Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

с документами в руках. Поэтому историк должен быть и носильщиком, поставщиком документов. И еврейский историк, наверное, тащит на своем горбу порядочный узел, часто покрытый кровью. И Чериковер был таким педлером, чем-то вроде передвижного архива. То он тащит его с собой, то спасает документы, он их хранит, их бережет, это — праведные свидетели против Петлюры и других украинских погромщиков, против Гитлера и его палачей, против военных злодеев. И он самоотверженно хранит записи, потому что они ему нужны для защиты своего народа, который вечно сидит на скамье обвиняемых, то в лице Шварцбарда, то в лице легендарных мудрецов Сиона, или юноши Гриншпана, не дождавшегося французского суда. Вот во всех этих случаях необходим он, Илья Чериковер, с документами, с показаниями против всех злодеев мира. Вот он, небольшой ростом, еврей с улыбкой, с остротой, с анекдотом, с детской приветливостью — и с кровавыми письменами под мышкой. Разве это не символ еврейской историографии?

В одной содержательной статье И. Чериковер рассказывает, как евреи в течение веков считали излишним записывать страдания — разве этим делу поможешь? Теперь, наоборот, мы считаем нужным все записывать и сохранять документы. Теперь история для нас поддержка. Были в старину летописцы, которые не хотели все записывать, чтобы не осрамить род людской, созданный по образу и подобию Божию. Теперь мы хотим записывать все, — может быть, это будет единственной нашей местью злодеям. Однако, раби Симеон бен Гамлиел сказал: «если бы мы хотели все записывать, мы бы не успели». Чериковер это перефразировал для нашего времени: «если бы мы захотели все рассказывать, мы тоже не успели бы». И наш дорогой друг, о котором мы все будем вечно помнить, тоже не успел закончить то, о чем он хотел рассказать будущим поколениям.

Ю. Марк

САУЛ ЧЕРНИХОВСКИЙ (1875-1943)

15-го октября 1943 года скоропостижно скончался в Иерусалиме один из крупнейших еврейских поэтов, Саул Черниховский. В течении пятидесяти лет своей деятельности он обогатил еврейскую литературу прекрасными поэмами, рассказами и переводами классиков. Его имя ставили рядом с именем Бялика. Бялик и Черниховский принадлежали к одному и тому же поколению: первый родился в 1873 году, а второй в 1875 году. Первая книга стихов Черниховского «Видения и песни» (Хазонот в’Мангинот) вышла в 1898 году, первые стихи Бялика — в 1901 году. Но пришли они в еврейскую литературу разными путями. Бялик вышел из еврейской массы и первоначальное воспитание получил в хедере, а затем в Воложинском ешиботе. Черниховский вырос в ассимилированной среде, и еврейский язык начал изучать лишь на седьмом году жизни. В поэзии Бялика была печаль прошлого, его «Гамасмид», «Перед книжным шкафом» и др. посвящены еврейскому горю и слезам. Ранние стихи Черниховского были песнями радости, солнца и жизни. Первым его стихотворением, дошедшим до тогдашней молодежи, было «Ани маамин» (Я верую).

Затем появился ряд стихотворений лирических, с призывом к любви и обращениями к природе, к красоте, к полям и лесам.

Лучшим стихотворением этого цикла явилось его знаменитое: «Перед статуей Аполлона».

Это стихотворение вызвало много споров и толков. Черниховского обвиняли в том, что он преклоняется перед эллинизмом в ущерб юдаизму. Не понимали тогда, что это не был уход от еврейства, а призыв узника, который в течение сотен лет жизни в гетто успел забыть о природе и ее красотах. Неудовольство читателей не прошло бесследно для поэта: Черниховский откликается на него в двух последующих своих стихотворениях: «Я чужой цветок для моего народа»:

Моя песнь чужда сердцу моего народа.

Одинокой она пришла, и одинокой уйдет.

Ни в одно сердце не проникнет моя песнь.

и во втором стихотворении:

Я явился раньше времени,

А может быть, меня создал иной Бог.

В знаменитой поэме «Рабби Борух из Майнца», Черниховский дает картину еврейского страдания в прошлом. Каждая строчка дышит гордостью и жаждой мести. В песнях Черниховского появляются новые мотивы, взывающие к борьбе и к восстанию, воспевающие боевую силу:

Дайте мне мой меч,

Меч мести.

Еще ярче эти настроения выражаются в поэме «Бар-Кохба», в которой он описывает восстание предков и зовет современников идти по их стопам.

В беседе со мной Черниховский однажды сказал:

— Мои первые стихотворения с призывом к жизни и красоте были предисловием к моим последующим поэмам, посвященным борьбе и восстанию, так как лишь народ, чувствующий все обаяние жизни, может восстать против рабства.

Идилии Черниховского посвящены бытовым картинам; поэт с непревзойденным мастерством описывает переживания простого еврейского люда.

Путь Черниховского в нашей литературе был неимоверно трудным. Он должен был искать новые слова, создавать новые термины по ботанике, по анатомии, придумывать названия цветов, которых до него еврейская литература не знала.

В начале девяностых годов я жил несколько месяцев вместе с Черниховским в Швейцарии. Каждый день, гуляя по горным вершинам, он находил цветы и растения, а уже вечером у него были для них названия на еврейском языке. То же он делал по анатомии, работая в институте «Мада», который создал в Москве проф. Лазарь Соломонович Розенталь, в настоящее время проживающий в Нью-Йорке.

Работоспособность Черниховского была необыкновенной. Десять лет он был земским врачом. Во время первой мировой войны служил врачом в русской армии. Но работая много в медицинской области, он никогда не оставлял литературного творчества.

Не могу не упомянуть о его переводных трудах. Илиада и Одиссея, «Гаявата» Лонгфелло, стихотворения Гете и Пушкина, легенды Персии, Индии и Египта, стали доступны еврейским читателям, благодаря его переводам. За последний свой перевод «Калевалы» с финского языка Черниховский получил премию финского правительства.

Начиная с 1931 года, Черниховский окончательно поселился в Палестине и был назначен врачом городских училищ Тель-Авива. В Палестине, в среде еврейской халуцианской молодежи, поэт, наконец, почувствовал себя в родной стихии. Здесь, повсюду, в городах и квуцах, и в каждом поселке, он слышал звуки своих песен.

В одном из своих палестинских стихотворений «Знаете ли Вы страну, обожженную солнцем?» Черниховский рисует халуца, пришедшего в Палестину и спрашивающего: «Где находятся святые и где тут Маккабеи?» Ему отвечает рабби Акиба: «Все евреи святые и ты Маккаби». В Палестине Черниховский увидел воплощение своей творческой мечты: возрожденный народ, умеющий пользоваться всеми благами жизни и свободы и готовый пожертвовать собой за идею.

В своем юношеском стихотворении он предвидит рождение нового поэта, который будет воспевать свободу, и просит, чтобы этого поэта будущих времен украсили цветами, взятыми с могилы Черниховского.

На могилу только что почившего поэта, певца еврейского возрождения, поэта жизни и свободы, возложен живой венок: вся