Александр Колпакиди - Империя ГРУ. Книга 1

Сближение с Оттом, неофициальные информационные услуги ему, Ве-некеру, Дирксену обеспечили «Рамзаю» положительную характеристику со стороны посольства, отзыв о его полезной и квалифицированной информационной деятельности.

В докладе Центру от 07.35 г. «Рамзай» сообщал:

«Когда я понял, что не смогу себя обеспечить, оставаясь вне фашистской организации, я добился того, что через посольство был введен в местную организацию нацистов».

<…>

Выражение «введен через посольство», очевидно, надо понимать так, что заявление «Рамзая» о приеме в партию было подкреплено соответствующими отзывами Дирксена и Отта.

Как же обстояло дело с опасениями относительно «слухов из Шанхая»? Вероятнее всего, «Рамзай» не обходил вопрос о своей шанхайской деятельности ни при вступлении в партию, ни в беседах с «друзьями». Он мог рассказывать о своей журналистской работе и прежних связях в Шанхае, но во-первых — изображать все свои леворадикальные связи как своего рода вынужденный прием журналиста, ищущего доступа к интересующим его объектам освещения, во-вторых — прямо заявить об изменении своих прежних «ошибочных» политических взглядов и суждений и утверждении в фашистском мировоззрении. Это тоже не выглядело бы особо натянуто и невероятно, если учесть, что в этот период волна фашистской демагогии захлестнула широкие массы населения Германии, и в фашистскую партию, наряду с мелкой и средней буржуазией и интеллигенцией, нередко вступали даже довольно значительные группы одураченных рабочих.

«Рамзай» был принят в нацистскую партию и даже вскоре был назначен «инструктором пропаганды» (Schulungsleiter), а его политическое прошлое было принято к сведению и взято на заметку.

В дальнейшем, с развитием германо-японских отношений, аппарат германского посольства сильно расширился и, конечно, был укреплен теми «слепыми приверженцами Гитлера», о которых упоминал в своем докладе «Фриц».

Атмосфера соперничества, взаимного подсиживания, борьба за место и влияние — весьма характерные для нацистской партии вообще — бесспорно нашли себе место и в разросшейся токийской организации нацистов.

Близость «Рамзая» к послу Отту, доверие, оказываемое ему ответственными сотрудниками посольства, известное влияние, которое он на них имел, не могли не вызывать зависть и недоброжелательство со стороны некоторых особо рьяных нацистов — сотрудников посольства.

Вполне возможно, что, узнав от местного нацистского руководства кое-какие сведения о «политическом прошлом» «Рамзая», они пытались использовать эти сведения против него.

Именно этим, вероятно, и было вызвано обращение «Рамзая» в 1940 году к фон-Ритгену и ходатайство последнего за «Рамзая» перед Шелленбергом.

Этим, по существу, исчерпываются наши возможности исследования вопроса о парировании «шанхайское угрозы», которой так опасался «Рамзай», отправляясь в Токио в 1933 году.

г) «Рамзай» — немецкий журналист-нацист. Образ жизни, поведение в быту, отношения с коллегами, знакомыми, друзьями

«В физическом отношении Зорге был крупный человек, высокий и коренастый, с каштановыми волосами. Как заметил один из его знакомых японцев, с первого взгляда на его лицо можно было сказать, что он прожил бурную и трудную жизнь. В выражении глаз и линии рта сквозили надменность и жестокость. Он был горд и властен, сильно любил и горячо восхищался теми, чьей дружбы он искал, но был безжалостен к остальным и откровенно ненавидим ими. Многие его японские коллеги по печати видели в нем типичного головореза, высокомерного нациста и избегали его. Он был горячий человек, любивший сильно выпить и привыкший часто менять своих любовниц. Известно, что за годы службы в Токио он находился в интимных отношениях примерно с 30-тью женщинами… И все же, несмотря на увлечение женщинами, запойное пьянство и тяжелый характер, он ни разу не выдал себя» (Меморандум).

<…>

Эта довольно образная и меткая характеристика «Рамзая», которую дает Уиллоуби по отзывам и рассказам лиц, близко знавшим Зорге, интересна для нас прежде всего как свидетельство того, что «Рамзай» сумел полностью вжиться в образ своего «второго я», надежно прикрывшись обликом высокомерного головореза-нациста.

Вместе с тем, говоря о серьезной и весьма щекотливой проблеме — деятельности советского разведчика под маской фашиста, уместно поставить вопрос: не выходил ли «Рамзай» за пределы необходимого, не преступал ли он допустимых границ и норм поведения советского разведчика-коммуниста, усиленно демонстрируя некоторые отрицательные в моральном смысле черты, свойственные нацистскому головорезу?

Речь идет, в частности, о пьянстве и беспорядочных связях с женщинами. Кроме замечания Уиллоуби, у нас нет иных, более конкретных указаний на запойное пьянство «Рамзая». Однако склонность к злоупотреблению спиртными напитками бесспорно была одной из слабостей «Рамзая», проявившейся в первые же месяцы его работы еще в Шанхае, где случалось, что в пьяном виде он ввязывался в драки и скандалы в барах и ресторанах. <…>

Образ жизни «Рамзая», вся система его взаимоотношений со знакомыми, коллегами, друзьями, несдержанность, высокомерие и т. п. позволяли безошибочно причислить его к разряду разнузданных представителей «высшей расы», для которых не существует обветшалых границ морали и нравственности. В этом смысле «Рамзай» добился большой удачи, надежно обеспечив себе соответствующую репутацию, вводившую в заблуждение и гестапо, и японскую контрразведку.

д) Германское посольство как основной объект личной разведывательной деятельности «Рамзая».

Особенностью деятельности «Рамзая» как резидента являлось то, что он не только объединял и направлял работу своей агентуры, но и лично сам вел непосредственную активную разведку по Германии, используя приобретенное им положение доверенного лица германского посольства.

Как уже указывалось, исходной основой для этого явилось сближение с германским военным атташе, впоследствии послом, Оттом и установление с ним неофициального сотрудничества в области сбора информации по Японии. Примеру Отта в дальнейшем следовали другие ответственные сотрудники посольства: военные атташе Шолль, Кречмер, моратташе Венекер, Литцман и др.

<…>

Практически «Рамзай» приобрел возможность:

1) обмениваться мнениями с ответственными сотрудниками посольства и знакомиться с их докладами в Берлин по конфиденциальным вопросам германо-японских отношений и вопросам политики Германии в Европе и на Дальнем Востоке;

2) знакомиться с рядом документов, поступающих в посольство от периферийных германских органов — консульств, представительств, миссий и т. п., а также с различными директивами, указаниями и распоряжениями берлинских правительственных органов;

3) фотографировать документальные материалы, получаемые для ознакомления на дом, а в некоторых случаях фотографировать документы непосредственно на месте, в посольстве.

Такого рода возможности «Рамзаю» удалось приобрести уже в 1935 году, то есть не более чем через полтора-два года по прибытии в Японию.

В октябре 1936 года шанхайский резидент «Алекс» после встречи с «Рамзаем» сообщал Центру об условиях и методах его деятельности в германском посольстве: «„Рамзай“ дает Отту информации главным образом по экономике Японии, пишет ему на эти темы доклады. Время от времени передает ему также сведения военного и военно-политического характера. Отт целиком использует доклады „Рамзая“ для своих докладов в Берлин. Дирксен такие относится к „Рамзаю“ с доверием и принимает его для докладов, используя неоднократно информации „Рамзая“ для своих докладов в Берлин. Отт, получив какие-либо интересные материалы или собираясь писать, приглашает „Рамзая“ и знакомит его с материалами. Менее важные передает „Рамзаю“ на дом для ознакомления, более важные, секретные — „Рамзай“ читает у него в кабинете. Бывает, что Отт, дав материал, уходит из кабинета по делам или с очередным докладом к послу. „Рамзай“ выявил расписание этих докладов (продолжающихся 20–40 минут) и, пользуясь этим, приходит к Отту минут за 15 до доклада — с тем, чтобы задержаться с материалами на время его отсутствия. За это время он имеет возможность сфотографировать материалы».

Особенно массовое фотографирование немецких документов «Рамзай» практиковал в 1936–1938 гг., когда штат германского посольства не был многочисленным, помещения посольства не были переполнены сотрудниками и не была еще организована жесткая охрана и контроль за хранением и выдачей документов. В этот период нередко с очередной почтой «Рамзай» присылал по нескольку сот кадров, заснятых на пленку документов. В числе этих документов (часть которых получала высокую оценку) были: экономические и политические обзоры и доклады германских консульств и посольства в Китае, доклады в Берлин военного атташе, политические доклады посла Дирксена и т. п.