Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина

Угроза захвата Петрограда объединенными силами белогвар­дейцев и интервентов была ликвидирована. Удовлетворенный, 3 июля Сталин вернулся в Москву. Конечно, человек, возглавивший оборону двух важнейших фронтов Гражданской войны, отразив­ший наступления трех бывших царских генералов — Краснова, Мамонтова и Юденича, имел право на признание своих заслуг. Но почивать на лаврах ему было не суждено.

Уже через день после возвращения из Петрограда в Москву Сталин был направлен на противостоящий полякам Западный фронт. В Смоленск, где располагался штаб фронта, он прибыл 9 ию­ля. Положение, которое застал Сталин, было настолько удручаю­щим, что в сообщении Ленину о своих первых впечатлениях он не­вольно переходит на образно-литературный стиль, прибегая к ме­тафорам.

Фронт, пишет он, «представляет собой лоскутный двор, кото­рый невозможно починить без готовых резервов, и достаточно од­ного серьезного удара противника в одном из важных пунктов, чтобы весь фронт зашатался и, вернее, пошатнувшись, рухнулся».

Ему не пришлось проявлять особую проницательность, чтобы установить одного из виновников тягостного состояния сложив­шегося положения. «Командарм, — констатирует он в письме, — никуда не годится, только портит дело». Через некоторое время он потребовал отстранения члена Реввоенсовета фронта — ставлен­ника Троцкого — Окулова.

Однако, не желая конфликтовать и с Троцким, Ленин не спе­шил с решением обусловленной просьбы Сталина. Он ответил кор­ректным возражением: «Думаю, что Вы должны помочь Реввоен­совету фронта объединить все армии... надо, чтобы конфликт с Оку­ловым не разросся. Обдумайте хорошенько, ибо просто отозвать его нельзя».

Уже в скором времени неутешительный прогноз Сталина стал подтверждаться. 8 августа поляки взяли Минск и, не останавлива­ясь, продолжили наступление. «Положение на Западном фронте становится все более угрожающим, — докладывал Сталин 11 авгу­ста Ленину из Смоленска. — Старые, истрепанные, усталые части 16-й армии, на которую наседает наиболее активный противник, не только не способны обороняться, но потеряли способность при­крывать отходящие батареи, естественно, попадающие в руки про­тивника». Он снова запросил подкрепления, но Реввоенсовет про­игнорировал это обращение.

Огрызаясь и слабея, армия продолжала отступать. Поскольку Сталин продолжал настаивать на замене командования и Окулова, то последнего отозвали. И все-таки фронт прекратил отход. Отсту­пление остановилось, когда, достигнув реки Березины и укрепив­шись на ее левом берегу, красные части стали создавать активную оборону. Это удалось еще и потому, что осенью поляки тоже осла­били натиск. Они не могли наступать бесконечно, резервы поль­ского командования тоже не были неисчерпаемыми.

Вместе с тем относительная стабилизация Западного фронта не дала Советской Республике желанной передышки. В том, что Мо­сква не могла удовлетворить требования Сталина по укреплению фронта против поляков, были и объективные причины. Во второй половине 1919 года угрожающее положение сложилось на всех по­люсах Гражданской войны, но особенно критическая ситуация на­зрела на Южном фронте.

Но и это не все. Весной 1919 года поезд Троцкого прибыл на Украину. Здесь активно действовали петлюровцы, набирал свою силу генерал Деникин, а союзниками большевиков стала Первая Украинская дивизия, состоявшая из крестьян. Сельский учитель Нестор Махно являлся безусловно колоритной фигурой Граждан­ской войны. Организовав мобильную крестьянскую армию, он ак­тивно выступил против белогвардейцев и стал сотрудничать с Со­ветской властью.

И хотя в 20-х числах мая его войска потерпели поражение в бо­ях с деникинцами, но и после этого «партизанские» части махновцев продолжали сражаться с белыми почти месяц. В том, что летом 1919 года Советская власть на всем Юге оказалась под вопросом, ви­новаты были Реввоенсовет Республики и его руководитель Троцкий. Стремясь переложить свою вину на командира крестьянской ар­мии, Троцкий начал очернительскую кампанию против махновцев.

Троцкий не только «разоружал» союзника Советской власти. 6 июня Ворошилов получил телеграмму Председателя Реввоенсо­вета: «Махно подлежит аресту и суду Ревтрибунала». В этот же день приказ РВС Республики потребовал: «Кара может быть только од­на — расстрел. Да здравствует... борьба с врагами народа! Троцкий».

Возмущенный Махно 9 июня послал телеграмму Ленину и в пять других адресов. «В последнее время, — указывал он, — офици­альная советская пресса... распространила обо мне ложные сведе­ния, недостойные революционера, тяжелые для меня». Однако Троцкий настоял на своем.

Его клеврет Пятаков произвел арест нескольких десятков ра­ботников штабов Махно и семь командиров казнили. В подписан­ном в Харькове приказе Троцкого от 18 июня сообщалось: «Южный фронт наш пошатнулся. Кто виноват?.. Ворота открыты... анархо-бандитами, махновцами... Трибунал сурово покарал изменников и предателей... махновский штаб уничтожен».

И все-таки махновцы продолжали сражаться с деникинцами. Это они помогли войскам Федько вырваться из Крыма. Но, развер­нув боевые действия в полосе от Волги до Днепра, 30 июня деникинцы захватили Екатеринослав и Царицын. Находившийся на Южном фронте Троцкий впал в панику. 1 июля он телеграфировал Ленину: «Ни агитация, ни репрессии не могут сделать боеспособ­ной босую, раздетую у голодную, вшивую армию».

Бросив погибающий фронт на произвол судьбы, он вернулся в Москву и подал в отставку со всех своих постов. Правда, Ленин уго­ворил его вернуться к исполнению обязанностей Председателя Реввоенсовета, но Троцкий уже не думал о том, как остановить на­ступление белых. Он уже не сомневался в неизбежном поражении Советской Республики.

Впрочем, Троцкий не сидел без дела. 5 августа 1919 года он представил Совету обороны свой план. Это был «план по переносу базы для мировой революции из России в Индию»($) Уже поставив на России крест, он предположил: «Ареной близких восстаний мо­жет стать Азия... Международная обстановка складывается, по-видимому, так, что путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии»...

Трудно сказать, чего в этом сумасшедшем плане было боль­ше — авантюризма или откровенного бреда? Троцкий не был голо­словен, его план предполагал «создание корпуса (30 000—40 000 всадников) с расчетом бросить его на Индию». «Наигравшись» в красного Бонапарта», Лейба Бронштейн решил вернуться к более спокойному и привычному занятию: воспитанию своих последова­телей.

С этой целью он планировал «сосредоточить где-нибудь на Ура­ле или в Туркестане революционную академию, политический штаб азиатской революции... Нужно уже сейчас приступить к бо­лее серьезной организации в этом направлении, к сосредоточению необходимых сил лингвистов, переводчиков книг, привлечению ту­земных революционеров — всеми доступными нам средствами и способами».

Заняв в июне Харьков, деникинцы продолжили наступление и 5 августа, когда Троцкий представил Совету обороны свой великий шизофренический прожект «кавалерийского прорыва в Ин­дию», — конный корпус Мамонтова ворвался в Тамбов, а 20 сен­тября белые захватили Курск.

В сентябре, после стабилизации положения на польском на­правлении, Сталин покинул Западный фронт. Он прибыл в Москву. Красная столица была оклеена плакатами: «Все на борьбу с Дени­киным!» Угрожающее положение, ставшее следствием бездарной военной политики Троцкого, поставило Советскую Республику в безвыходную ситуацию. Все определяла война на Юге. Именно здесь решался главный вопрос: быть или не быть Советской Рес­публике. И уже 26 сентября ЦК принял постановление о назначе­нии Сталина членом Реввоенсовета Южного фронта.

ГЛАВА 12. ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ

...но от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней.

Растерзанная и обессиленная войной, казавшаяся отброшен­ной чуть не в средневековье, страна вступила в очередную воен­ную осень. Ветер срывал с деревьев пурпур последней листвы. С за­ходом солнца огромные пространства России погружались во мрак. Продираясь через эту темноту, спешил поезд, уносивший чрезвычайного наркома на Юг, где красные части с трудом сдер­живали давление набиравших силы деникинцев.

Он опять должен был исправлять чужие ошибки. В штаб Юж­ного фронта, находившийся в селе Сергеевское юго-восточнее Ди­вен, Сталин прибыл 3 октября. Троцкий не случайно «сбежал» с Южного фронта. Яркую характеристику состояния штаба и фрон­та этого периода дал Серго Орджоникидзе, назначенный по на­стоянию Сталина членом Реввоенсовета 14-й армии.