Национальная идея России - Валерий Александрович Тишков

М. Н. Тихомировым еще в 1953 г. позиция, что термин «Россия» (или «Росия») упоминается с конца XV в. и, постепенно распространяясь, утверждается в качестве «природно-русского понятия». Эта точка зрения утвердилась в историографии, хотя столь же давно было высказано мнение о греко-византийском происхождении и употреблении слова «Росия».

Российский историк Б. М. Клосс установил, что это название внедрялось в массовое сознание достаточно рано, ибо присутствовало в богослужебном уставе 1435 г. Он же проследил в официальных документах того времени эволюцию термина «Великая Русь» с начала XVI в. в название «Великая Росия» и то, как уже в XVII в. бытовало разное написание названия «Россия» (с одним и с двумя «с»). Как пишет исследователь, «мы увидели в этом не проявление какого-то хаоса, а определенную закономерность: в государственном делопроизводстве и в титулах царя и патриарха Росия пишется по греческому образцу с одним „с“, а Московский печатный двор начиная с апреля 1654 г. последовательно придерживается написания Россия с двумя „с“… Подобное лингвистическое „раздвоение“ в написании слова „Россия“ продолжалось в течение всей второй половины XVII столетия и начала XVIII в. И лишь с 1721 г., после принятия Петром I титула императора Всероссийского, написание слова „Россия“ с двумя „с“ стало господствующим»[103].

Что касается слова «россиянин», то оно также утверждается в языке в XVIII в., и связано это с именами Феофана Прокоповича, В. Н. Татищева, Г. Р. Державина и др. Его самое широкое употребление приходится на время Н. М. Карамзина и А. С. Пушкина. Обращение к ранним и очень ценным сведениям о дихотомии русский – российский позволяет поставить вопрос о рождении национализма в России фактически до появления самого термина «нация». Данное рассмотрение исторического феномена национализма известно в науке как «нации до национализма»[104].

Если речь идет о нации как прежде всего об элитном дискурсе особого типа, то дебаты среди государственной и научной элиты России, а позднее среди националистически настроенной русской интеллигенции и политических активистов из нерусских народов восходят к более раннему времени, чем вошло в оборот само слово «нация» и возникло представление о национальном государстве. Содержание этого особого типа идей и дебатов сводится к трактовке народа как суверенного субъекта, а не как «черни» или плебса, к наличию у народа общих черт и, самое главное, собственного Отечества или Родины, а также связей народ – правитель и народ – государство. Генератором такого рода идей и представлений издавна была и остается элита, прежде всего политики и ученые. Но где и когда в таком случае нужно искать истоки национальной идентичности в России?

Российская империя и российский народ

Идеи и дебаты, имеющие отношение к раннему российскому («донациональному») национализму, появились еще в XVIII столетии. Они нашли отражение в баталиях, развернувшихся в Российской академии наук по вопросу о происхождении российского народа. Мы вспомним о них, чтобы показать, какое место в нашей интеллектуальной традиции занимал вопрос о происхождении российского народа и его государственности, особенно в свете долгого противостояния отечественных интеллектуалов по поводу роли норманнов в российской истории. Дебаты по этому вопросу восходят ко времени М. В. Ломоносова, когда в Российской академии наук утверждались понятия «российский народ» и «россияне» и когда одновременно складывалась версия о решающем немецком или скандинавском (норманнском) влиянии на данный процесс.

Одним из сторонников норманнской родословной Руси был историк и этнограф, академик Г. Ф. Миллер. С критикой текста его диссертационной речи на собрании академии в 1749 г. выступил М. В. Ломоносов: «Господин Миллер говорит: „Прадеды ваши от славных дел назывались славянами“, но по сему во всей диссертации противное показать старается, ибо на всякой почти странице русских бьют, грабят благополучно, скандинавы побеждают, разоряют, огнем и мечом истребляют; гунны Кия берут с собой на войну в неволю. Сие так чудно, что ежели бы господин Миллер умел изобразить живым штилем, то бы он Россию сделал столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен»[105].

Споры о происхождении народа и государства побудили Ломоносова обратиться к изучению исторических источников и сочинений, в том числе древнерусских летописей, греческих и латинских хроник, трудов византийских историков. Потребность в написании «Российской истории» осознавала и императрица Елизавета, от которой и исходило предложение создать такой труд. В 1758 г. Ломоносов подготовил рукопись первого тома «Древней Российской истории от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого, или до 1054 года». Труд был издан только в 1766 г., после смерти автора. Еще раньше было опубликовано сочинение Ломоносова «Краткий российский летописец с родословием». Свою задачу ученый видел в том, чтобы «смертными и преходящими трудами дать бессмертие множеству народа», выявить «общее подобие в порядке деяний российских с римскими» и «несходство» с Древним Римом, который «гражданским владением возвысился», а Россия «самодержавством как сначала усилилась, так и после с несчастливых времен умножилась, укрепилась, прославилась»[106].

В работе «О сохранении и размножении Российского народа» Ломоносов с позиций своего времени изложил взгляды на то, как следует устраивать жизнь «природных россиян». Предлагаемые им меры для увеличения численности народонаселения были направлены на борьбу с «дурными обычаями» и «вредными явлениями», касались изменений в узаконениях браков, в распространении просвещения и т. д. Российская тема проходит и в работах ученого о русском (российском!) языке. Ломоносовская реформа языка во многом определила пути развития русской речи. «…Российский (!!! – В.Т.) наш язык не токмо бодростию и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не уступает, но и подобную оным, а себе купно природную и свойственную версификацию иметь может», – отмечал Ломоносов. Что касается актуального до сих пор вопроса об устройстве академических дел, то Ломоносов писал: «Честь российского народа требует, чтоб показать способность и остроту в науках и что наше отечество может пользоваться собственными своими сыновьями не токмо в военной храбрости и в других важных делах, но и в рассуждении высоких знаний». При этом желательно, чтобы академиками и адъюнктами были «природные россияне».

Памятник М. В. Ломоносову в Москве

Ломоносов, один из немногих русских в тогдашней Российской академии наук, обладал обостренным чувством патриотизма. Он считал, что «российский народ был за многое время до Рурика»: «варяги и Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком славенским, происходили из древних роксолан или россов и были отнюдь не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря, между реками Вислою и Двиною». Канцелярия академии поддержала Ломоносова. Среди академиков состоялась большая дискуссия по диссертации Миллера. Как пишет