Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

292

Уже первые профессиональные служители власти — легисты — настаивали на своем отличии от дворян: по словам одного из них, Гийома де Ногаре, «легисты не дворяне, но рыцари короля» («chevaliers du roi») (Ouy G. L'Humanisme et les mutations politique et sociale en France aux XIVe et XVe siècle. P. 32).

293

Autrand F. Le temps des professionnels. P. 434.

294

Krynen J. Idéal du prince et pouvoir royal en France à la fin du Moyen age (1380–1440). P. 184–185; Хачатурян Н.А. Сословная монархия во Франции. С. 44–49.

295

Jackson R. Le pouvoir monarchique dans la cérémonie du sacre et couronnements des rois de France//Représentation, pouvoir et royauté à la fin du Moyen age. P. 242–243; Le Sacre des rois: Actes du Colloque international d'histoire sur les sacres et couronnements royaux. P., 1985.

296

Kantorowicz E. Les deux corps du Roi. P., 1989.

297

Rittiez F. Histoire du Palais de Justice et du Parlement de Paris, 860–1789. P., 1860. Кстати, в названии этого дворца также прослеживается особая значимость: он единственный из всех королевских резиденций назывался Palais, поскольку в этом слове заключался образ суда по аналогии с Римом. Все прочие дворцы обозначались иными словами Так. замок Сен-Поль — Hotel, Венсенский дворец — Chateau, Лувр — La Grosse Tour или Chateau (Favier J. Pans, capital. P. 44).

298

Вначале члены Парламента именовались «мэтрами (магистрами) Парламента» («Maitre du Parlement, magistri Curiae, magistri camerae»), что подчеркивало лишь их ученость, необходимую для работы (Aubert F. Le Parlement de Paris. P. 114).

299

Об этом свидетельствует и количество аноблированных чиновников Парламента (из 1877 аноблированных лишь 36, т. е. менее 2%). Ф. Огран также приходит к выводу, что они больше не нуждались в аноблировании, сама служба делала их благородными (Autrand F. Naissance d'un grand corps de l'Etat. P. 178–182).

300

Освобождение от налогов было формой дополнительной оплаты работы чиновников ввиду психологической неготовности общества оплачивать в полном объеме их службу Парламент был первым институтом власти, получившим эту привилегию, распространенную позднее на все остальные институты власти короля (Aubert F. Le Parlement de Paris. P. 143; Autrand F. Le temps des professionels. P. 436–437).

301

Ф. Отран посвятила парламентариям как новому дворянству отдельную главу своего исследования (Autrand F. Naissance d'un grand corps de l'Etat. Part. III. P. 167–262).

302

Об этом непременном атрибуте дворянства свидетельствует история с палачом Парижа Капелюшем, ставшим во главе расправ над арманьяками летом 1418 г. Войдя триумфатором в Париж и надеясь о ал алеть ситуацией, Жан Бургундский обратился с распоряжениями к Капелюшу, думая, что имеет дело с дворянином, так как тот встречал его верхом на лошади. Обнаружив свою оплошность, Жан Бургундский был взбешен, что позволил себе с палачом фамильярный тон и рукопожатие, стоивших вскоре Капелюшу жизни — он был казнен (Geremek В. Les Marginaux parisiens aux XIVe cl XVe siècles P., 1976 P. 325).

303

В формируемой в процессе государственного строительства «королевской религии» решающая роль принадлежала легистам, которые в борьбе с папской властью объявили государя «образом Христа» (imago Chrisii) и «Богом на земле» (princeps Deus in terris, pnneeps — Deus corporalis) (Gauvard Cl. Le roi de France et l'opinion publique. P. 355; Krynen J. Les légistes «idiots politiques». P. 186).

304

Guenée B. Un meurtre, une société. P. 54–62.

305

«domim Parlement, maxime ofïicium suum facicndo, sunt pars corpons Regis» (Aubert F. Le Parlement de Paris. P. 138–141).

306

Развитие правовой мысли под воздействием гуманистических идей привело в XV в. к признанию ответственности судьи за вынесенный им несправедливый смертный приговор. В этом случае судья считался виновным в убийстве и приговаривался к морально унизительному, а материально разорительному наказанию: торжественному снятию с виселицы повешенного или. если тот уже похоронен, изготовлению дорогостоящей копии покойного: после ритуала «прошения» в память умершего должны были быть сооружены памятные стеллы или иные «поминовения» в храме и т. д. (см. об этом: Gauvard Cl. «De grace especial». Crime, Étal et société en France à la fin du Moyen age. T. 1–2. P., 1991, eadem. Pendre et dépendre à la fin du Moyen age Les exigences d'un rituel judiciaire//Histoire de la Justice. 1991. № 4. P. 5-24).

307

Guenée B. L'Occident aux XIVe et XVe siècles. Les État P., 1993. P. 276–284.

308

В Парламенте существовал строгий порядок расположения каждого чиновника (Aulrand F. Le temps des professionnels. P. 414).

309

Описания Никола де Бая посещений короля и дофина заседаний Парламента исследуются ныне в контексте церемонии «ложа суда» (Hanley S. Le lit de justice des Rois de France. L'idéologie constitutionnelle dans la légende, le rituel et le discours. P., 1991. P. 26–41; Brown E., Famiglietn R. The Lit de Justice: semantics, ceremonial and the Parlement of Paris, 1300–1600. Sigmaringen, 1994).

310

В итоге Парижский университет проиграл Парламенту эту битву за судебную монополию. Не последнюю роль сыграла в этом и пробургиньонcкая политика университета в 1418–1436 гг. Ордонанс 26 марта 1446 г. отменил судебные привилегии университета, подчинив его Парламенту (Verger J. Les Universités au Moyen age. P., 1973. P. 168, Histoire des Universités en France. P., 1986. P. 122–123).

311

Verger J. Les Universités au Moyen age. P. 141–147.

312

Krynen J. Les légistes «idiots politiques». Sur l'hostilité des théologiens à l'égard des juristes en France au temps de Charles V. P. 171–198; idem. Les légistes «tyrans de la France»? Le témoignage de Jean Juvenal des Ursins, docteur in utroque P. 279–299.

313

Уже к концу XIV в. происходит важное изменение, отразившее процесс формирования особой иерархии чиновников: ок. 1390 г. в протоколах Парламента, где прежде присутствующие на заседаниях перечислялись в соответствии