Война, мир и книги - Валерий Валерьевич Фёдоров

нормы трудового права, сильное антипрофсоюзное законодательство и т. д. Именно поэтому большинство американцев до недавнего времени находили в религии защиту от трудно предсказуемых и неуправляемых рыночных сил. В других странах с высокими доходами такую защиту обеспечивает государство всеобщего благосостояния. Но означает ли снижение религиозности наступление царства аморальности и гедонизма? Наверное, это самый серьезный вопрос всей книги. Консерваторы, приходящие в ужас от забвения молодым поколением норм рождаемости, освящаемых религией, именно так и думают. Автор же полагает, что это не так. Будущее мира, по его мнению, лежит в распространении североевропейской общественной модели, наиболее ярко представленной Скандинавскими странами и Нидерландами. Здесь религиозность близится к нулю, но уровень преступности крайне низок, а уровень взаимного доверия, вовлечения людей в демократическую политику, альтруизма, толерантности, наоборот, рекордно высок. Конкурирует с североевропейской моделью не американская, которая сейчас переживает эрозию, а китайская – тоже секулярная, но гораздо более авторитарная. Автору она несимпатична, и он находит множество аргументов (правда, не основанных на данных) против нее. Крах религии открывает перед миром самые разные возможности, а какая из них реализуется – зависит от всех нас.

Од де Керрос

Современное искусство и геополитика

Хроники экономического и культурного доминирования

М.: Кучково поле, 2022

Есть ли связь между искусством и жизнью, насколько она тесна, является ли одно– или двунаправленной? Или творчество и реальность – совершенно не связанные и далекие друг от друга области? Спор об этом идет веками. Французская художница и искусствовед Од де Керрос на материале современного искусства показывает, что такая связь не просто существует – она определяет успех или поражение целых течений в искусстве. Именно в реальном мире экономические и политические элиты одни культурные течения объявляют правильными и открывают им все двери, другие же обрекают на забвение и нищету. Последние сто лет реальность, диктующая волю искусству, стала реальностью геополитики. Соперничество мировых держав протекает теперь не только на силовом, дипломатическом и экономическом фронтах, но и в культурно-идеологическом пространстве. Особую актуальность борьба за умы приобрела после мировых войн, когда планета разделилась на две системы – капиталистическую и социалистическую, – схлестнувшиеся в мирном (по большей части) соревновании. Все средства в их борьбе были хороши, и одним из них стало «правильное» искусство. Началась борьба за право решать, где будет твориться современное искусство, кто будет задавать его стандарты, получать от этого прибыль и зарабатывать на этом идеологические бонусы. «Совриск» стал объектом внимательного кураторства и финансовой поддержки со стороны Госдепартамента и ЦРУ США.

И это дало результаты: «Холодная война культур была выиграна при помощи махинаций со смыслами». Падение СССР воссоединило мир под эгидой капитализма, более не сдерживаемого никакими противниками и условностями. Наступил век глобализации, и все словно с цепи сорвались. «Всемирно признанными и ликвидными оказались три вида материальных ценностей: сырье, финансы и… искусство» (про технологии автор забывает, но художнице это простительно). Не требующее перевода, современное искусство транслирует нужные идеи и стирает все границы. Его стоимость произвольна и изменчива, что превращает его в востребованный «финансовый инструмент, очень кстати не облагаемый налогами, нерегулируемый, неуловимый». Уже в конце 1980-х начались «умопомрачительные рекорды арт-рынка» – разумеется, рекорды финансовые. Повсюду, где велика концентрация миллионеров, распространились аукционные дома. Они «стали определять стоимость арт-объектов благодаря новым способам секьюритизации». Двухуровневая структура арт-рынка – внизу галереи, вверху аукционные дома – рухнула. Возникла новая финансовая технология: «крупнейшие коллекционеры стали заранее кооптировать художников, которым предстояло прославиться, затем содействовали проведению их выставок на престижных площадках и лишь после этого выставляли работы на аукционах, где известность их авторов становилась всемирной, а цены – космическими».

Благодаря изощренным финансовым махинациям была установлена американская гегемония в сфере искусства, продвигавшая исключительно «концептуальное искусство» и его идеологию вопреки всем традиционным культурам, объявленным «ограниченными» и «закрытыми». В глобальном мире искусство стало продуктом, цену на который назначают аукционисты, в совершенстве владеющие маркетинговыми и пиаровскими технологиями. Уже в прошлом поколение состоятельных англосаксов и европейцев, которые правили арт-рынком в конце XX века. Те, кто пришел им на смену, куда богаче, и их гораздо больше: число коллекционеров увеличилось до 77 млн человек (!). Такому спросу нужно расширенное предложение, и вот уже «совриск» перестает быть строго концептуальным и доступным «горсточке счастливцев». Оно стало «мешаниной из любых „концептов“ мира искусства, моды, дизайна и т. п.» Почти любой предмет теперь можно превратить в арт-объект простым решением аукционного дома! «Совриск» оказывается хорошим вложением, которое приносит около 9 % годовых для произведений стоимостью выше 20 тыс. долл. и 10–15 % – для тех, что дороже 100 тыс. Финансовые консультанты рекомендуют инвесторам хранить до 20 % своих активов в произведениях искусства, что к тому же дает налоговые льготы и выгоду в правилах наследования. Сформировалась международная инфраструктура, позволяющая хранить арт-объекты в зонах порто-франко – «вне юрисдикции государств и вдали от посторонних глаз».

Де Керос обращает внимание, что главные способы повышения стоимости произведений современного искусства в эпоху глобализации резко поменялись. Прежде предмет искусства был «общепринятым средством прославления, обольщения, украшения». Теперь же, чтобы поднять стоимость арт-объекта, нужно сделать его известным. Наилучшие способы для этого – «гигантомания, китч и скандалы». Такие произведения «вызывают отвращение и нацелены на поругание места, где они экспонируются». Восхищение, одобрение, согласие не вызывают такого отклика, как осуждение, возмущение и отвращение! Поэтому «совриск» должен не нравиться – такова жестокая финансовая необходимость. Мировой рынок очень эффективен, он постоянно растет, он выстоял под ударами кризисов 2001 и 2008 гг. Доминируют на этом рынке США, давно потеснившие Францию и Великобританию. Англосаксонские мейнстримные СМИ «просто оставляют без внимания многоликий и сложный мир активных и конкурирующих друг с другом деятелей искусства, который существует за пределами навязанной системы». Эти творцы хотят взаимодействовать со всем миром, не теряя собственной свободы и идентичности. Они противостоят глобальному массовому искусству, которое отказалось от эстетических критериев и теперь отражает образ «какого-то абстрактного человека, которого никто никогда не видел: массового человека, потребителя, конформиста».

В последние десять лет главным конкурентом США на культурном поле стал Китай, чей собственный арт-рынок динамично растет и уже обзавелся всей необходимой инфраструктурой. Две страны борются за доминирование, проповедуя во многом противоположные ценности и подходы. «США призывают всех перейти на „сторону добра“, чтобы обеспечить мировое согласие: обогащайтесь, защищая гуманистические ценности! Китай выступает в качестве защитника различных культур и их наследия». Глобализация развивается не по плану: революция в коммуникациях позволила общаться напрямую всем, кто близок по духу, а «Современность» больше не является синонимом Запада. «Мягкая сила» США слабеет, их влияние более не безраздельно. «Чем