По теневой, по непарадной. Улицы Петербурга, не включенные в туристические маршруты - Алексей Дмитриевич Ерофеев

Ознакомительный фрагмент

том числе один из основоположников детской педиатрии Карл Андреевич Раухфус. Больница сразу попала в разряд лучших лечебных заведений в столице Российской империи, однако драматическая история всей страны сказалась и на ней. В первые послереволюционные годы все здесь пришло в запустение.

Возрождение началось после окончания Гражданской войны, когда в молодом советском государстве вопрос охраны здоровья детей и матерей стал социально значимым, и на это было обращено внимание власти.

В 1925 г. в зданиях детской городской больницы открылся Научно-практический институт охраны материнства и младенчества им. Клары Цеткин. Что касается имени, то это — дань времени, присваивать имена деятелей международного движения улицам и учреждениям подчас вне всякой связи. Здесь же привязка имени очевидна: Клара Цеткин была инициатором создания международного женского дня 8 марта.

Надо сказать, что в организации нового института также, как и при создании детской больницы, приняли участие многие известные врачи того времени. Первым руководителем в течение почти четверти века являлась Юлия Ароновна Менделева.

Талантливый организатор, она была душой учреждения, ставшего в 1935 г. Ленинградским педиатрическим институтом.

Поразительный факт. В 1942 г. она объявила набор студентов в вуз, остававшийся, кажется, единственным в Ленинграде, не эвакуировавшимся на большую землю!

Вот фрагмент из воспоминаний выпускницы Педиатрического института Надежды Лещинской, поступившей в вуз как раз летом 1942-го: «Институт действовал, там лечили больных детей, и ни один ребенок, ни один студент не умер от голода. У нас было подсобное хозяйство, из которого привозили продукты для больных детей, а студентам в столовой давали щи из „хряпы“ и хвойный экстракт. Все выжили…».

Юлию Ароновну репрессировали в 1949 г. по печально известному «Ленинградскому делу».

Вторая часть Лесного проспекта начинается с крупного Батенинского жилмассива, который занимает квартал между Литовской улицей и улицей Александра Матросова.

Батенинский жилмассив с целостной инфраструктурой, включавшей баню, прачечную, детский сад, ясли и даже Выборгский универмаг, строился с 1930 по 1933 г.

На карте территория этого городка (дома № 37 и № 39) выглядит в виде ромба, разделенного на две части Диагональной улицей.

В одном из корпусов Батенинского жилмассива жил Леонид Николаев, вошедший в историю тем, что 1 декабря 1934 г. убил партийного руководителя Ленинграда Сергея Мироновича Кирова. Это убийство, совершенное вовсе не по политическим мотивам, — доказательства этого собрала много лет занимавшейся расследованием истории дела директор музея-квартиры Кирова Татьяна Сухарникова, — было использовано Сталиным для начала большого террора. А в Ленинграде в связи с этим убийством пострадали сотни, даже тысячи ни в чем не повинных Николаевых, которых подозревали в том, что они «враги народа» только потому, что они носили такую же фамилию, как и убийца Кирова. В 1935 г. и в 1939 г. в Ленинграде переименовали несколько улиц и переулков, носивших названия Николаевских.

Батенинский жилмассив. Квартал 7. Старое фото

Леонид Николаев — личность ничтожная и не заслуживает большого внимания. Иное дело — Александр Матросов, чье имя с 1952 г. носит улица, пересекающая Лесной проспект.

Вокруг личности А. Матросова в перестроечные годы и после ходили различные сплетни. Они возникли из-за того, что был он воспитанником Уфимской колонии, а в этих заведениях содержатся, как известно, трудные подростки. Да и то, что Сталин лично в приказе от 8 сентября 1943 г. выделил именно этого рядового, присвоив его имя 254 гвардейскому стрелковому полку 56 гвардейской стрелковой дивизии, добавляло какой-то нездоровый интерес к личности Героя. Почему Верховный Главнокомандующий выделил подвиг именно Матросова, ведь до него около ста советских солдат закрывали своим телом амбразуры вражеских дзотов?

Объяснение этому есть. Во-первых, ему лично доложили об этом подвиге. Во-вторых, когда вождю стали известны его биографические данные, Иосиф Виссарионович не мог упустить случая, чтобы не использовать имени воспитанника трудовой колонии, совершившего подвиг, в воспитательных и агитационно-пропагандистских целях. И это был совершенно оправданный шаг!

Так кем же все-таки был Александр Матросов?

Поиски исследователей в Днепропетровске, откуда якобы родом был Саша, ни к чему не привели. Не нашли улицы, на которой он будто бы жил.

Зато его следы отыскались в Башкирии. Вернее, не Александра Матросова, а… Шакирьяна Мухаметьянова, уроженца деревни Кунакбаево, который выбыл в неизвестном направлении в начале 1930-х гг.

Проведение экспертизы по сохранившимся детским фотографиям дало повод специалистам утверждать, что Шакирьян Мухаметьянов и Александр Матросов — это один и тот же человек. Каким же образом он из башкира превратился в русского парня?

Мальчишка рос в неблагополучной семье. В двенадцатилетнем возрасте его доставили в Ивановский детский дом неподалеку от Ульяновска. Прибыл без имени. Почему он его потерял? Скорее всего, хотел забыть тяготившее его прошлое.

Учитывая политическую ситуацию в стране, когда сверху насаждалась классовая ненависть, когда детей заставляли отрекаться от родителей, это возможно. Только в данном случае отречение выглядело добровольным. Безымянный мальчишка носил кличку «Матрос» — так он сам себя называл. Ему и дали фамилию Матросов, назвав Сашей и дав отчество Матвеевич.

Затем учился в Уфимской трудовой колонии, и — обратим внимание — был не трудным подростком, а наоборот — примерным. Учился хорошо, работал добросовестно, и по достижении совершеннолетия его назначили помощником воспитателя. Единственный в своем роде случай для воспитанника колонии. Но это было уже в 1942 г.

А еще летом 1941 г. он, семнадцатилетний мальчишка, рвался на фронт. Его, естественно, не отпускали, и тогда, в сентябре 1941-го, он написал самому Сталину:

«Дорогой товарищ Нарком!

Пишет Вам простой рабочий из города Уфы. Шести лет я лишился родителей… Но у нас, в Советском государстве, позаботились обо мне… И сейчас, когда наша Родина в опасности, я хочу защищать ее с оружием в руках. Здесь, в Уфе, я трижды просился на фронт, и трижды мне было отказано в этом. А мне 17 лет. Я уже взрослый. Я больше принесу пользы на фронте, чем здесь. Убедительно прошу Вас поддержать мою просьбу — направить на фронт добровольцем и желательно на Западный фронт, чтобы принять участие в обороне Москвы».

Но вновь пришел отказ. Лишь через год, осенью 1942 г., ему пришла повестка. Правда, путь его лежал не на запад, а на восток — в Краснохолмское военное пехотное училище.

В это училище, оно находилось в Чкаловской (Оренбургской) области, его приняли со следующей характеристикой из Уфимской колонии: «Матросов Александр Матвеевич, 1924 г. рождения, уроженец города Днепропетровска, происходит из семьи рабочего, образование семь классов, русский. В Уфимской детской трудовой колонии зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. Работал на мебельной фабрике в качестве слесаря стахановскими методами. За хорошую работу на производстве, отличную учебу в школе и поведении Матросов