Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков

в России опасались. Генерал Черняев писал о таком риске, когда пытался убедить Петербург дать согласие на штурм Ташкента. В то же время весьма показательно, что несмотря на полную военно-политическую дезорганизацию Бухарского эмирата в 1868 году, Россия тем не менее не стала присоединять всю его территорию. Свою роль здесь, конечно, сыграли сложные взаимоотношения с Великобританией, которые российские власти должны были учитывать. С этой точки зрения Бухара могла иметь ценность именно как буферное государство в этом районе Азии. Но одновременно важно было и то, что России не пришлось занимать горные районы восточной части Бухарского эмирата. Она ограничилась присоединением развитых земледельческих районов в Ферганской долине, а также Самарканда с податным населением. Преимущественно ираноязычные горцы восточной Бухары, сегодня это горные районы к востоку и северу от столицы Таджикистана Душанбе, остались под властью бухарского эмира. Возможно, потому, что этот район по населению и географии слишком напоминал Кавказ.

Для нашего исследования быстрые успехи российской армии в завоевании Средней Азии также представляют определённый интерес. Во-первых, потому, что в их результате весь Казахстан оказался в составе Российской империи. Во-вторых, потому, что он довольно быстро стал её внутренней провинцией. Более того, из-за быстрого поражения среднеазиатских ханств Казахстан практически не был и пограничной территорией. Российские войска очень быстро прошли на юг и казахские земли сразу оказались далеко от новой южной границы Российской империи.

Также имеет значение, что только часть южной казахской территории из-за слабости среднеазиатских государств была местом проведения боевых действий, и это продолжалось весьма короткий период времени. И хотя отдельные отряды казахов участвовали в этой войне на стороне Коканда и Бухары, это всё же не было массовым явлением. Для большей части южных казахских племён смена власти Коканда на Российскую империю не представляла каких-либо особых трудностей. Тем более что Россия на первом этапе облагала южных казахов существенно меньшими налогами, чем Кокандское ханство.

Здесь стоит отметить, что в условиях XIX века жителям Кавказа, Средней Азии и Казахстана в принципе было невозможно избежать российского завоевания. Точно так же, как этого нельзя было сделать ни алжирским арабам, ни жителям Британской Индии, ни многих других государств и племён Азии и Африки. Европейская колониальная экспансия в это время была объективной реальностью. Во многих случаях она могла привести к весьма тяжёлым последствиям для тех, кто стал объектом завоевания. Здесь можно привести очень много примеров довольно жёсткой политики европейских колониальных государств на разных этапах их экспансии. Здесь и истории с католиками Ирландии, индейцами Северной Америки, аборигенами Австралии. В частности, в истории Российской империи было как минимум два масштабных события весьма жёсткой политики. В одном случае причерноморские и северокавказские степи в конце XVIII века были освобождены от местного кочевого населения. В другом случае, который имел место как раз накануне завоевания Средней Азии, в середине XIX века, горы Западного Кавказа также остались без местного населения.

Понятно, что это не было системой, но всё же такие случаи имели место. В «Новой имперской истории северной Евразии» это назвали «черкесским синдромом». «Создание современной границы в масштабах всей Российской империи и перенос на европейских соседей систематического отчуждения, прежде проявлявшегося по отношению к Османской империи и Ирану, означали торжество национального восприятия российского государства. Пограничным (точнее трансграничным) этноконфессиональным группам это сулило распространение «черкесского синдрома» в недалёком будущем»[501].

В связи с этим сравнительно быстрое завоевание российскими войсками Средней Азии, осуществлённое при этом малыми силами, без больших затрат, заметно отличалось от ситуации в причерноморских степях в XVIII–XIX веках, где Россия вела долгие войны с Османской империей. Местное население, кочевники и горцы, в этой многолетней войне пользовалось османской поддержкой. Ожесточённость и длительность противостояния диктовала или, как минимум, помогала российским властям обосновать жёсткость действий.

В то же время завоевание Средней Азии для России было настоящим военным триумфом. Кроме того, именно здесь она могла продемонстрировать свою «европейскость», способность к управлению и последующей модернизации завоёванной азиатской колонии. Во второй половине XIX века это было не менее важно в рамках широко распространившейся в Европе идеи осуществления «цивилизаторской миссии», чем просто завоевание территории. Собственно, населению Казахстана и Средней Азии предстояло стать объектом прямого колониального управления и модернизации, как и другим народам Азии и Африки. Вопрос о характере такого управления и результатах оказанного воздействия на традиционные общества впоследствии стал предметом большой дискуссии, особенно в самих традиционных обществах. Но в любом случае это было именно внешнее воздействие со стороны доминирующей в том или ином регионе военно-политической силы.

Казахстан — внутренняя провинция Российской империи

Российская империя уже в 1865 году, до захвата Ташкента, фактически вышла на внешние границы казахских степей. Соответственно, это поставило вопрос о необходимости внесения изменений в систему управления казахами. Первоначально основные изменения были связаны с переносом пограничной линии на новую границу. В частности, в 1865 году в Петербурге ещё планировали перенести оренбургско-сибирскую таможенную черту именно в Южный Казахстан.

Больше 130 лет с момента подписания договора хана Абулхаира с императрицей Анной о подданстве казахов Российской империи таможня находилась на линии российских крепостей. Соответственно, и торговля с казахами фиксировалась по разряду внешней торговли Российской империи со странами Азии. Причём казахские степи в азиатской внешней торговле России занимали довольно значительное место наряду со Средней Азией, Турцией, Ираном и Китаем.

Перенос таможенной границы был важным моментом в закреплении казахских территорий за Россией. Аналогичная ситуация была с пограничной линией. В 1850-х годах её нахождение в районе городов Оренбурга, Омска, Петропавловска, уже не имело никакого смысла, точно так же как с российской точки зрения не было оправданным и нахождение казахов в ведомстве министерства иностранных дел. Поэтому, в частности, «в 1859 году управление оренбургской степью передано в министерство внутренних дел, пограничная комиссия переименована в областное правление, киргизы же сырдарьинской линии остались по прежнему в ведении министерства иностранных дел»[502]. Последнее было вполне логично в связи с тем, что в тот момент завоевание Средней Азией ещё только планировалось. Соответственно, казахи Сыр-Дарьи с учётом их нахождения на границе с Хивой и Кокандом оставались фактором внешней политики.

После завоевания Средней Азии в этом больше не было необходимости. Перед Россией встал вопрос организации управления вновь приобретёнными территориями. Ещё в 1865 году был создана Туркестанская область с подчинением Оренбургу. Это было временное решение, связанное с нахождением области на линии противостояния со среднеазиатскими ханствами. В связи с этим центральным органом управления было назначено военное министерство. «Тенденция к