса. В донесении Группы армий «Центр» это отмечено как «сильная танковая атака русских». Несмотря на очевидное техническое превосходство средних немецких танков над легкими Т-26, наступление 18-й тд затормозилось, и дальше Пелище они в тот день не прошли. Главные же проблемы возникли у переправ через Буг. Немцы, видимо, не были знакомы (правильнее сказать — командование не озаботилось тем, чтобы ознакомиться) с особенностями движения по подтопленной подземными водами луговине — достаточно разрушить на ней верхний почвенный слой (дерн), и любая колесная техника вязнет по ступицу. Грузовые машины пришлось по одной тащить гусеничными тягачами к переправе, что увеличило сроки форсирования реки сверх всяких мер. Наконец, ближе к вечеру рухнул перегруженный мост, что остановило переправу на целых пять часов. Остается еще раз повторить, что только бездействие советской авиации позволило немцам совершать такие ошибки, не потеряв людей и технику под бомбами[128].

Хотя о какой-либо определенной «линии фронта» применительно к 22 июня говорить не приходится, примерной границей продвижения 2-й Танковой группы вермахта и приданных ей пехотных соединений можно назвать линию Высокое, Пелище, Жабинка, Радваничи — все это находится в 20–30 км от границы. В сравнении с феноменальным рывком 3-й ТГр к Алитусу и Оранам, успехи подчиненных Гудериана оказались заметно скромнее. И это в ситуации, когда командование Красной Армии — и в Москве, и в Минске — подарило противнику все возможные преимущества внезапного первого удара.

«Отступление превратилось в бегство…»

К вечеру 22 июня ситуация в полосе обороны 4-й Армии складывалась следующим образом. На правом фланге, у стыка с 10-й Армией пехота вермахта практически беспрепятственно продвигалась в глубь советской территории, однако впереди у них была Беловежская пуща, в которой темп продвижения пехоты с конными обозами неизбежно должен был снизиться. На левом фланге 75-я стрелковая дивизия в упорных боях сдерживала продвижение противника, лесисто-болотистая местность также не давала немцам шанса на стремительный рывок к Пинску. Самой тревожной была обстановка в центре оперативного построения 4-й Армии: со всеми задержками и неурядицами противник все же смог переправить через Буг две пехотные дивизии и значительную часть сил четырех танковых дивизий, и этот «бронированный таран» уже вышел к двум магистральным дорогам (Видомля, Пружаны и Брест, Кобрин).

Какие силы могло противопоставить противнику командование 4-й Армии? Те части 6-й и 42-й стрелковых дивизий, которые находились на момент начала войны в Брестской крепости, можно было уже записать в перечень потерь — если там еще и оставались живые люди, то они или остались внутри «мышеловки», или же в виде дезорганизованной толпы отступали на восток. В ловушку, однако, попали далеко не все. Вне крепости оставались: один стрелковый полк (459-й сп) и четыре стрелковых батальона из состава 42-й и 6-й сд, два артиллерийских полка 42-й сд и два корпусных артполка (447-й и 455-й). В целом набирается что-то вроде стрелковой бригады, усиленной мощной артиллерийской группой.

В глубине построения Армии, у м. Коссово (между двумя дорогами, в 20 км юго-восточнее Ружаны) дислоцировался пока еще не понесший потерь 120-й гаубичный полк большой мощности РГК. К началу войны на вооружении полка было 36 гаубиц калибра 203-мм и более 2 тыс. выстрелов к ним, сверхштатное количество тягачей и автомашин (включая такой редкий для Красной Армии вид техники, как полугусеничные вездеходы ЗИС-33), 2171 человек личного состава. При грамотном использовании один такой полк мог превратить колонну немецких танков, ползущую по узким лесным дорогам, в большую свалку обгорелого металлолома.

Главным же резервом Армии оставался 14-й мехкорпус. 30-я танковая дивизия из района постоянной дислокации (г. Пружаны) выдвигалась по шоссе к Пелище, где передовыми отрядами вступила в бой с танковыми подразделениями противника; 205-я моторизованная дивизия оставалась в районе постоянной дислокации (у Варшавского шоссе южнее и севернее Березы-Картузской), при этом один из ее мотострелковых полков был выдвинут на рубеж р. Мухавец у н.п. Запруды. Штаб мехкорпуса вышел на предусмотренный планом прикрытия КП в районе Тевли.

В несравненно худшей ситуации оказалась 22-я танковая дивизия, встретившая начало войны в лагере у самого Буга и оказавшаяся под артобстрелом противника: «На месте было выбито часть боевых машин, большая часть вспомогательных машин, уничтожены склады боеприпасов и горючего, убито и ранено до 20 % личного состава и семей. Выведенная матчасть имела до одного боекомплекта и одну