История степей: феномен государства Чингисхана в истории Евразии - Султан Магрупович Акимбеков

Чингисхана, его братьев, племянников. Судя по всему, в предшествующих войнах Хубилая с Ариг-бугой и Кайду данные улусы придерживались нейтралитета, сохраняя при этом внутреннюю автономию. Однако для централизованной системы власти в империи Юань существование в зоне её влияния автономных улусов отдельных второстепенных чингизидов было неприемлемо. Проблема заключалась не только в вопросе обеспечения их лояльности. Вопрос заключался в том, что для центральной власти в империи Юань было обременительно поддерживать договорные отношения со сравнительно небольшими владениями. Ситуация усложнялась тем, что данные владения располагались в стратегически важных для безопасности империи степях Маньчжурии. Поэтому продолжение их самостоятельного существования могло составить проблему для интересов империи.

Примерно в 1286 году на севере империи Юань была проведена административная реформа, были созданы провинциальные управления, которые существенно ограничили самостоятельность приграничных улусов. «В 1287 году в качестве реакции на реформу вспыхнуло восстание одного из чингизидов Найяня, которого поддержали другие чингизиды Хадан, Шидур и Кайду. В том же году был издан приказ об учреждении управления по умиротворению области Бэйцзин, которому подчинялся улус Найяня и который запретил последнему свободную кочёвку в его собственных владениях»[472]. Наян был внуком Отчигина, младшего брата Чингисхана, казнённого за попытку захвата власти после смерти кагана Угедея. Автономный статус на территории Маньчжурии восточнее реки Ляохэ улусов Наяна и других чингизидов, Хадана и Шидура, при наличии в их распоряжении военной силы, создавал элемент политической непредсказуемости в непосредственной близости от владений Юань в Китае. Такая ситуация для империи была довольно опасна, так как самостоятельность данных улусов в любой момент могла привести к смене ими политической ориентации. Поэтому стремление Хубилая усилить контроль над северными территориями было вполне естественным. Но мы не знаем, что произошло сначала — попытка империи Юань превентивным образом обезопасить свои границы с помощью административной реформы или стремление Наяна и других чингизидов нанести удар по империи.

У явно сочувствующего Хубилаю Марко Поло, у которого он находился на службе, есть прямое указание на то, что «отрядил Наян посланцев к Кайду, наказывал ему Наян, чтобы шёл он на Великого хана с одной стороны, а Наян пойдёт с другой, отнимать земли и государство»[473]. Есть также свидетельство Рашид ад-дина: «Рассказывают, что Наян-нойон с некоторыми из потомков Йисункэ-аки и другими царевичами изменил каану и решил перейти на сторону Кайду и Дувы. Войско каана выступило вслед за ними и сразилось, а они осилили это войско»[474]. В любом случае угроза империи Юань была налицо. Если бы независимые улусы чингизидов на границах Китая со Степью все вместе с востока и запада выступили против Юань, то её положение стало бы напоминать положение любой китайской империи, вынужденной бороться с постоянным давлением со стороны северных и северо-восточных кочевников. Сложное положение на северной границе потребовало вмешательства самого Хубилая. Сначала был разбит Наян, затем потерпели поражение Хадан и Шидур. «В результате Хубилай овладел всеми аймаками слева от Ляохэ и создал в них тысячничества Восточной области»[475]. Ликвидировав независимость улусов Хадана, Шидура и Наяна и взяв под прямой контроль северо-восточные степи, империя Юань тем самым защищала свои интересы в подконтрольном ей Китае, обеспечивая безопасность его территории со всей массой податного населения.

С подчинением северо-восточных улусов империя Юань закончила своё территориальное оформление. Она охватывала всю территорию Китая, в зависимости от неё в разное время находились части территорий Кореи, Вьетнама, Бирмы, Тибета. Одновременно в состав Юань входили степи Маньчжурии и собственно Монголии, расположенной за пустыней Гоби, а также большая часть оазисов Восточного Туркестана. Империя Юань была самым сильным и могущественным из числа образовавшихся к этому времени монгольских государств. К тому же наиболее целостным. Её политическое ядро Китай доминировал над всеми прилегающими территориями и одновременно был надёжно прикрыт от любого внешнего воздействия. Особенно важным был контроль всех северных по отношению к Китаю степей, где исторически образовывались политические объединения кочевников, стремившиеся оказывать давление на Китай.

Империя Юань опиралась на могущество объединённого Китая, однако, надо отметить, при этом сохраняла свои специфические особенности организации, обусловленные сформированной при Чингисхане монгольской традиции управления. Эти особенности оказали огромное влияние на практику управления монголами Китаем в отличие от прочих династий некитайского происхождения, которые когда-либо управляли этой великой страной.

Возможно, самое главное отличие заключалось в том, что в сравнении с киданями, чжурчженями или более поздними маньчжурами монголы в XIII веке ещё не представляли собой этнической общности. Монгольская государственность Хубилая была частью того государства, которое было создано Чингисханом. Базовой основой данного государства была монгольская армия. Выше указывалось, что это был скорее политический проект, нежели традиционное племенное объединение. К монголам, к монгольскому народу, относились все те, кто входил в состав армии. На ранних стадиях государственности в её состав в основном входили племена Монголии, расположенной за пустыней Гоби. Затем вошли тюркоязычные кыргызы с Енисея и многочисленные тюрко-, монголо-, тибето- и тунгусоязычные племена, проживавшие в приграничных с Китаем степях. На следующих этапах завоеваний армию пополняли различные тюрко- и ираноязычные кочевники. Естественно, что в разных монгольских улусах, возглавляемых отдельными чингизидами, состав армии мог сильно отличаться друг от друга. На западе монгольских владений преобладали тюркоязычные кочевники, на востоке — монголо-, тибето- и тунгусоязычные. Однако общим для всех монгольских государств было противопоставление входившей в их состав армии и зависимых оседлых народов.

Армия, которая в представлении потомков Чингисхана и была собственно «монгольским народом», доминировала над всеми прочими сообществами, будь то отдельные оседлые общины, государства или даже целые бюрократические системы, такие как Китай. И хотя при Хубилае была практически полностью воссоздана традиционная китайская система управления, в то же время в империи Юань продолжала существовать и самостоятельная политическая система, господствующая в том числе и над китайским бюрократическим аппаратом. Причём это не являлось политическим господством отдельного племени или этнической группы. Это было именно политическое доминирование собственно имперской традиции.

Фактически монгольская политическая традиция в Китае осуществляла внешнее управление над китайским обществом и государством. В этом смысле она не поддавалась ассимиляции, как это происходило обычно со всеми «инородцами», оказавшимися на территории Китая. Потому что ассимиляции может подвергнуться этническая группа, но невозможно ассимилировать имперскую традицию управления. Поэтому по мере естественного снижения эффективности управления империя Юань рухнула, так как не стала органичной частью китайской общественно-политической традиции и в конечном итоге была отторгнута ею.

Таким образом, в Китае после сложной эволюции монгольской традиции управления, созданной Чингисханом, фактически появился новый вариант китайской имперской государственности. С одной стороны, китайская традиция в конечном итоге смогла адаптировать монгольскую под