Дэвид Холловэй - Сталин и бомба: Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956

II

Согласно оценке американской разведки в ноябре 1952 г., Советский Союз к середине 1953 г. должен был иметь около 100 атомных бомб, хотя допускалась возможность, что их число могло составить 50 бомб как минимум и 200 — как максимум{1738}. Поскольку в Советском Союзе не публиковались конкретные цифры, невозможно сказать, насколько точными были эти оценки. Проблемы, возникшие при пуске реакторов-производителей и газодиффузионных заводов, позволяли предположить, что число бомб, имевшихся в Советском Союзе к моменту смерти Сталина, равнялось нижнему пределу оценки, данной Центральным разведывательным управлением, или было даже еще меньшим. Только в 1953 г. в арсеналы стали поступать первые бомбы серийного производства{1739}. Это также показывает, что к середине 1953 г. запас бомб был меньше пятидесяти.

Каковы бы ни были расхождения между Маленковым и Хрущевым, они не снизили темпов развития ядерного проекта. Темпы испытаний возросли. Перед смертью Сталина было проведено три испытания; между мартом 1953 и концом 1955 г. их число составило 16 (см. таблицу на стр. 387). Новый полигон для испытаний был сооружен в 1954 г. на Новой Земле в Северном Ледовитом океане. Он предназначался для испытаний мощного оружия и для подводных взрывов. Первое такое испытание — подводный взрыв — произошло 21 сентября 1955 г.{1740} В 1955 г. было организовано второе конструкторское бюро вооружений в Каслях (Челябинская область), примерно в 40 км от Кыштыма; цель его организации — создание конкуренции между учеными. Новая лаборатория, известная как Челябинск-70, была организована группой из Арзамаса-16. Ее первым научным руководителем стал К.И. Щелкин, первый заместитель Харитона; первым директором — Дмитрий Васильев{1741}.[394] Планировалось также создать два новых больших центра для производства плутония — вблизи Томска (Томск-7) и Красноярска (Красноярск-26)[395].

Новое советское руководство продолжало программу развития средств доставки, начатую еще Сталиным. Развернулось массовое производство средних бомбардировщиков Ту-16 для вооружения дальней авиации[396]. Межконтинентальные бомбардировщики оказались, однако, менее удачными, и когда они вступили в строй в 1955 г., их возможности были слишком ограниченными[397]. Крейсерская скорость и высота полета Ту-95 делала его уязвимым для средств противовоздушной обороны. «Он будет сбит задолго до того, как приблизится к цели, — отметил Хрущев в своих мемуарах. — Поэтому он не мог быть использован как стратегический бомбардировщик»{1742}. Бомбардировщик Мясищева оказался не более пригодным, поскольку дальность его полета также была невелика.

1. 29 августа 1949 г. … Семипалатинск … Плутониевая бомба. Тротиловый эквивалент 20 килотонн

2. 25 сентября 1951 г. … Семипалатинск … Бомба из урана-235 и плутония. Эквивалент порядка 40 килотонн

3. 18 октября 1951 г. … Семипалатинск … Бомба сброшена с бомбардировщика Ту-4

4.[398] август 1953 г. … Семипалатинск … Бомба из делящихся материалов

5. 12 августа 1953 г. … Семипалатинск … Первая термоядерная бомба. Мощность — 400 килотонн

6–7.{1743} 1953 г. … Семипалатинск … Бомбы из делящихся материалов

8. 14 сентября 1954 г. … Топкое … Бомба из делящихся материалов средней мощности, испытанная во время войсковых маневров

9–14.{1744} сентябрь-октябрь 1954 г. … Семипалатинск … Серия испытаний бомб из делящихся материалов; одно из них (19 октября) было неудачным

15.{1745} 29 июля 1955 г. … Семипалатинск … Бомба из делящихся материалов; мощность около 5 килотонн

16. 2 августа 1955 г. … Семипалатинск … Бомба из делящихся материалов; мощность около 25 килотонн

17. 21 сентября 1955 г. … Новая Земля … Подводный взрыв; мощность около 20 килотонн

18. 6 ноября 1955 г. … Семипалатинск … Версия «классической конструкции», испытанной 12 августа 1953 года; мощность около 215 килотонн

19. 22 ноября 1955 г. … Семипалатинск … Первая двухстадийная термоядерная бомба; мощность порядка 1,6 млн. тонн

Источники: большая часть информации дана в тексте книги с соответствующими ссылками. См. также ниже.

Усовершенствованная модель с новым двигателем и большим размахом крыльев все еще не обеспечивала нужной дальности полета{1746}. Согласно А.Н. Пономареву, возглавлявшему научно-технический комитет военно-воздушных сил в послевоенные годы, «всем был хорош бомбардировщик Мясищева “М-201”, но в полном смысле межконтинентальным его не назовешь: запас топлива ограничен, конструктору с самого начала пришлось ломать голову над дозаправкой самолета в воздухе»{1747}. Когда Хрущев выразил недовольство бомбардировщиком М-201, не обладавшим в действительности межконтинентальной дальностью полета, Мясищев ответил, что самолет мог бы отбомбиться в Соединенных Штатах и затем приземлиться в Мексике. Хрущева такой ответ не удовлетворил: «Вы что думаете, Мексика — наша теща? И к ней можно нагрянуть в любое время? Мексиканцы никогда не отдадут нам самолет»{1748}. И все-таки появились признаки того, что вложения в разработку ракет окупятся. В конце 1953 г. Президиум принял проект Королева по разработке МБР Р-7{1749}.[399] «Вскоре после смерти Сталина, — вспоминает Хрущев в своих мемуарах, — Королев принял участие в заседании Политбюро и выступил с докладом о своей работе. Я не хочу преувеличивать, но я должен сказать, что мы просто остолбенели от того, что он показал нам, — как бараны, уставившиеся на новые ворота»{1750}. В это время Королев работал также над созданием ракет Р-5 и Р-11{1751}.[400] Ракета Р-5 с дальностью полета больше 1000 км была названа первой «стратегической» ракетой; это была первая советская ракета, способная нести на себе ядерную боеголовку[401]. (На Западе она известна как СС-3.) Ракета Р-11 с дальностью полета 150 км была рассчитана на запуск с подводных лодок, а также пригодна для сухопутных войск в качестве подвижной «оперативно-тактической ракеты» (морская модель была известна на Западе как СС-Н-3, а ее наземный аналог — как СКАД)[402].

Мощность взрыва, произведенного 22 ноября 1955 г., была подтверждена российскими источниками; мощность других бомб подтверждена не была, хотя согласно последним данным, мощность взрыва, произведенного 6 ноября, составляла примерно 250 кило-тонн.

Программы развития вооружений свидетельствуют о том, что послесталинское руководство оставалось сторонником создания мощных стратегических ядерных сил. В этом просматривается важная преемственность. В 1954 г. было организовано новое конструкторское бюро ракет дальнего действия; его руководителем стал Михаил Янгель, работавший с Королевым с 1950 г. Янгель и Королев придерживались разных точек зрения на конструкцию ракеты: Янгель предпочитал ракеты со складируемым топливом. Политическое руководство решило предоставить Янгелю возможность сформировать свое собственное конструкторское бюро в Днепропетровске{1752}.[403]

Послесталинское руководство также стремилось к созданию систем защиты от ядерного нападения. Развертывание новой системы противовоздушной обороны вокруг Москвы началось в 1954 г. Наряду с обширной сетью радиолокационных станций в течение двух лет было размещено более 3000 Р-113 — противовоздушных ракет{1753}.[404] Огромные вложения свидетельствуют о том, что руководство отдавало высший приоритет защите столицы. Осенью 1953 г. семеро военачальников обратились в Центральный Комитет с письмом, в котором указывали, что Соединенные Штаты скоро проведут развертывание баллистических ракет и что необходимо поспешить с созданием советской противоракеты. Была сформирована группа для изучения соответствующей проблемы, которая порекомендовала создать экспериментальную систему противоракетной обороны (ПРО). В 1956 г. началось сооружение испытательной площадки вблизи Сары-Шагана, к западу от озера Балхаш в Казахстане{1754}.[405]

III

Соединенные Штаты стали размещать тактическое ядерное оружие в Европе в начале 50-х годов. В Лос-Аламосе началась работа по развитию легкого тактического оружия для использования его в полевых условиях. Корейская война послужила дополнительным стимулом; соответствующим решениям способствовали опасения, что НАТО не сумеет защитить Западную Европу от возможного нападения со стороны Советского Союза. В январе 1952 г. Объединенный комитет начальников штабов уполномочил Верховного главнокомандующего войсками союзников в Европе генерала Эйзенхауэра приступить к планированию использования атомных бомб подразделениями авиации поддержки морских и военно-воздушных сил, которые предполагалось вскоре разместить в Европе{1755}. В Западной Европе также начали размещать и тактическое ядерное оружие для оснащения им авиации, ракет и артиллерии.