Константин Романенко - Борьба и победы Иосифа Сталина

Но эта шокировавшая историков своей невразумительностью фраза рождена не потерей Троцким способности мыслить логиче­ски. Наоборот, он сказал именно то, чего хотел. Он попал в щепе­тильную ситуацию. С одной стороны, ему было необходимо рас­считаться за переданные ему деньги с австро-германцами; с дру­гой — прекращение войны не входило в планы его британских покровителей.

Он не хотел делать выбор в пользу какой-либо из сторон; он на­деялся проскользнуть между жерновами интересов воюющих ка­питалистических монстров. По существу, он заявил, что у него нет своей позиции. Вместо переговоров он «устроил» для партнеров по переговорам бесконечную лекцию, обличающую империализм.

Переговоры зашли в тупик, но, чтобы избежать ответственно­сти за последствия осуществленной провокации, он запросил ди­рективы Ленина. В вопросе о «Брестском мире» Сталин не был по­слушной фигурой, пассивно поддерживающей Председателя Сов­наркома. Об этом свидетельствуют телеграммы, направленные одна за другой в Брест. В одной из них Ленин пишет: «Мне бы хоте­лось посоветоваться со Сталиным, прежде чем ответить на ваш во­прос...» В другой — указывает: «Сейчас приехал Сталин, обсудим с ним и дадим вам совместный ответ. Ленин». Третья телеграмма гласит: «Передайте Троцкому Просьба назначить перерыв и вы­ехать в Питер. Ленин. Сталин».

Делегация вернулась в столицу, и разногласия по вопросу о ми­ре приобрели еще больший накал. Столкновение противоречивых взглядов во всей своей остроте обнажилось на заседании ЦК 8 (21) января 1918 года. Ленин настаивал на продолжении перего­воров, завершив их подписанием мира.

Но значительная группа «левых коммунистов» — Бухарин, Урицкий, Оппоков (Ломов), Осинский, Преображенский, Пята­ков, Радек требовали отвергнуть германский ультиматум и начать «революционную войну». «Ошибка Ленина, — поучал Бухарин, — в том, что он смотрит на это дело с точки зрения России, а не меж­дународной. Международная точка зрения требует вместо позор­ного мира революционной войны, жертвенной войны».

Троцкий пытался оправдать двуликость своего предательского маневра. Он доказывал, что вероятность германского наступления существует только на 25 %. Сталин поддержал Ленина. Он не знал подлинной подоплеки провокации Троцкого и полагал, что его не­лепая позиция основывается на надежде на революцию на Западе. На заседании ЦК 11 января Сталин указал: «Принимая лозунг ре­волюционной войны, мы играем на руку империализму. Позицию Троцкого невозможно даже назвать позицией. Революционного движения на Западе нет... а есть только потенция, ну а мы не мо­жем полагаться в своей практике на одну лишь потенцию».

С настоятельной установкой Ленина на заключение мира деле­гация вновь прибыла в Брест 12 (26) января. Однако Троцкий не выполнил это поручение, руководствуясь своими, одному ему из­вестными обязательствами перед британской разведкой, он вновь сорвал переговоры. Вместо конкретных действий он опять пустил­ся в пустые и отвлеченные словопрения. Потеряв терпение, 27 ян­варя (10 февраля) австро-германская сторона объявила о прекра­щении дальнейшего диалога, а 16 февраля было объявлено и о пре­кращении временного перемирия.

Срыв переговоров ставил молодую Республику на грань катаст­рофы. Вечером 17 февраля на экстренном заседании ЦК Ленин, Сталин, Свердлов, Сокольников и Смилга высказались за «немед­ленное предложение Германии» новых переговоров «для подписа­ния мира». Но большинством это требование было отвергнуто. Троцкий, Бухарин, Иоффе, Урицкий, Крестинский и Ломов на­стояли на выжидании с возобновлением «переговоров о мире до тех пор, пока в достаточной степени не проявится германское на­ступление и пока не обнаружится его влияние на рабочее движе­ние».

Последствия не заставили себя ждать. На следующий день, 18 февраля, пришло сообщение, что немцы в 12 часов дня возобно­вили боевые действия по всему фронту. Деморализованная и раз­ложившаяся Русская армия не была боеспособна. Ленин почти ультимативно потребовал немедленной отправки в Германию те­леграммы с предложением мира.

Но не отступавший от реализации своих целей Троцкий стал доказывать, что «сейчас масса начинает только переваривать то, что происходит; подписание мира теперь же внесет только сумбур в наши ряды; то же самое в отношении немцев, которые полагают, что мы только дожидаемся ультиматума». Словно не осознавая остроты ситуации, он философствовал: «Возможно, что они рассчи­тывают на психологический эффект». То была почти неприкрытая демагогия.

Сталин снова голосовал на стороне Ленина, но и на этот раз большинством (семью голосами против шести) предложение о по­сылке телеграммы было отклонено. День прошел в напряженном ожидании. Открывая вечернее заседание, Троцкий угрюмо сооб­щил о взятии немцами Двинска (Даугавпилса) и продолжении на­ступления в сторону Украины. Продолжая «тактику затягивания», он предложил запросить у правительств Германии и Австрии: «че­го они требуют»?

Сталин резко прокомментировал это предложение: «Надо ска­зать прямо, по существу: немцы наступают, у нас нет сил. Пора сказать прямо, что надо возобновить переговоры». Он был катего­ричен: «Дело сводится к тому, что мы немедленно должны подпи­сать эти условия».

Его логика возымела действие. При вторичном голосовании предложение Ленина поддержали шесть членов ЦК, против было четверо; четверо, включая Троцкого, воздержались от голосования. Предложение прошло семью голосами против пяти. Не меняя сво­ей позиции, Троцкий лишь спрятал ее за подчеркнутым жестом отстраненности.

Документы, приоткрывающие связь Троцкого с шефом бри­танской разведки Вильямом Вайсманом, были преданы гласности только совсем недавно, но странность его поведения, повлекшая заключение с Германией «похабного мира», не могла не волновать современников. В 2005 году в книге кандидата исторических наук, полковника запаса ФСБ РФ Василия Соймы был опубликован еще один любопытный документ с грифом «С. секретно».

В нем член КПП при ЦК ВКП(б) Ем. Ярославский (М.И. Губель­ман) 25 сентября 1938 года писал: «Тов. Сталин, за последнее вре­мя я все чаще прихожу к выводу, что Троцкий — давний провока­тор. Чтение показаний Вацетиса меня еще более убеждает в этом. Это прямо ошеломляющий документ, даже после всех гнусностей, которые нам известны о Троцком и его банде. Троцкий — я в этом убежден — был завербован Германским штабом еще во время им­периалистической войны, до 1917 года. Его друг А. Парвус откры­то выступал во время войны как кайзеровский агент. А Троцкому выгодно было прикрывать свою службу германскому штабу цен­тристской позицией: тоже своего рода — «войны не ведем и мира не подписываем». ... Показания Вацетиса — убийственный приго­вор Троцкому».

Иоаким Вацетис, о котором идет речь в записке Ярославского, в 1918—1919 годах занимал пост Главкома Вооруженными силами Республики. Во время Гражданской войны он практически являлся ближайшим сподвижником Троцкого. Позже Вацетис преподавал в Военной академии им. М.В. Фрунзе и был арестован 29 ноября 1937 года в перерыве между лекциями.

Однако даже это не все. Сравнение фактов приводит к логиче­скому заключению, что Троцкий являлся двойным агентом, но и это не может являться полным выводом. Самовлюбленный аван­тюрист, он руководствовался принципом: «Каждый делает рево­люцию для себя». Его приоритеты определялись не столько воен­ными, сколько финансовыми обязательствами. И прежде всего пе­ред дядей Абрамом Животовским, перед банкирами, компаньона­ми и родственниками Якова Шиффа братьями Варбургами — чле­нами банка Федерального резерва «Кун, Лейб и К°». За его спиной стояли и интересы Стокгольмского банка «Ниа-Банкен», а также других американских и европейских банкиров: Гугенгейма, Хенаура, Брайтунга, Ашберга.

Итак, предательский срыв Троцким Брестских переговоров по­ставил молодую Республику перед лицом австро-германского на­шествия. Оно стало реальностью. Угроза нависла над столицей Рос­сии. Ясно осознавая всю остроту ситуации, 21 февраля Сталин на­правил телефонограмму Петроградскому комитету РСДРП(б). Она обязывала «организовать десятки тысяч рабочих и двинуть по­головно всю буржуазию под контролем рабочих на рытье окопов под Петроградом».

Одновременно он телеграфировал Народному секретариату Украинской Советской Республики. Сталин требовал «организо­вать отпор от Киева с запада, мобилизовать все жизнеспособное, выставить артиллерию, рыть окопы, погнать буржуазию под кон­тролем рабочих на окопные работы, объявить осадное положение и действовать по всем правилам строгости. Общее задание — от­стоять Петроград и Киев, задержать банды германцев во что бы то ни стало». На следующий день, 22 февраля, Совет народных комис­саров опубликовал воззвание к стране «Социалистическое Отече­ство в опасности!».