Виктор Баранец - Ельцин и его генералы

Потом Лев Рохлин обнародовал сведения о семейном бизнесе Кобеца, сообщив, в частности, о том, что его сын руководит фирмой, которая реализовала контракт, нанесший Минобороны огромный ущерб…

Наблюдая за перипетиями борьбы, я думал о том, что борьба за кресло министра обороны приносит к нам на Арбат какое-то очищение: она высвечивает деляг в погонах и одновременно подчеркивает чистоту погон тех, кто ни в чем себя не замарал. Генерала Родионова ни разу не уличили ни в грязных коммерческих махинациях, ни в дружбе с преступниками, уже сидящими за тюремной решеткой, ни в продаже оружия, ни в строительстве виллы на сомнительные средства.

И уже когда мало кто сомневался, что Родионов с большим преимуществом побеждает в споре за кресло министра, в академии Генерального штаба случилось чрезвычайное происшествие: двое слушателей были избиты милиционерами. Как водится, милиция тут же заявила, что офицеры были пьяны и отказались предъявить документы. Дело дошло до драки (просто удивительно, что тогда у офицеров не нашли в карманах наркотики). Некоторые арбатские офицеры не исключали, что чрезвычайное происшествие умышленно спровоцировано, чтобы ударить по Родионову (в то время уже было известно, что в стане соперников начальника академии ГШ активно инициировали «дело о пропаже» уникальных книг из библиотеки академии, что не подтвердилось).

Случай с офицерами академии ГШ получил широкую огласку в московской прессе и на телевидении. Естественно, что для такой передачи, как «Скандалы недели», которая шла по ТВ-6, то была своего рода «находка». Один из ведущих «Скандалов» Сергей Соколов позвонил в пресс-службу Минобороны и попросил разрешения произвести съемки в академии, встретиться с «пострадавшими». Прежде чем оформить такое разрешение, я позвонил Родионову. Расследование по ЧП еще шло, и было совершенно неизвестно, как оно повернется. Нельзя было исключать, что итоги «расследования» могли сильно ударить по авторитету начальника академии, что, разумеется, было очень некстати в тот момент.

Я немало послужил в армии и хорошо знал, что иные начальники в такие судьбоносные периоды ложились в госпиталь, брали отпуск или уезжали в командировку, чтобы судьба-злодейка, не дай Бог, не подсунула роковую свинью. А Игорь Николаевич сразу сказал:

— Присылайте журналистов. Будем молчать — всех нас поочередно колошматить будут. А резонансов никаких я не боюсь. Не в том возрасте…

Съемка состоялась.

Как только наступало время решающего политического или кадрового выбора, возле Ельцина появлялся человек, которого у нас в МО за глаза называли генералом Распутиным. Это был командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал-полковник Виктор Чечеватов. Так случилось и летом 1996 года. В МО знали, что встреча состоялась по просьбе генерала, а главной темой обсуждения, как сообщила официальная пресса, «были перспективы реформирования системы военного управления войсками на Дальнем Востоке». То была неправда. «Наши люди в Кремле» уже вскоре сообщили, что обсуждалась кандидатура нового министра обороны…

В тот же день президент встретился с Родионовым. О характере встречи Родионов журналистам сообщать отказался. Сказал только, что «в течение получаса обсуждал с Ельциным перспективы реформирования Российской армии»…

Немного позже Родионов все же прояснил некоторые детали:

— Я сказал президенту, что реформа армии стоит, этой проблемой никто не занимается. Мало того, у нас спутали понятия «реформа Вооруженных Сил» и «военная реформа». На встрече с президентом ни слова не было сказано о намерении назначить меня министром обороны… Я ничего не прошу, но и не откажусь, как человек военный, от такого предложения.

Проект указа был готов…

Возвратившись от президента, Родионов неожиданно заявил в прессе, что он не очень-то спешит взваливать на себя сулящие очень мало радостей обязанности министра обороны и согласится возглавить МО «при определенных условиях». Это уже выглядело и как загадочная интрига, и как непозволительная дерзость.

О каких же «определенных условиях» говорил Родионов Ельцину? Профинансировать армию, дать возможность сформировать команду своих единомышленников-профеосионалов, и если уж президент доверяет ему Вооруженные Силы, — чтобы никто «сверху» не мешал работать. Иначе трудно будет подготовить плацдарм для реформы. И еще одно условие, похожее на просьбу: помочь освободиться от проворовавшихся генералов, нашедших себе хорошую «крышу» в президентских, правительственных и иных структурах…

Забегая вперед, скажу, что ни одно из этих условий не было выполнено: финансовое положение армии не улучшилось, команду в полном составе собрать не удалось, а палки в колеса Родионову вставляли не только недоброжелатели из Кремля, но и некоторые высшие чины из грачевской «гвардии». А что до проворовавшихся или уличенных в грязных махинациях генералов, то министр успел уволить или отстранить от должности лишь нескольких из них. На очереди были и крупные киты, в том числе и некоторые замы министра…

Его месяцы в министерском кресле похожи на лихо закрученную драму, в которой есть все: радости побед и трагедия поражений, рыцарская доблесть И ошибки в результате подставок, хитро подстроенных придворными интриганами, преданность и измены, мудрая последовательность в решениях и почти наивная доверчивость некоторым шептунам, твердое слово офицера и необъяснимое, смахивающее на предательство, отступничество в обещаниях людям, которые ему свято верили….

В первый же день работы в МО он приказал убрать легендарный грачевский «Мерседес-500 SL», купленный на деньги, которые, согласно президентским указам, должны были тратиться строго на жилье для бездомных офицеров.

Стал ездить на «Волге» и без охраны. Когда его однажды спросили, почему он так поступает, ответил:

— Наверное, я еще ничего плохого не натворил.

Как только Родионов стал министром, люди из арбатской «команды соблазнов» (хозяйственники, квартирмейстеры и др.) живенько попытались взять его в оборот на его столе появился громадный пасьянс предложений занять достойную министра элитную квартиру в престижном районе. Но он, «позер несчастный», остался жить со своей благоверной в банальной двухкомнатной у Белорусского вокзала, которую получил еще в бытность первым замом командующего войсками МВО. Отказался Родионов и от роскошной служебной дачи, отремонтированной в стиле позднего грачевского барокко, предпочел по-прежнему отдыхать на своей скромной «фазенде», где никто и никогда не видел «рабов» в солдатской или гражданской форме, бетономешалок, минобороновских машин с импортной сантехникой и коробками с казенной снедью…

В МО еще не было ни одного министра, фигура которого не обрастала бы байками и даже легендами. Когда они достигают ушей министра, он с каким-то беззащитным возмущением жалуется сослуживцам на «досужие вымыслы». И все же дыма без огня не бывает…

Наверное, будь на месте Родионова другой человек, он бы со смаком «оттянулся» на своем предшественнике, который никогда бывшего начальника академии Генштаба не жаловал и не один раз грозился сплавить его на пенсию — особенно после того, как Родионов вошел в альянс со злейшим «врагом» Грачева Лебедем, когда тот встал под знамена Конгресса русских общин. Старожилы Минобороны и Генштаба помнят много случаев, когда министры-победители изгалялись над министрами-побежденными, мгновенно отключая телефоны, отбирая машины и кабинеты, опечатывая служебные дачи и изгоняя порученцев и адъютантов.

Когда один из дежурных офицеров умышленно «передержал» в приемной министра бывшего помощника Грачева и его пресс-секретаря Елену Агапову, ему в тот же день пришлось сменить место службы.

…Потом пошли разговоры, что Родионов якобы окружает себя исключительно «своими», лично преданными людьми. По этому поводу он однажды разгневанно сказал:

— Да, я окружаю себя преданными людьми. Но не Родионову, а Родине.

Но, конечно, он не Бог. И он наломал немало дров, наделал ошибок, часть которых неисправима — сломанную человеческую судьбу уже не склеишь.

Чтобы понять Родионова, логику его действий, чтобы понять драматическую ситуацию, в которой он оказался как политик, как военачальник и просто как человек, надо увидеть 41-го министра обороны России в сложных координатах политической жизни государства. И тут стоит «отмотать» назад документальную пленку его биографии и начать с того дня, когда генерал Игорь Родионов принял решение на свой последний бой…

Родионов возглавил армию в период ее полураспада. В то время, когда в кабинетах и коридорах МО и ГШ, как во всей армии, с очень жестокой иронией шутили: «Труп уже холодный, но ядерный пульс еще прощупывается». И это после того, как четыре года подряд министр обороны Павел Грачев исправно докладывал в Кремль о крепнущей боеготовности Вооруженных Сил и победной поступи реформы (хотя правды ради стоит сказать, что в последнее время своего пребывания на министерском посту и Павел Сергеевич уже не скрывал от президента суровой правды о положении в армии). Когда же Ельцин перестал доверять бодряческим рапортам с Арбата, Грачев вынужден был признать: без достаточного финансирования реформы быть не может.