Наталия Ильина - Изгнание норманнов из русской истории. Выпуск 1

Под стать этим домыслам находятся и рассуждения некоторых других авторов о том, что слово «Русь» происходит от германского корня, что древнерусское государство - это «держава скандинавских конунгов».

Применительно к посольству Руси в Константинополь и во Франкскую империю в 838-839 гг. создаются какие-то ходульные фантасмагории вроде того, что это было посольство некоего каганата Русь (поскольку посольство представляло своего государя как кагана), где послы были шведами (франки определили их как свеонов). Итак, каганат с послами шведами. Между тем речь идет о том, что освобожденная от ига хазар южная Русь присвоила своему вождю титул кагана, как свидетельствующий о ее свободе и суверенитете от Хазарского каганата. Этот титул на Руси бытует и в дальнейшем как подтверждение мощи и международного престижа древнерусского государства, о чем неоднократно говорилось в научной литературе. Что касается «свеонов», то ведь это характеристика франков, и не более того, хотя в составе посольства государства «Русь» могли быть и бывалые выходцы с берегов Балтики - кстати, те же варяги[6].

Замечу, что объективная научная истина не имеет никакого отношения к патриотическим или антипатриотическим настроениям того или иного автора. Так русское сердце равнодушно относится к фактам происхождения первых князей Северо-Восточной Руси от половчанок, к бракам московских князей с ордынскими княжнами или к тому, что первой русской императрицей была литовская крестьянка Екатерина I - она же Марта Скавронская. Точно так же исследователей мало трогают факты полунемецкого происхождения Петра III или чисто немецкого - Екатерины II. Хотя, конечно же, происхождение первых лиц государства как в этих случаях, так и в случае, скажем, с Александром I имело большое значение для внутри- и внешнеполитических судеб страны. Однако к этому времени государственная российская машина либо далеко продвинулась в своем оформлении, либо уже окончательно сложилась, и здесь разного рода «норманистские» домыслы были бы просто неуместны и даже смешны. Другое дело, когда на полотно российской истории наносились первые династические узоры, когда определялись дальнейшие цивилизационные, в том числе и государственные приоритеты России. Это и заставляет «норманистов» биться до конца. Между тем с XVIII в., со времен Татищева и Ломоносова и до наших дней существует и в этом вопросе, в вопросе этнического происхождения Рюрика и его соратников обширная научная историческая, археологическая, лингвистическая литература, защищающая позиции южнобалтийского, славянского происхождения варягов в IX - первой половине X вв., то есть позиции, которые были выдвинуты еще нашим знаменитым летописцем.

В основе этой концепции сегодня лежит, во-первых, анализ политических и этнических тенденций в славянском восточноевропейском мире, во-вторых, впечатляющие и неопровержимые данные русских летописей и других отечественных источников.

Российские и зарубежные ученые многократно отмечали широкое доминирование славянского этнического элемента на обширных пространствах Восточной Европы от южного берега Балтики до Подунавья, Карпат и Балканского полуострова. Восточной границей распространения славянства в I тысячелетии н.э. стало междуречье Волги-Оки-Клязьмы. На этих пространствах сравнительно рано, намного раньше, чем в Скандинавии, возникли первые государственные образования. И здесь на первый план выходит великолепное исследование А. Гильфердинга «История балтийских славян» (М., 1855), которое полностью замалчивается норманистами и которого они боятся, как черт ладана. А. Гильфердинг показал ареал расселения многочисленных племен южнобалтийских славян, выявил, что их государственные образования располагались в Поморье от низовьев Вислы до низовьев Одера. Это были вагры (которые, по мнению ряда ученых, и дали начало русскому понятию «варяги»), ране (или руяне, жившие на острове Ран-Рюген), лютичи, ободриты, брежане, бодричи, рароги (рарог - славянское «сокол», вероятней всего, и могло стать именем варяжского вождя Рюрика), полабцы, глиняне и др. На западе южнобалтийские славяне граничили с германцами и данами, на юго-востоке - с сербо-лужичанами, чехами, на юго-востоке с ляхами. Таким образом, южнобалтийское славянство представляло собой северную часть славянского мира, раскинувшегося от Балкан до Балтики и от границ с германцами до междуречья Оки-Волги-Клязьмы.

Именно отсюда, как и из районов Повисленья, а также из Подунавья и Прикарпатья тремя основными потоками расселялись славяне на Восток: с южных берегов Балтики в район Приильменья, из Подунавья и Карпат, а также из Повисленья в районы Среднего Поднепровья[7].

Важную цивилизационную роль играли на южном берегу Балтики государственные конгломераты, созданные южнобалтийскими поморскими славянами - лютичами, ободритами, ваграми, ранами, которые имели сложившуюся государственную, княжескую власть, дружинный строй, высокоразвитое для того времени хозяйство, стройные религиозные представления. Эти княжества-государства поморских славян существовали не одно столетие, пока они не подверглись в конце I тысячелетия и в начале II-го мощному натиску со стороны немецких завоевателей. А. Гильфердинг подчеркнул, что как и другие ранние балтийские государственные образования, южнобалтийские славяне отличались воинственностью, предприимчивостью, смелостью (скажем, этноним вагры происходил от индоевропейского «вагора» - храбрый, удалой). Их походы были проникнуты «дружинным духом», а главным средством передвижения являлись огромные боевые ладьи, могущие нести десятки людей и даже боевых коней.

От устья Одера до восточнославянских земель было 14 дней пути. Южнобалтийские славяне имели обширные торговые контакты с окружающим в том числе и с восточнославянским, миром. Между южнобалтийскими славянами и Русью располагались племена пруссов, которые также были составной частью южнобалтийского балтославянского мира. Этот обширный славянский ареал, его постоянные контакты с восточным славянством, в первую

очередь, со славянским, балтским, угро-финским Приильменьем полностью замалчиваются современными норманистами, что дает искаженную картину развития всего славянского мира.

Повсюду в Восточной Европе, на этих обширных пространствах существовали этнонимы «русь», «русины», «рутены», «руссы», «руги» и другие близкие им, которыми характеризовались (в том числе германскими источниками) различные славянские племена, племенные конфедерации и славянские государственные образования, часть их была географически связана с южнобалтийским Поморьем. Не случайно, восточный автор IX в. Ибн Хордадбех писал о том, что купцы «ар-Рус» - «это одна из разновидностей славян»[8]. Не случайно также в Раффелынтеттенском уставе начала X в. русские купцы, которые приходят из Ругов (из Руси) на Дунай, отождествляются со славянами[9]. Но этих этнонимов как и этнонима «русь» не знает Скандинавия.

Таким образом, «русь» как этническое понятие одновременно возникает как на юге будущего единого государства, в Поднепровье, так и на севере, в Южной Прибалтике, позднее, с приходом варягов - в районе Приильменья.

При определении этнической принадлежности Рюрика и варягов следует иметь в виду и постоянные миграционные процессы славянского элемента как из Южной Европы в Поднепровье, что также отмечено в наших летописях, так и из Южной Прибалтики на Восток, особенно под натиском немецкой агрессии. Не случайно лингвисты отмечают, что новгородский диалект древнерусского языка во многом сходен с наречиями прибалтийских славян. Не случайно X. Ловмяньский обратил внимание на то, что Рюрик взял с собой в земли восточных славян «всю Русь», то есть не только дружинников, но и жителей того славянского района, откуда он вышел. Заметим, что по данным А. Гильфердинга в рамках государства ранов существовало несколько десятков знатных родов, возглавлявшихся родовыми вождями. Так что понятие «с роды своими» прямо накладывается на раннеполитическую систему южнобалтийских славян.

В рамках постоянных миграционных контактов, древних связей славян Восточно-Еевропейского региона, мирных, в том числе торговых, отношений и военных конфликтов и состоялся этот впечатляющий выход.

Одним из фактов, говорящим о том, что варяги-русь - это славянский государственный анклав на южном берегу Балтики, является упоминаемый в летописи факт заключения на исходе IX в. Олегом, утвердившимся в Новгороде после смерти Рюрика, а потом захватившим и Киев и создавшим единое государство Русь, с варягами договора о мире на русских северо-западных границах за 300 гривен с Новгорода, который по свидетельству летописи действовал более 150 лет («еже до смерти Ярославле даяше варягомъ»)[10]. В Скандинавии в то время не было таких государственных образований, тем более способных существовать более сотни лет. Этот регион по своему развитию в то время намного отставал от южнобалтийских земель. Зато такие государственные долговременные образования были у поморских славян. Важно подчеркнуть, что и для летописца варяги - это постоянная, долговременная этническая и политическая величина. Они упоминаются повсюду, где речь идет о расселении народов, в том числе народов Северной Европы. И если мы повнимательнее вглядимся в эти упоминания, то сразу же обнаружим, что среди них отсутствуют поморские славяне, многочисленные племена, племенные конфедерации, раннефеодальные государства южнобалтийских славян. Но могло ли быть так, чтобы летописец - прекрасно осведомленный автор, хорошо владеющий сведениями буквально о всех народах Европы, упустил из виду южнобалтийскую ветвь славянства? С другой стороны, в тексте летописи постоянно присутствуют таинственные варяги, размещенные им на южных берегах Балтики. Не лежит ли подход к сложному вопросу на поверхности. Все указывает на то, что варяги - это и есть хорошо известное летописцу южнобалтийское славянство, которое в силу своего разнообразного этнополитического состава и объединяется одним общим этнонимом варяги. В той своеобразной таблице народов, которую сконструировал летописец и которая отражает реальное положение с расселением народов Европы, лишь одна клетка оказалась свободной - это поморские славяне. И лишь один этноним оказался под вопросом, ответ на который находится сам собой.